Обещаю, больно не будет - Даша Коэн Страница 54

— Ник, ты не пугай меня, ладно.

— Я так вляпалась, — шепчу затравленно.

— Опять Басов? — зло ворчит Максимовская, но я фыркаю.

— Если бы…

— О, чёрт! Только не говори, что…

— Да. Янковский караулил меня на первом этаже. Думаю, что и свет тоже он вырубил.

— Больной ублюдок, — рычит подруга. — Он обидел тебя?

— Не успел, вслед за мной почти сразу в подъезд зашёл Басов и…

— Басов отмудохал эту гниду, да?

— Нет.

— Как нет? Ярик же в полтора раза мощнее этого мажористого чистоплюя.

— Видимо, в темноте отбился и сбежал, пока Басов проверял, что со мной всё в порядке.

— Ничего, он его ещё найдёт и вдарит по первое число, вот увидишь, — мстительно прошипела Максимовская, но я тут же отрицательно качнула головой.

— Не вдарит.

— Это как понимать? — насупилась Марта.

— Я не позволила помогать.

— Это ещё почему? Что за очередной образ великомученицы ты примерила, скажи-ка мне, Ника?

— Я лучше в полицию пойду.

— Лучше? Кому лучше, подруга? Але, гараж! Ты вообще в курсе, кто у Янковского папаша? Нет? Так вот, он бывший бандит, который в своё время отжал у честных людей пару кирпичных заводов, а сейчас святым бизнесменом прикинулся. Но за сына своего он жопу рвёт, дай боже. И его «приключения» прикрывает так, что комар и носа не подточит. Там все менты куплены, Ника. Если уж Андрею износы сошли с рук, то на заявления о домогательствах вообще глаза закроют, да ещё и тебя саму дурой выставят.

— Ну прям небожитель, как тебя послушать, — огрызнулась я. — Вот так и процветает в стране безнаказанность. Все ведь страшилками пугают, но никто даже не пробует сопротивляться.

— Ника, очнись! Вспомни второй курс и Наташу Лыкову. Дальше третий — Юля Беликова и Кира Лымарь. У них у всех были, так скажем, инциденты с Янковским. Но где они сейчас?

— Перевелись, — прошептала я, припоминая страшные сплетни, бродившие по институту в те времена.

— Также хочешь? Ладно, тогда иди в полицию, держать не стану. А вот Басов реально мог бы тебе помочь и найти управу на эту бесстрашную бешеную псину.

— И чего мне эта помощь будет стоить? — упорно гнула я свою линию, подводя обоих парней под общий знаменатель, хотя сама в глубине души понимала, что делаю это со зла. И не к Ярославу, а к самой себе, что всё ещё чувствую. Глубоко и безнадёжно.

— Что ты несёшь, Ника? — поражённо уставилась на меня глазами-блюдцами Марта, но меня уже бомбануло.

— Это ты приди в себя, подруга, — вся ощетинилась я. — Давно ли ты такой страстью к Басову воспылала? Или за псевдоромантическим флёром тебе вся ситуация с Ярославом, который один раз уже предал самым жестоким образом, вдруг показалась чертовски красивой?

— Ну уж точно не такой уродливой как с Янковским.

— А в чём принципиальная разница, Марта? Оба нагло домогаются. Оба сталкерят. И оба хотят лишь одного — трахнуть меня и свалить в закат.

— Ник…

— Скажешь, я не права? — горько простонала я, и на глаза снова навернулись слёзы.

Но Марта лишь озабоченно смотрела на меня, но больше не пыталась продавить там, где я всё забетонировала. Затем помогла встать мне на ноги и затолкала в уборную, где приказала мне раздеться и полезать в ванную, которую она уже принялась набирать для меня, да ещё и с пеной.

Спустя минут пять я уже расслабленно выдохнула в горячей воде, измождённо прикрывая глаза и пытаясь забыть о позорном столкновении с Янковским, его руки, его прикосновения, его смрад, которым, кажется, пропиталась каждая клетка моего тела.

Но Максимовская и на этом не остановилась, а припёрла ко мне на подносе два бокала вина, виноград и сыр. Какое-то время мы молча цедили свой напиток, но вскоре Марту прорвало.

— Сердцу больно, — два слова, двенадцать букв, но сколько в них было мучительной обречённости.

И только человек, прошедший через эмоциональное чистилище, способен понять, что это даже не констатация факта, а крик души, которая плачет навзрыд.

— Молчит?

— Даже не смотрит в мою сторону, будто бы я пустое место или предмет мебели, — я вижу, как дрожит подбородок девушки. Мне так её жаль, я чувствую её эмоции как свои, пропускаю их через себя. Вспоминаю собственную любовь без ответа — это страшно. Это то, что убивает в тебе всё живое, остаётся лишь физическая оболочка, за которой ничего нет, только зияющая пустота, трещины и пепел.

— У меня есть кое-какие сбережения. Давай бросим всё и на неделю уедем на море. Хочешь? — я не знаю, что ещё предложить. В такой ситуации обычные слова утешения бесполезны, никто не может помочь, когда твои внутренности накручивают на ржавую вилку и без анестезии выдёргивают их из груди.

— Я хочу не любить его больше, Ника, — шепчет Марта сбито и сипло от шкалящих эмоций. — Ничего не помогает. Ни море, ни горы, ни другие парни. Годы идут, а я всё чувствую, а теперь ещё и знаю, как со Стафеевым может быть хорошо. Так как не было ни с кем и никогда. Понимаешь?

— Да, — выдыхаю я и всё-таки роняю первые слёзы. Мы так похожи с ней в своем горе, в своей любви без ответа и даже без надежды на то, что эта прошивающая насквозь боль не напрасна.

— Что… чтобы ты сделала, если бы узнала, что нужна Басову по-настоящему, что там, в его душе, отражение твоих собственных чувств?

Секунды тянутся между нами и разбиваются на мелкие осколки, пока я думаю над вопросом Марты, хотя уже точно знаю на него ответ.

— Я бы простила ему всё…

— Я бы тоже, — всхлипнула подруга и мы обе потонули в своих мыслях, как в зыбучих песках.

Но главное, что я для себя решила, так это, что не буду слушать Марту, а всё-таки рискну заявить на Янковского за преследования и домогательства. Да, я пошла в полицию, а там честно рассказала всё как есть. И о том, что вчера меня чуть не изнасиловали в подъезде собственного дома.

Вот только следователь, внимательно слушавший мой рассказ почти полчаса, под конец пожал плечами и улыбнулся так деланно снисходительно, что мне в секунду стало не по себе. А потом и вовсе поплохело.

— С утра уже был запрос по данному инциденту, гражданка Истомина. Мы проверили информацию, а также камеры видеонаблюдения по вашему адресу.

— И?

— У гражданина Янковского Андрея Александровича есть железобетонное алиби на вчерашний вечер. А камеры в вашем жилом комплексе оказались неисправны, они