Ширли Эскапа - Время любви Страница 54

Отец не упускал возможности проявить здоровую конкурентоспособность, сын же в делах с партнерами выказывал добродушие характера.

Господи, недоумевал Теодор, и как только в их роду мог появиться такой парень? Одним словом, рохля. Не бизнесмен, а просто… либерал, всем желающий добра, ставящий престиж выше, чем выгоду собственного дела. «Ну ничего, ничего, вот поживу еще немного, — думал Теодор, — и передам дела фирмы в руки внука, Руфуса. Уж тогда-то все будет в порядке. У Руфуса прекрасно работает голова, он обладает обостренным чувством реальности, к тому же никакой женщине ни за что не удастся взять над ним верх». В этом Теодор никогда не сомневался.

А Марк… Что Марк? Ну нет у него хищнического инстинкта, и все тут. Ничего с этим не поделаешь.

Зато Руфус, его внук, унаследовал от него этот инстинкт, хотя на его отце природа и решила отдохнуть. Мальчик с раннего детства обладал практическим, трезвым умом, необходимым первоклассному бизнесмену.

Теодора раздражало только одно — почему Руфусу так нравится играть со смертью? Как ненормальный носится на машине, ныряет с аквалангом, активно занимается горными лыжами. Неужели уверовал в собственное бессмертие?

Бесшабашность внука его пугала. К тому же Теодор считал, что Руфус уродился чересчур красивым и это не принесет ему добра, но тем не менее время от времени ловил себя на том, что не может отвести глаз от лица внука.

Да, этот парень — слишком заманчивая добыча для женщин. Со своей пышной каштановой шевелюрой, умными голубыми глазами с пляшущими в них смешинками и благородно очерченными губами он был чересчур привлекателен для представительниц слабого пола. А как смеялся! Обычный заразительный смех, которым Руфус награждал друзей, в обществе женщин переходил в нежное интимное воркование. Правда, ему были свойственны и приступы оглушительного хохота, от которого буквально сотрясались стены и люстры звенели хрустальными подвесками.

Однако то, что Руфус покинул дом в День благодарения, было совершенно непростительно. И это понимали не только члены семьи, но и он сам. Его поступок можно было сравнить лишь с тем, как если бы вместо похорон тетушки Руфус отправился на лыжную прогулку…

— Ну и кто она такая? — спросил Марк жену, усевшись в удобное кресло их уютной гостиной.

Если бы сын не уехал в праздничный день, Марк не обратил бы внимания на какой-то неуместный телефонный звонок, ибо ему не было свойственно вмешиваться в чужие дела.

— Алек сказал, что звонила некая Джина О'Коннор, — пожав плечами, ответила Фрэн. — Говорит, голос молодой, намного моложе, чем у тех дам, что обычно просят Руфуса к телефону.

— Господи, с чего Алек это взял?

— Она вроде бы сказала, что звонит по крайне важному делу. Более зрелая женщина не была бы столь откровенна с дворецким. Алек не хотел отрывать Руфуса от праздничного стола, но из этого ничего не вышло. — Залюбовавшись золотыми часиками, полученными в подарок от мужа, Фрэн немного помолчала. — У твоей мамы сложилось впечатление, что эта Джина О'Коннор — очень настойчивая особа.

— Не понимаю, из-за чего вся эта суета? — Марк с осуждающим видом пожал плечами, будто не сам только что, затронул эту тему. — Парню скоро двадцать один, однако все почему-то уверены, будто звонок девушки в День благодарения непременно означает, что случилось какое-то несчастье!

Фрэн придвинулась поближе и положила голову на плечо мужа.

— Конечно, ты прав, дорогой. Вот только твоему отцу очень не понравилось вмешательство незнакомки в праздничный ужин, что он недвусмысленно дал мне понять. Теодор заявил, будто ему испортили торжество.

— О Господи! — взорвался Марк. — Если Руфус захотел завести подружку, пусть заводит. Какое до этого дело его деду?

Впрочем, их семья не была так независима от Теодора, как казалось окружающим и как бы хотелось им самим. Марк и Фрэн оказывали благотворительность тем организациям, к которым у них лежало сердце, что верно, то верно, однако счет на имя Марка был открыт его отцом. Да и загородный дом на территории, принадлежащей Картрайтам и подаренный пришедшему с войны победителем и героем Марку, в сущности, лишь наполовину можно было назвать собственностью младших Картрайтов, ибо Марк пока что владел им по доверенности, а записан он был на имя его отца.

Ровно в семь утра, минута в минуту, пунктуальный Теодор, никогда не изменявший своим привычкам, начал спускаться к завтраку. И вдруг замер как вкопанный: на пороге закрытой двери комнаты его внука с несчастным видом распластался Цезарь. Этот пес давно уже избрал Руфуса своим любимцем и, только когда объект обожания наезжал к деду и бабушке, он покидал свое место на кухонном коврике.

Если бы Руфус находился сейчас в своей комнате, Цезарь ни за что не лежал бы у его двери. Вывод прост: пес его ждал, следовательно, внук не ночевал дома. И это в праздничные дни!

Решив проверить, Теодор распахнул дверь в комнату Руфуса. Никого, кровать не тронута. Понятно, он провел ночь с той девчонкой, которая дерзнула потревожить их за столом в столь торжественный день…

В столовой Теодора уже ждала Лючия, не сомкнувшая глаз в ожидании внука. То, что она встала так рано, говорило о многом.

— Я решила, что в такой день можно забыть о щадящей диете, и приказала подать яйца с беконом. Ты не против, дорогой? — ровным тоном произнесла она.

Горничная тем временем поставила перед Теодором аппетитно пахнущую тарелку.

— Зачем же начинать утро с греха? — проворчал он и резким движением отодвинул от себя тарелку. — Что-то у меня сегодня начисто пропал аппетит.

Горничная вопросительно взглянула на хозяйку и, получив утвердительный кивок, безмолвно убрала тарелку.

— Будьте добры, — обратилась к ней Лючия, — принесите господину Картрайту стакан грейпфрутового сока.

— Этой ночью Руфуса не было дома, — подозрительно спокойным голосом сказал Теодор. — Хотелось бы знать, что это за девица, осмелившаяся прервать наш ужин.

— По-моему, ее зовут Джина О'Коннор.

— Может, ты возьмешь на себя труд выяснить о ней кое-что помимо ее имени?

— Конечно, милый, — спокойно ответила Лючия, — я позабочусь об этом. Ни о чем не беспокойся.

И они обменялись понимающими взглядами. Такое взаимопонимание вырабатывается в течение долгой совместной жизни. И каждый из них знал: дело Теодора — отливать пули, а уж его супруга будет производить смертельный выстрел.

Открыв дверь своим ключом, Руфус тихо прошел на кухню, чтобы через черный ход подняться по лестнице к своей спальне. Вот сейчас он примет душ, освежится и войдет в столовую как ни в чем не бывало. Однако на его пути стоял дворецкий, внимательно вглядывающийся в светящееся радостью лицо Руфуса.