Папарацци (СИ) - Макарова Елена А. Страница 54

— Я хочу забрать Соню, — еще сильней укрепился в этом желании. — Ты к ней не привязана, так позволь расти в нормальной семье.

На этот раз она рассмеялась. Но фальшиво, будто просто выдавала положенный спектр чувств, а не испытывала их на самом деле.

— Это в твой семье с этой пигалицей? Женишься на ней? Обзаведешься детьми? Не смеши. Такие, как мы, не созданы для подобного. Неужели нагрянул кризис среднего возраста? Не рано, милый?

Так и хотелось бросить ей в лицо, что у нас с ней нет ничего общего. Может даже не пытаться равнять меня с собой. Не стал участвовать в ее играх и проигнорировал каждую попытку задеть меня и снова вывести из себя.

— То есть ты не передашь мне опеку над Соней? — спокойно уточнил, давай ей последний шанс передумать.

— Она пока не создает мне хлопот, — будто говорила не о ребенке, а о том самом пресловутом щенке, — пусть остается.

Теперь у меня не осталось выхода, она вынудила прибегнуть к крайней мере.

— Посмотри это, — вытащил из внутреннего кармана флешку и бросил ей на колени, — а потом я спрошу тебя снова.

Она опустила глаза, изучая предмет, а потом вскинула голову:

— Шантаж? — с восторгом в глазах. — Ты не перестаешь меня удивлять, милый. — Тошнило от самого себя, от ситуации, а она будто бы наслаждалась. — Трахнула бы тебя прямо сейчас, но так и быть, начнем с небольшой прелюдии.

Она медленно поднялась и беззвучно прошла босым ногами до стола у окна. Открыла ноутбук и вставила в разъем флешку. Дожидаясь загрузки, обернулась и я увидел хищную улыбку. Она не воспринимала меня всерьез, думала, что я вечно буду у нее под каблуком. Как бы не так.

Но стоило ей открыть первый файл, как она присела на стул и с полной увлеченностью изучая фотографии. Видел как поднимались и опускались ее плечи от того, что ее дыхание участилось от тихой ярости, которая непременно должны были захлестнуть ее. Ведь ее обвели вокруг пальца.

— Передай ей мои поздравления, — беспристрастным тоном заключила. — Мастерски, — Елена развернулась и мне стало не по себе от равнодушия на ее лице. Я ожидал услышать ругань, даже приготовился получить пощечину, но тот самый дефект в ней заставлял ее смотреть пустыми глазами с абсолютным безразличием. — За оригинал она хочет, чтобы я уступила тебе ребенка?

— Этого хочу я, — поправил, сам едва сдерживая эмоции.

— Нет, милый, не приписывай себе чужие заслуги, — в какой-то мере признавала свое поражение и превосходство Вики, — этого хочет она. — Как ни в чем не бывала она вновь опустилась в то же кресло, расслаблено закидывая ногу на ногу. — Почему сама не пришла торговаться? Это стало бы ее триумфом. — Не считал нужным отвечать, она прекрасно делал это за меня, разыгрывая спектакль по ролям. — Ты не позволил, естественно. Как эгоистично. Андрей, ты не меняешься.

— Заткнись и ответь уже, что ты решила? — мое терпение было на исходе. Разговор и так затянулся, хотел скорее убраться отсюда, ощущая на себя тяжеловесность обстановки и довлеющей авторитарности Елены.

— Забирай своего драгоценного ребенка, — обезличила нашу дочь, словно та и вовсе не была человеком. — Получишь подписанные бумаги только после того, как я у меня в руках будут все копии и оригинал.

— Договорились, — незамедлительно поднялся, не собираясь задерживаться не одной лишней секунды. Я задыхался здесь, рядом с ней.

— С Викторией приятно вести дела, — бросила мне вслед и по коже побежали мурашки от того, как она произнесла ее имя.

— Я пришлю адвоката со всеми необходимыми документами, — не намерен больше встречаться с ней лично.

— Буду ждать, — все-таки оставила последнее слово за собой.

Я с облегчением вдохнул морозный воздух, ощущая себя невероятно свободным. Конец эпохи террора и тирании проклятой сучки. Пусть держится как можно дальше от меня и моей дочери, и тогда все будут счастливы. Лично я был уже близок к этому состоянию.

41

Глава 41

Вика

— Лев Викторович? — постучав, заглянула в палату. Ожидала увидеть угрюмую тесную комнату, пропитанную едким запахом больницы, но очутилась в просторном светлом помещении. Ну прям номер в дорогом отеле.

— Вика! — выглянул мужчина из-за спин родни, что выстроилась перед ним стеной. — Ну всё, ребятки, можете передохнуть и хотя бы пару минут не сдувать с меня пылинки, — грубо стал разгонять навязчивых посетителей.

— Это называется заботой, пап, — возразил Костя, но как послушный сын, увлекая за собой жену, направился к выходу.

— Лёва, как невежливо, — пожурила его Ольга Алексеевна. — Не давай ему поблажек, — обратилась ко мне, проходя мимо, — только потому, что он старый и больной, — уже громче, чтобы муж услышал.

— Но не глухой, — обижено надулся тот не хуже своего пятилетнего внука.

Они, конечно, странная семейка. Иногда я понимала, почему Андрей называл их чокнутыми. Но они были добрым и безобидными чокнутыми.

— Хорошо выглядите, — отметила, как только мы остались вдвоем. Он и правда не походил на пациента, перенесшего операцию на сердце. — Рада, что вы поправляетесь.

Соболевы, за редким исключением, не смущаясь, вываливали на тебя свои переживания и чувства, поэтому Лев Викторович тут же смутил меня откровенностью:

— Знаю, ты провела здесь с Андреем всю ночь. Спасибо, детка, что поддержала его.

— Я ничего особенного не сделала, — стало неловко, — просто была рядом.

Я привыкла молчать о самом сокровенном, а у него словно душа нараспашку. Вот и сейчас он делился со мной воспоминаниями, которые доверяют только близким людям:

— Это он только с виду такой жесткий и непробиваемой. В детстве он обрывал окрестные клумбы, чтобы каждый день дарить матери хотя бы один цветок. Дворники гоняли его как уличного кота, — чуть улыбнулся, непременно сейчас оживляя в памяти этот момент. — Потом мальчишеские белокурые локоны сменились на модную подростковую стрижку, — настроение сменилось на меланхоличное, а в голосе появились ностальгические нотки о навсегда ушедшем детстве своих детей, — и он перестал обрывать клумбы.

Теперь ясно, что Соня похожа на отца больше, чем я думала.

— Интересно глянуть на детские фотографии Андрея, — озвучила свои мысли, подцепив Соболевскую заразную болезнь не таить своих чувств.

— Так я тебе покажу! — оживился, рвясь устроить мне экскурс в прошлое. — У Олечки огромная стопка альбомов. Бумажные фотографии сейчас редкость. Но ты и так это знаешь, ты же фотограф.

— Это громко сказано, — не хотела лгать людям, которые приняли меня в Новый год как члена семьи. — Я что-то вроде журналиста. С камерой. — признаться казалось непосильной задачей. — Можно сказать, что мы познакомились с Андреем, когда я караулила Риту возле дома. — Мужчина смотрел на меня и явно не понимал, зачем мне это понадобилось. — Хотела выяснить беременна она или нет, — еще больше путала его. Я уже пожалела, что обо всем рассказала и что вообще завела этот разговор в больничной палате. Еще не хватала довести его до второго сердечного приступа. — Горячая новость. Желтая пресса. Папарацци. — перебирал слава, надеясь, что хоть одно из них отзовется в нем. На последнем он издал протяжное “о”, наконец сложив все паззлы головоломки.

— Всяк трудится как может, — произнес фразу больше похожую на поговорку или присказку. — Но тебе действительно нравится этим заниматься?

— Нет, — чувствовала себя проституткой, которая объясняет, почему ступила на скользкую дорожку. — Это просто работа. Чтобы жить. — Вдруг я увидела себя со стороны и нестерпимо захотелось расплакаться. Надо быть идиоткой, чтобы верить, что Андрей полюбит такую как я. — Будем честны, я птица не его полета, — давно пора взглянуть правде в глаза.

Как ни странно Льва Викторовича не смутил неожиданный переход на другую тему, и вдобавок он прекрасно понял меня.

— Не говори глупостей, не бывает подходящих и неподходящих людей. Знаешь, как познакомились Костя и Рита? Она привезла ему пиццу, будучи курьером. А Оля обложила меня трехэтажным матом при первой встрече.