Змеиный мох (СИ) - Рябинина Татьяна Страница 56

- Можно… я останусь? Завтра провожу тебя.

Я знал, что она ответит. Но не смог удержаться. Закусив губу, Надя покачала головой.

- Прости, Денис. Я очень хочу. Правда. Но если ты останешься, я уже не смогу уехать. И… так будет только хуже. Пойми, я же не для себя одной…

Договорить я ей не дал. Этот поцелуй был совсем другим. Таким, чтобы запомнить… на сколько? Откуда мне знать, сколько придется ее ждать.

Оторвавшись от ее губ, - теплых, мягких, пахнущих… неужели земляникой? – я сказал с трудом:

- Тогда лучше пойду.

- Хорошо, - прошептала она. – Иди…

[1] СВХ - склад временного хранения

[2] "When the Rain Begins to Fall" ("Когда пойдет дождь") - песня в исполнении Джермейна Джексона и Пии Задора, вошедшая в саундтрек к фильму "Путешествие рок-пришельцев" (1984). Слоу-рэп-версию в 1998 г. записал исполнитель Pappa Bear

=65

Зараза, обманула, конечно. Тетка на рынке. Уверяла, что королек, а оказалась самая обыкновенная хурма. Терпкая и вяжущая рот.

Первым побуждением было выбросить ее в воду. Хурмину, а не тетку.

На диком пляже недалеко от дома вместо бун в воду уходили каменные волноломы, на которые не то что не сядешь, но и не заберешься даже. Но я нашла чуть поодаль заброшенный полусгнивший эллинг и пробиралась на его дальний край. Сидела там, свесив ноги и глядя на горизонт. А еще высматривала в воде корнерота.

Вот дался же он мне!

Лет двадцать назад мы с родителями ездили в Сочи в январе. Самое время для отпуска. Скучно, сыро, холодно. Единственное, что запомнилось, - корнерот. Огромная лиловая медуза, похожая на сказочное чудище. Мы гуляли по пляжу, а ее вынесло к самому берегу. Местные мальчишки принялись кидать в нее камнями, уверяя, что она страшно опасная и ядовитая. Как будто мешала кому-то. Сказали, что они выплывают из глубины, когда вода холодная – с осени и до весны.

Чуть было не загадала: если увижу снова – все будет хорошо.

Вот дура-то!

Будет хорошо или нет – только от нас зависит.

Но все равно хотелось увидеть. Хотя вода была слишком теплой для этого, градусов шестнадцать-семнадцать.

Мерзкую хурму я выбрасывать все-таки не стала, но взгляд в волны бросила и обмерла.

Фиолетовые щупальца плавно колыхались, как покрывало. Я таращилась на корнерота, затаив дыхание, пока он не исчез в толще воды.

Эх, надо было загадать все-таки.

Я глупо улыбнулась. Встала, закинула руки за голову, глядя на огромное малиновое солнце, которое лениво собиралось нырнуть в море.

Все будет хорошо…

- А без одежды было лучше.

Не веря своим ушам, я обернулась…

Виталькина тетка Олимпиада, или Липа, оказалась дородной дамой лет пятидесяти, ветеринаром и по совместительству заводчицей немецких овчарок. В первый же день я прилипла к крытому вольеру на заднем дворе, где по совершенно одуревшей мамаше ползали шестеро щенят, толстеньких, пушистых, с ушами-тряпочками.

- Сколько им?

- Два месяца, - сказала Липа. – Через неделю уже раздавать начну.

Я помнила, как Денис рассказывал мне о своей собаке, об овчарках на заставе. Это была такая ниточка между нами, и мне очень нравилось каждый день подходить и наблюдать за щенками. Как будто мы с ним вдвоем стояли у вольера.

«Половина дома», которую Липа сдавала отдыхающим, состояла из большой комнаты, обставленной в добротном советском стиле, крохотной кухоньки и такого же маленького санузла: унитаза, раковины и тесной душевой кабины. Огромная ценность для поселка, между прочим. Как и отдельный вход.

Первые пара дней прошли почти в бреду, похожем на наркоманскую ломку То я жалела, что уехала, то радовалась. Вспоминала, что успела выслушать от Андрея, когда он ввалился, дыша перегаром. Кто я такая на самом деле. Детское изумление: неужели этот человек совсем недавно обнимал мои ноги и умолял не выгонять его?! И еще большее, пополам с отвращением: неужели по нему я сходила с ума?! И еще: слава богу, что Денис не слышит всей этой мерзости.

Трудно сказать, не случись этого, может, я и передумала бы уезжать. Денис пришел бы, остался со мной, и… вот только к лучшему ли? Я не знала. Но уже через несколько дней поняла, что сделала все правильно.

Темное начало потихоньку отступать. Как будто наводила резкость фотоаппарата, и все, что оказывалось не в фокусе, становилось нечетким, расплывчатым. Все, что не нужно, не важно.

Я отсыпалась до упора, готовила себе гигантские завтраки, потом покупала на маленьком рыночке недалеко от дома фрукты: виноград, хурму, мандарины, пахнущую йодом фейхоа. И шла к морю, где проводила долгие часы в полном одиночестве: редко кто забредал на каменистый дикий пляж. Бродила по кромке, у самой воды, кидала в волны камешки, сидела на краю эллинга.

Нет, я не думала о своей жизни, перетряхивая ее, как залежалое постельное белье. Но морской ветер словно выдувал из нее все лишнее, наносное. Мерный плеск волн, бесконечно бегущих одна за одной, действовал гипнотизирующе, завораживающе.

«На свете счастья нет, но есть покой и воля»[1], - вспоминала я пушкинские строчки. Покой у меня был – вдалеке от всех и от всего. Как зачарованный сон. Как привал на трудном пути. И все же я надеялась, что поэт писал это не всерьез, а под впечатлением момента. Что счастье все-таки есть.

Мы с Денисом не обещали звонить друг другу или писать. И – по молчаливой договоренности! – не звонили и не писали. Хотя я знала, что он ждет и скучает. И это придавало мне сил. Определенность… Наконец-то я была уверена, что он - мой. И только мой.

О той нашей ночи я не вспоминала. Нет, не так. Запретила себе вспоминать. Иначе хоть окунайся в холодную морскую воду. А вот как Денис целовал меня в последний вечер… это было такое нежное, теплое, что я сидела и улыбалась, глядя на линию, где небо сливалось с водой.

Что будет, как будет… Об этом тоже не думала. Главное - чтобы вместе.

Утром на девятый день, в пятницу, я не выдержала и написала ему:

«Скучаю по тебе».

Ответ пришел почти сразу же:

«И я тоже».

Забронировав билет на субботнее утро, я задумалась.

Позвонить? Попросить встретить? Или ничего не говорить? Приехать прямо к нему? Но я не знала адреса. Конечно, это не проблема, но стоит ли устраивать такие сюрпризы? Нет, я не боялась застать у него… кого-нибудь, скорее, не хотела застать врасплох его самого.

В итоге решила не предупреждать. Прилететь и позвонить из дома. А дальше… пусть сам думает.

Уже ближе к вечеру, собрав чемодан, я купила фруктов и всяких сочинских вкусностей, чтобы взять с собой, и пошла на пляж – в последний раз. Попрощаться с морем.

Он стоял у эллинга и смотрел на меня, прикрыв ладонью глаза от заходящего солнца. Джинсы, кроссовки, черная футболка под легкой светлой курткой. Не мираж, не видение, не плод моей воспаленной фантазии. Настоящий, живой. Мой!

Как только в воду не свалилась? Спрыгнула со скрипучих досок, понеслась, оступаясь на гальке. Как будто Денис мог исчезнуть. Он подхватил меня, приподнял, прижал к себе. Я обняла его за шею и начала целовать, растекаясь при этом в совершенно чумовой улыбке.

Нет, Александр Сергеевич, как хотите, но счастье точно есть!

- Как ты меня нашел? – спросила я, когда мы шли к дому, держась за руки.

- Твоя хозяйка сказала, что ты должна быть на пляже. Даже нарисовала, как дойти.

- А вообще?

- Когда получил твое сообщение, понял, что больше не могу ждать. Не выгонишь же ты меня, правда? Взял Славку за жабры. Он раскололся, что ты живешь у тетки Вариного мужа. Нашел Варин телефон. Это было сложно, но я справился. Она сначала упиралась, что не может дать адрес без твоего согласия, но я упросил не звонить тебе. В общем, взял билет на ближайший рейс… и вот.

- А я собиралась завтра утром домой. Думала, прилечу и позвоню. Сюрпризом.