Алиса Ростовцева - Даже не думай! (СИ) Страница 54

Окончательно разозлившись, я схватилась за завязки собственной маски, срывая ее с головы вместе с клочками волос.

Вот вам! Не будет никакой съемки! И никаких поцелуев с демоном!

— Послушайте, я заплачу, — предложил Николай, чем ввел меня в полнейшую ярость. Я надвинулась на него, ничуть не смущаясь, что смотрю на него снизу вверх. Рост это еще не главное.

— Я. Не буду. Сниматься!

— Андрей, можно тебя на минутку? — вдруг подал голос Ник. И, когда Флейм отошел вместе с этим предателем в сторону, я поспешила еще раз донести до оставшегося в одиночестве Николая, простую истину.

— Мне неинтересно сниматься. Я не хочу никаких фотографий. И мне не нужны ваши деньги, ясно?

— Но за них заплатят хорошие деньги, если все…

— Мне наплевать!

— Ксения, — Николай, не сдвинувшись с места, смотрел в мои глаза и выглядел спокойным. Тоже мне фанатик одной идеи. — Если ты согласишься, мы сможем… это подать красиво. Ты идеально подходишь. Понимаешь? У тебя такое… лицо. Глаза… улыбка! Такой типаж, как у тебя, один на тысячу. Его сложно найти. Нам надо попробовать? Это же…

— Не хочу ничего слушать! — я отпрянула от мужчины на шаг. — Я вам не кукла. Ищите другую дуру.

И стремительно развернувшись, кинулась прочь от площадки.

В раздевалке оказавшись одна, я первым делом бросилась к своим вещам. Плаща, как я и предполагала, нигде не было видно. Беспомощно оглянувшись по сторонам и не обнаружив в пределах видимости своей сумки, я окончательно расстроилась. Ну что сегодня за день?!

Стул напротив небольшого трельяжа был завален чьими-то пакетами. Без всякого зазрения совести я скинула их на пол и села сама. Зеркало, подсвеченное с двух сторон вертикальными лампочками, отразило мою недовольную физиономию. Привычная картинка, почти ничего нового. Даже изящный, едва заметный макияж ничего не приукрасил, только еще сильнее подчеркнул высокие скулы, пухлый рот и огромные глаза. Ей-богу, как кукла.

Я покривлялась немного перед зеркалом, строя рожицы и пытаясь придать своему взгляду убийственную решимость. Но выходило из рук вон плохо. Глупый ребенок, только и всего.

— Кокетничаешь? — вкрадчиво поинтересовался Флейм, бесшумно вырастая за моей спиной.

Я вздрогнула и обернулась.

— ТЫ! — я пихнула его в живот и вскочила со стула, пока еще Андрей не пришел в себя. — Кто тебя просил говорить? Я тебе рассказывала не для того, чтобы…

— Ксееень, — Андрей состроил умильную рожицу. — Ну, сболтнул лишнего. Подумал, что они от тебя отстанут сразу… А тут такое дело.

— Ничего себе дело! Они теперь все…

— Ксень, но ведь Никита тебе нравится.

— АГА! Только он на всяких шлюх смотрит. А я так, девочка-припевочка. Ты сам так говорил…

— Говорил, — Андрей вздохнул виновато. — Но я думал, что поцелуй это..

— Да, да… как в сказке про спящую царевну. Поцеловал и влюбился! — я все еще была раздражена, но запас претензий к Флейму уже иссяк.

— Не злись. Я же как лучше хотел.

— Ну да… — пробормотала. — Где мои вещи кстати?

— Вещи? А я их в машину к нам унес, чтобы никуда не делись. На всякий случай. — да уж, кому-то мои джинсы и куртка очень могли бы пригодиться.

— Ну, — Андрей развел руками. — Сейчас принесу тогда.

— Да, я бы переоделась.

— Кстати, тебя там Ник… это… искал. Он извиниться хотел бы.

Я нахмурилась.

— Ты уверен?

— Конечно. Он в зале тебя ждет.

В ангаре почти никого не было. Ребята разбирали оборудование. Огромные софиты, направленные в пол под неестественным углом, больше не слепили глаза. На площадке царил приятный полумрак.

Я аккуратно выбралась из раздевалки следом за Флеймом. Друг направился к выходу, а я, заметив Ника около Ферари, со вздохом пошла в его сторону.

— Что надо? — недовольно буркнула, стараясь не смотреть на Ника.

— Ксень, я… поговорить хотел. Хорошо?

— Я тебя слушаю.

— О, какие мы злые. Лучше присядь.

Я оглянулась в поисках стула.

— Я сюда имею в виду, — Ник показал на блестящий капот автомобиля.

Я почти в священном ужасе взглянула на парня.

— Ты спятил? Я его помну.

— Забей. В тебе весу 50 кило. Ничего с ним не будет. Это спортивная тачка.

Я фыркнула, но даже не стала следовать сумасшедшему совету Ника. Просто прислонилась к краю капота и стала ждать. Ну, и что он хочет мне сказать?

Ник вздохнул и потер ладонями подбородок.

— Я перед тобой виноват. Даже не подумал, что для тебя это может быть так важно, — со вздохом проговорил Ник, глядя на меня с искренним раскаянием в глазах.

— Все. Я не хочу больше об этом говорить, — я была немного раздражена и, признаться честно, смущена.

Ник улыбнулся одними уголками губ.

— Я понимаю. Совсем я тебя замучил. Тебе не понравилось фоткаться?

Я отрицательно качнула головой, но заметив, как нахмурился парень, все же решила смягчить удар.

— То есть, было ничего. На твердую четверку. Я даже не сильно устала. Только это все… мне не интересно, понимаешь?

Ник изобразил работу мысли, задумался о чем-то, и мне показалось, что он вот-вот качнет головой, соглашаясь со мной. Но друг виновато улыбнулся и пробормотал.

— Честно говоря, не очень. Обычно девушкам нравится сниматься. Наряды, улыбки и все такое.

Я фыркнула.

— Это типа комплимент, что я такая необычная? Или намек, что я странная?

Ник рассмеялся.

— Ни то, ни другое. Я просто удивлен.

Я хмыкнула.

— Сделаю вид, что верю.

— Значит, ты больше на меня не злишься? — вдруг поинтересовался Ник, ловко меняя тему.

— Вроде нет, — вздохнула и отвела взгляд от парня.

Смотреть на улыбающегося друга, все еще не смывшего «боевую» раскраску было волнительно. Умело подведенные темным карандашом глаза, загадочная полуулыбка и татуировки на предплечьях превратили Ника в рокового красавца.

Парень, заметив мое смущение, вдруг придвинулся ко мне ближе. И, чувствуя неловкость и напряжение, я вжалась в холодный бок Феррари. Единственным путем для отступления остался капот машины.

— Кси, а это правда, что ты еще ни с кем не целовалась? — парень произнес это совершенно иным голосом, проникновенным и томным.

— Что?… — дыхание перехватило, сердце ударилось в ребра. И я почувствовала, что температура вокруг поднялась на несколько градусов.

Так жарко!

— Так ты еще ни с кем? — Ник был так нежен и так… обольстителен, что я могла лишь тупо смотреть на него.

Что же он делает? Зачем он так со мной?

Мысли метались, как бабочки под колпаком огромной люстры. Пытаясь вырваться из круга, они все стремительнее летели прямо к огню, сжигая крылья и веря, что боль от этих мучительных прикосновений принесет однажды ощущение счастья.

Сопротивляться не было никаких сил. Я не хотела, чтобы Ник приближался. И все же… внутри все скручивалось от мучительного ожидания. Да… пусть будет он.

Даже из моего первого поцелуя Нику удалось устроить что-то феерическое. И спустя несколько месяцев, а позже и лет, я никогда не жалела, что все было именно так. Что именно Ник стал первым парнем, коснувшимся моих губ. Это было, может быть, неправильно и цинично… С его стороны. Но я была благодарна другу. Красивый и сказочный поцелуй. Я мечтала именно об этом. Иногда мне кажется, что, вряд ли, кто-нибудь из моих последующих кавалеров смог бы так сладко, возбуждающе-дразняще целоваться.

Ник смог.

Ну и, конечно фотки. Несколько десятков мучительно-красивых картинок, напоминающих мне самой, что сказка возможна. Однажды Демон поцелует капризного Ангела. А потом? Будь что будет!

Сердце ухнуло в пятки. О, нет… да… нет… Боже!

Началось…

Мне только что казалось, что этого не случится. Всего лишь секунду назад. Но мгновение! И вот, очарованная, обессиленная, безвольная, я тону в глазах Ника и неотрывно слежу за его медленным, растянуто-плавным движением ко мне.

Он наклоняется осторожно. Приближается медленно, вдавливая меня своим весом в капот, заставляя раздвинуть ноги, подпустить его еще на несколько миллиметров ближе. От Ника веет опасностью, риском. Драйвом! Всем, что мне так в нем нравится. Просто сейчас этот «аромат» в разы сильней.

И все же — как медленно тянется время! Хочется броситься к Нику на встречу, самой сделать рывок и прикоснуться к его губам первой. Лишь бы пытка ожиданием кончилась. Но внутри все замирает в сладостном предвкушении. И я покорно жду, что будет дальше.

А Ник хитер. Мой друг, мой… кто? Демон? Он испытывает мою волю.

Сколько же времени он дает мне для отступления! Для негодующей отповеди, для крика, слез, пощечины, в конце концов. Но я молчу. Знаю, что делаю едва ли самую страшную в своей жизни глупость (О, да. По тем временам, для той меня — ужасное безрассудство!), и все равно не собираюсь сопротивляться.