Татьяна Тронина - Небесные очи Страница 55

Но Саше был дорог только Макс. Какой есть. Она неожиданно ощутила (точно сама только что проснулась!) – Макс прекрасен. И он волнует ее больше, чем какой-либо другой мужчина на свете.

Максим, ее первый и единственный. Любовь на всю жизнь.

– Так соскучилась... – ей было мало подставлять лицо для поцелуев, она сама принялась целовать Макса.

– Ты соскучилась? По мне?

– Да, очень-очень...

– Сашка, ну где же ты раньше была?! – в его голосе безумная нежность мешалась с безумным раздражением.

– Где? Не знаю...

В этот момент он нашел ее губы и продолжить разговор они не смогли. Внутри у Саши все дрожало, она не чувствовала ни ног, ни рук, она забыла обо всем на свете. Кажется, даже собственное имя забыла!

Вспомнила, только когда поцелуй закончился и она увидела перед собой глаза Макса.

– Что происходит? Я не понимаю... – он пытался шутить. – Конец света, что ли? Мертвые из гробов встают? Рак на горе свистнул? Чем я обязан тому, что ты... – он затряс головой, не находя слов. – ...что ты обратила на меня внимание?

– Ты такой красивый, – серьезно произнесла она. – У тебя такие красивые глаза...

– Я – красивый?!!

– Очень. Поэтому я не устояла.

– Издеваешься! – то ли засмеялся, то ли застонал Макс. – Ой, вредная... Только я теперь тебя не отпущу. Ты попалась! Никому не отдам... Особенно этой сволочи!

– Какой сволочи?

– Да этому твоему...

Саша ответила не сразу, чувствуя ком в горле:

– Макс, он не сволочь, он убийца.

– Как?

– А вот так... Доказательств у меня пока нет, но я точно знаю – это он убил маму. Ты был прав, Макс.

– Вот дела... – растерянно пробормотал тот.

– Бородин убил маму. Он всю нашу семью изничтожил. Всех. Я одна осталась.

– Ты не одна, – Макс поднял ее лицо за подбородок. – Что ты такое говоришь?.. У тебя же есть я.

Макс осторожно поцеловал Сашу.

– Макс... – Саша обхватила его за шею, едва слышно заплакала.

– Ну-ну, не надо... – он погладил ее по спине. – Мы этого гада прищучим. Мало не покажется!

– Максим...

– А?

– Люди правду говорят? Я тут одну вещь услышала...

– Какую? – подозрительно спросил он.

– Ты из-за меня в аварию попал? Ты тогда... специально?

Он не ответил. Замер, отвернул лицо.

– Макс, это же грех, – сурово произнесла Саша. – И вообще это не выход... А если бы ты погиб?

Он опять ничего не ответил.

– Максим! Не молчи, пожалуйста!

– А что я должен сказать? – огрызнулся тот. – Я дурак, да... Выпил, чтобы не так страшно было. Если бы не пил, не стал бы этого делать, одумался бы в последний момент, наверное... Да, кстати, я больше не пью. Ни капли. Это только кажется, выпьешь – и станет легче, а на самом деле – хуже...

– Но почему... почему тебе вообще такая мысль пришла в голову? – в отчаянии воскликнула Саша.

– А зачем жить – без тебя? На хрен такая жизнь...

– Макс... Ну все, все! – она опять обняла его. Его тело, до того напряженное, снова расслабилось. – Прости меня.

– Ты меня прости.

– А тебя-то – за что? – удивилась она.

– Из-за какого-то календаря распсиховался... Да гори он огнем, этот календарь!

Он опять поцеловал ее. Потом она – его.

Совершенно случайно Саша оглянулась – и испугалась.

– Макс! Что творится-то...

Прилипнув к стеклу, на них таращился сторож из своей будки.

Перегнувшись, гроздьями висели на мосту рабочие и смотрели вниз, на них.

Две тетки на пороге стеклянной кафешки, схватившись за руки, тоже смотрели на них. Маша и та, другая...

В воротах стройки стояла бетономешалка, и водитель, высунувшись в окно, тоже смотрел на них.

А они – Саша и Максим – стояли посреди еще влажного асфальта, в свете скрестившихся прожекторов. Неподалеку валялась трость Макса.

Макса трудно было не узнать, даже издалека. По всклокоченным волосам, по характерной походке. Как не узнать начальника стройки, всегда злого, как черт... Вокруг которого ходит столько слухов.

И вот он, этот начальник, целуется-обнимается с какой-то женщиной, прямо на виду у всех... Наверное, это было так неожиданно, так непривычно, что окружающие не могли пропустить подобное зрелище.

Водитель бетономешалки спрыгнул на землю, сделал несколько шагов в сторону парочки, поднял трость и молча протянул ее Максу.

Макс недобро зыркнул на водителя, тоже молча принял от него трость. Потом повернулся к Саше.

– Вот, делать людям нечего... – с досадой произнес он. И опять поцеловал ее.

В этот момент все захлопали, зашумели – до Сашиных ушей донеслись одобрительные выкрики.

– Пойдем... – буркнул Макс, схватил Сашу за руку и потащил к своей машине.

– Чего это они?

– А я почем знаю... Работать надо, а они дурака валяют!

Всю дорогу Саша улыбалась. Она даже не помнила, когда в последний раз была так счастлива.

– Волосы никак не высохнут...

– Сырость-то какая! – напомнил Макс.

– Макс, а мы куда едем?

– Ко мне, куда же еще...

– Макс... Ты не думал нанять прислугу?

– Зачем? – подозрительно спросил он.

– Затем, что это не квартира, а берлога какая-то. И, пожалуйста, не надейся, что я буду наводить у тебя порядок.

– Ну что ты! Когда это я чего заставлял тебя делать... – с неожиданной покорностью ответил тот.

Он мельком взглянул на нее – без прежней ершистости. Нежно и даже немножечко растерянно – словно до сих пор не мог поверить в происходящее.

– Макс...

– Да?

– Нет, я просто... – Саша отвернулась, едва сдерживая слезы.

– Устала?

– Да. Очень. Еле держусь... Если помнишь, прошлую ночь не удалось выспаться.

Макс снова мельком взглянул на нее.

– Не смотри на меня так... – потребовала Саша.

– Как – так?

– Я не знаю... Но у меня от твоих взглядов буквально сердце разрывается! – пожаловалась она.

– Я не могу на тебя не смотреть, – серьезно произнес Макс. – Так что уж прости...

Дома Саша упала на кровать – прямо в одежде. Макс принялся терпеливо ее раздевать.

– Помнишь, ты на третьем курсе подхватила грипп, пришла домой больная, и я вот так же тебя раздевал?

– Помню... Ты потом тоже с гриппом свалился.

Он приподнял ее, через голову стянул майку.

– Ну все, спи, – произнес печально. – Не буду тебе мешать.

Он поцеловал ее. Не выдержал, прижался всем телом.

– Нет... Не уходи, – Саша обхватила его, не желая отпускать. – Макс... это так странно!

– Что именно?

– Я вот обнимаю тебя и прямо чувствую, какой ты родной.

– С ума сойти... Она вдруг стала чувствовать!

– Макс, ну прости, прости... – Саша уткнулась ему в шею, запустила пальцы в жесткие пружинящие волосы на затылке.

– Ты всегда была мне самой родной. И не проси больше прощения, пожалуйста, – Макс попытался оторвать от себя ее руки. – Ты ни в чем не виновата.