Отец для двоих - Адалин Черно Страница 56

Пока мы говорили, он успел взять для Тима какао. Сын с удовольствием забирает стаканчик из рук Измайлова и садится в кресло. Макар же подхватывает меня под руку и отводит чуть в сторону:

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

Я на несколько мгновений напрягаюсь, хотя понимаю, что ничего ужасного Измайлов мне сказать не может.

— Что?

— Я был сегодня у врача. Вчера Степану потребовалось переливание. Моя группа не подошла из-за резус-фактора.

— И? — все еще не понимаю я.

— Степан не мой сын, Оля.

Я охаю, распахивая глаза в ужасе.

— Это возможно?

— Это правда, — вздыхает он. — Я сегодня звонил Жанне. Она со слезами подтвердила, а еще напомнила мне о том, что не собирается его воспитывать, и я, вообще-то, взял ответственность.

— Ты собирался отказаться от опеки?

— Нет, конечно. Она действовала на опережение, — усмехается криво. — Степан мой сын, что бы не случилось. То, что я узнал — не меняет ничего, но теперь я знаю, что не изменял тебе. В ту ночь между мной и Жанной ничего не было.

Я шокировано перевариваю информацию. Это ровным счетом ничего не меняет, свое решение я приняла раньше и не собираюсь от него отступать, но… я поверить не могу, что эта сука сделала что-то похожее. Я, конечно, никогда не была о ней высокого мнения, но ее поступок перешел все допустимые границы. Она разрушила союз двоих людей. Даже если мы с Макаром поссорились, у нее не было никакого права говорить о своей беременности ему! Она ведь знала, что у них ничего не было!

— Оля… ты расстроилась? — Макар обхватывает меня за подбородок.

— Я… в шоке. И, твою мать, Измайлов! Я надеюсь, что никогда в жизни не увижу Жанну, иначе, клянусь, я ее придушу!

Глава 51

Оля. Год спустя

— Я должна извиниться, — мать Макара возникает на кухне неожиданно.

Я как раз стою с ножом в руке и хочу нарезать праздничный торт. Сегодня день рождения у Тимофея, и мы позвали аниматоров и одноклассников мальчиков. Они пошли в нулевой класс частной школы, так что успели завести друзей.

— За что это? — спрашиваю с любопытством.

Мы с Ириной не то, чтобы стали близкими подругами, но и особой вражды между нами не было. Она изредка приходила к нам, поначалу навещала Степу, а затем подружилась и с Тимофеем. Опять же, не скажу, что она стала идеальной бабушкой, но Тим на общение не жаловался, а значит, все в порядке. С ней мы детей не оставляли, предпочитая пользоваться услугами няни.

— За всё, — неожиданно говорит Ирина. — Я, конечно, долго думала… целый год прошел, как вы с моим сыном сошлись, а я все медлила.

— Не понимаю, о чем вы.

— О том, что разрушила вашу семью.

Я смотрю на Ирину с интересом. За нее Макар мне ничего не рассказывал. Мать он, несмотря на то, какой она была в его детстве, любил, но о ее участии в нашей разлуке ничего не сказал.

— Я бы хотела, — она понижает голос до шепота. — Чтобы наш разговор остался в тайне. Макар он… не знает. А ты… должна узнать, хотя о мертвых нельзя говорить плохо.

— О чем вы?

— Мы подделали тест ДНК, который он делал, когда родился Степа.

— Вы?

— Я и твой… отец.

Ирина глубоко и шумно вздыхает, а я пытаюсь переварить полученную информацию.

— Он тогда дал мне денег. Много денег, чтобы я ничего не сказала сыну. Я случайно услышала его разговор и Жанны. Узнала об их замысле и хотела рассказать обо всем Макару, но… он столько предложил, — Ирина заламывает руки и закусывает нижнюю губу. — Я ничего для своего сына не сделала. Воспитывала его плохо, не участвовала в жизни, а отец твой… он предложил деньги и поспособствовать тому, чтобы Макар получил образование за границей.

Пока Ирина рассказывает, я молча ее слушаю. Мне просто сказать нечего, настолько я шокирована внезапно свалившимся откровением.

— Я согласилась со всем. Твой отец сделал так, что деньги мне достались якобы в наследство от двоюродного брата. Макару, конечно, трудно было объяснить, почему брат, о котором он ни разу не слышал, вдруг оставил мне денег, но я кое-как справилась. Макара отправила на учебу и запила еще сильнее. Чувство вины давило.

— Чувство вины давило, — повторяю за ней с сарказмом и с силой надавливаю на нож, разрезая торт. — Вам не стыдно говорить об этом?

— Стыдно, — отвечает. — Но я должна рассказать. Чтобы ты знала, почему… понимала, что он не виноват. Они… не жили вместе, как муж и жена, хотя мне хотелось. Я думала, он забудет тебя, а у него не получилось.

— Вы разрушили ему жизнь.

— И я раскаиваюсь, но не хочу, чтобы ты говорила ему. Молчи, пожалуйста. Я не хочу, чтобы он знал, вы ведь вместе.

— А если вы снова решите влезть в наши отношения? — с издевкой спрашиваю.

Торт я как раз нарезала, так что могу и поговорить с “матушкой”.

До сегодняшнего дня я относилась к ней нейтрально, а сейчас захотелось выставить за дверь нашего дома и никогда больше не видеть. Я ненавижу Жанну за то, что она позволила себе влезть в наши отношения, а теперь вот… Ирина.

Мне хочется закрыться и забыть то, что она рассказала. Зачем? Зачем она призналась? Я ведь и так была зла на отца за то, что он скрыл от меня письма, а теперь еще и это. Я не могу его ненавидеть, не могу ему ничего высказать, даже поссориться не могу, а вот Ирина.

— Вот вы где! — на кухню входит Макар.