И одной любви достаточно (СИ) - Цветков Иван Страница 54

— Это точно, — сказал я, смеясь, — я же тогда был ещё и небритый.

— Ага, но когда я на следующий день сказала маме, что тебе 19 лет, она успокоилась. Так что успокойся и ты. Он тебя не тронет.

— Ладно, но бронежилет всё же следует прихватить, как думаешь?

— Дурачок, — сказала Маша и поцеловала меня.

Мда уж, встреча с отцом Маши. Жутко. Жутко от того, что встреча наедине. Мне было бы куда спокойнее, если бы поговорили вчетвером: я, Маша, её мама и папа. Ладно, разок поговорю и всё. В конце концов, мне ведь даже не нужно будет врать. Просто скажу, что мы с Вашей дочкой любим друг друга и не можем представить жизнь друг без друга. Вот и всё. А что ещё нужно?

— Уф, давно не выбирался в подобные места, — сказал отец Маши, ставя поднос с едой из фаст-фуда на стол, — так как тебя зовут? Иван, на сколько я помню?

— Да, Иван. А Вас?

— Михаил Игнатьевич. Приятного аппетита, Иван.

— Спасибо, Вам тоже, — сказал я и принялся за еду. О чём говорить? И надо ли мне начинать разговор?

— Ну так что, ты студент, да? Сколько лет? Работаешь? Извини, это не допрос. Просто профессиональная привычка.

— Всё нормально. Да, я студент. 20 лет. Нигде не работаю. Сейчас вот буду устраиваться. Думаю официантом куда-нибудь. Может в кофейню.

— Официантом? Интересно. Говорят в кофейню ходят много одиноких девушек. Можно будет познакомиться.

— Эм, зачем мне с кем-то знакомиться? У меня много друзей.

— Ну, с девушками же знакомятся не для дружбы, верно?

— Эм, Михаил Игнатьевич, у меня есть девушка. А для окружающих я вообще женат. Видите? — сказал я и продемонстрировал левую руку, на безымянном пальце которой находилось кольцо.

— Кольцо? Зачем?

— Маша подарила на день всех влюблённых.

— Оно с гравировкой, как я погляжу. Что написано?

— «Моё счастье связано с тобой. Навеки.»

— Ух, красиво. Так что у тебя с моей дочкой?

— Мы любим друг друга.

— Хм, хорошо. А ты уже раньше встречался?

— Нет, у меня до Вашей дочери никого не было. Как будто я берёг себя для неё.

— Да, берёг. Так значит ты любишь её?

— Больше всего на свете.

— Ты бы женился на ней?

— Только на ней.

— Хорошо. Я рад это слышать. Ну что же, я доел, да и ты вроде тоже. Может пойдём? Немного ещё погуляем, поговорим. Не каждый день всё-таки приходится разговаривать с парнем своей дочери.

— Да, хорошо, — сказал я и встал из-за стола.

Мы отнесли подносы и пошли на выход. А мужик вроде действительно не такой уж плохой. И не страшный. Так что по всей видимости мои опасения были напрасны.

— Ты славный парень, как мне и говорила Маша. Славный. Для неё.

— Что? О чём это Вы?

— А ты меня за идиота не держи, ясно?! Думаешь я ничего не знаю о тебе, чёртов любитель порнушки? Может ещё и детское порно любишь?

— Что Вы несёте?! Какое ещё детское порно?

— От любителя малолеток это — меньшее, что я ожидаю.

— Любитель малолеток? О чём Вы блядь?!

— Я о том, что моя дочь больше не девственница. Озабоченный ублюдок!

— Заткнитесь! Это было наше обоюдное решение, а Маша выступила инициатором.

— Да, сваливать всю ответственность на девочку, как это по-мужски. Хотя какой ты мужик? Педофил сраный. Ты понимаешь, что я тебя могу подвесить за яйца и вздёрнуть на колючую проволоку? Посмотрим, как ты запоёшь про любовь на зоне. А там очень «любят» педофилов, ты бы только знал.

— Что, на своём опыте узнали?

— Ублюдок! Тебе сильно повезло, что я мент, и меня могут разжаловать, если пальцем тебя трону.

— Что, уже и погоны стали важнее якобы защиты чести дочери?

— Вот же мразь! Посмотрим, как запоёшь у меня.

— Это ты запоёшь, потому что с Машей любим друг друга. И не Вам решать, быть нам вместе или нет. Вы свой шанс упустили 10 лет назад, когда бросили Наталью Игоревну. Вы больше не главный мужчина в жизни Маши. Это я. Вы появляетесь в её жизни раз в год. Ваше время вышло. Так что увидимся через год, — сказал я и развернулся.

— Не боишься тюрьмы?

— Нет. Потому что я верю в любовь. И Вы как «мусор» должны знать, что тюрьма мне не светит. Если всё всплывёт, то я сделаю Маше предложение. А она согласится, будьте уверены. И мы поженимся. Но этого ничего не всплывёт. Вы не станете разрушать счастье своей дочери. А если Вы с ней хорошо общались, то знаете, что со мной она счастлива.

— Да, ты прав, — сказал Михаил и расплакался, — я видел, с каким воодушевлением она рассказывала о тебе. Я видел счастье в её глазах, когда она говорила о тебе. И я вижу это в тебе. Ты действительно любишь её. И ты готов на всё, ради неё. А я повёл себя как мудак. Прости меня. На работе я имею дело со всякой швалью, а потом узнал о том, что Маша встречается. А позже, когда я повёл её на осмотр к гинекологу, доктор спросил у меня, знаю ли я о том, что она не девственница. Я был в шоке. Кровь во мне взыграла, и подумал, что ты из тех любителей малолеток. Но теперь я вижу, что это не так. Ты не струсил, не поджал хвост, ты стал отвечать, стал биться за свою честь и за своё счастье, которое связал с моей дочкой. Прости меня ещё раз.

— Ох, я даже не знаю, что и сказать. Но ладно, я прощаю Вас, — сказал я и пожал протянутую руку.

Так мы и расстались. Михаил Игнатьевич пожелал ещё удачи на прощанье и всё, мы наконец разошлись. Я попытался выбросить всё это поскорее из головы, тем более близилась наша первая с Машей годовщина. Годовщина со дня нашей встречи. Маша сказала, что подарки не нужны, но это же годовщина всё-таки. Так что я ломал голову над подарком. Цветы? Да, конечно, но нужно что-то ещё. Что-то недорогое и памятное. Так, что у нас было в день знакомства? Ужин, обнимашки в подъезде, поликлиника, подвёрнутая нога. Точно, подвёрнутая нога! Идея бредовая, но реализовать её можно. Так, посмотрим, что можно сделать…

И я стою на этом судьбоносном перекрёстке. Ровно год назад моя жизнь изменилась. Я закрыл глаза, и стал перематывать весь тот день. Вдруг позади меня слабый крик, я обернулся и увидел упавшую Машу.

— Вы как? — спросил я, подойдя к Маше и присев на корточки.

— Ничего, но нога болит. И сердце, — ответила она.

— Тогда позвольте помочь Вам с этими проблемами, — сказал я и протянул руку девушке. Она взяла меня за руку и тогда я потянул её к себе, заключив в свои нежные объятия, — но боюсь с сердечными проблемами будут трудности.

— Можешь помолчать и просто поцеловать меня? — спросила, улыбаясь Маша.

— Я едва сдерживаюсь от этого.

— А нужно ли? — спросила Маша и мы сплелись в долгом и страстном поцелуе. — С годовщиной, любимый.

— С годовщиной, любимая.

Мы просто пошли по улицам окраины города, взявшись за руки. А нужно ли больше?

— Слушай, а вот помимо нашей встречи, какие у тебя самые памятные моменты из этого года? — спросила Маша.

— Самые памятные? Спросила бы чего полегче. Мы же столько пережили вместе, и все моменты памятные.

— А без меня есть такие моменты?

— Пожалуй только спасения Насти. Остальное всё связано с нами.

— Ну так что?

— Уф, твой день рождения, Новый год, выпускной… Это не честно, я не смогу выбрать только один момент. Да и вообще, я же сравниваю этот год со всеми предыдущими, а в этом сравнении каждый миг этого года является запоминающимся. А у тебя есть такой момент?

— Ну, наверное, да. Это перед Новым годом. Когда мы ходили и фоткались. И когда ты сказал, что эти фотки тебе нужны для приложений для знакомств. Я тогда плакала и не спала всю ночь. Но потом успокоилась, вспомнив, что ты и раньше пробовал, но у тебя ничего не получалось. Так что я просто надеялась, что у тебя не получится и в этот раз. А потом ты мне сказал, что уже сходил с одной девушкой на свидание и вы вроде договорились о новой встрече после праздников. Вот тогда я вся рыдала. Мама долго меня успокаивала. Я ведь понимала, что не могу соперничать с ней, с ними.

— Не можешь? Ты шутишь?