Попробуй меня разлюбить - Мария Николаевна Высоцкая Страница 56

— Она классная, но такая скромняжка. Ты ее не бросай, ладно? — щебечет Катя, заглядывая мне в глаза.

Ее желание всех обогреть меня до сих пор удивляет. Как можно такой быть? Открытой, смелой…

— Хорошо.

— Спасибо, — Катя тянется ко мне с объятиями.

В этот момент внутри все расцветает. Касаюсь пальцами ее предплечья, и она тут же замирает.

— Я совсем забыла, — трет нос платком, — микробы.

— Иди уже сюда, — выдаю несдержанно, как наркоман, что желает заполучить дозу.

Сам к ней прижимаюсь, крепко-крепко стискиваю в объятиях.

— Дан, ты заразишься, правда заразишься, — хохочет, но уже не отстраняется.

— Я скучаю, — перехожу на шепот, такой, что сам себя почти не слышу.

Для меня самого это откровение становится шоком. Я никогда раньше не говорил ей такого вслух. Никогда…

Катя замолкает и замирает. Не шевелится. Мы оба застываем, прилипнув друг к дружке.

Я слышу, как колотится мое сердце. Чувствую, как медленно окутывает страх. Страх неодобрения, отказа, насмешки. Я знаю, что ничего из вышеперечисленного не прозвучит. Это же моя Катя, но вся эта неуверенность — она на подкорке. Въелась.

— Сильно? — Катюша трогает кончиками пальцев мой затылок.

— Очень.

Теперь собственные слова кажутся громкими. Будто я ору их в мегафон. Зажмуриваюсь, вдыхая запах Катиных волос.

— Я тоже, — она шепчет, а мне чудится, что ее губы касаются моей шеи.

Вздрагиваю и окончательно осознаю, что не показалось. Ее губы на моей коже. Горячие. Любимые…

Это ужасно. Все не должно быть так. Я не должен был привыкать и проникаться. Мы просто друзья. Но чем больше времени проходит, тем сильнее она подводит меня к краю.

Веду ладонями по Катиной спине, останавливаясь где-то в районе талии. Чуть сжимаю, чтобы убедиться, что она реальна.

Катя трется носом о мою щеку и выдает все тем же шепотом:

— Ты самый-самый лучший. Я те… самый, — договаривает уже сбивчиво.

Я те…

Что она имела в виду? Что хотела сказать, но не договорила?

Я не могу уснуть четвертую ночь подряд.

Я те…

Люблю? Она хотела сказать «люблю»?

Застегиваю пуговицы на пиджаке и выхожу из комнаты. Пока запираю дверь, слышу очередной спор Королева с Азариным. Дня не проходит, чтобы они не орали.

Прячу ключ в сумку и спускаюсь на первый этаж. Вопли парней становятся громче.

— Да я тебе говорю, мы бы их ни за что не сделали, — оправдывается Король.

— Если бы ты не тупил, — не затыкается Азарин, — в жопу иди, короче.

— И вам доброе утро, — вытаскиваю из кармана смартфон и проверяю сообщения.

Позади по ступенькам цокают каблуки, мы втроем тут же оборачиваемся.

Это Арина спускается. Вцепилась в ручки сумки, как в спасательный круг.

— О, привет! — Королев расплывается в улыбке.

А вот Азарин недобро прищуривается и, демонстративно отвернувшись, предлагает уже пойти наконец-то в учебный корпус.

Буквально вчера Громова зарядила ему по роже мячом. На баскетболе. Теперь она его личный враг. Вышло у нее, конечно, случайно, но я поржал.

Время до большой перемены ползет со скоростью улитки. Вокруг кишат люди и их глупые разговоры. Все сливается в один нескончаемый поток. Вечный день сурка.

Нас поглощает тьма. Меня. Безликость мира, где из красок есть только черное и белое.

Прижимаюсь спиной к стене и листаю ленту. Катин звонкий смех я слышу сразу. Его ни с чем нельзя перепутать.

Поворачиваю голову и вижу, как она повисла у Тима на спине. Вернулась на учебу и ничего мне не сказала? Последние дни мне кажется, что она меня избегает. После тех недоговоренных слов между нами будто выросла стена. Мы так же созваниваемся и переписываемся, но по-другому. Я чувствую, что атмосфера накалилась.

Наблюдаю издалека и намеренно не подхожу ближе. Катя меня не видит. Смеется, о чем-то болтает с Аринкой и улыбается. От нее веет теплом. Она такая веселая. Яркая. Моя…

Ловлю себя на мысли, что моя ревность прогрессирует. Меня штырит яростью даже от ее общения с братом. Оно у них легкое, это общение. Невесомое почти.

Раздражаюсь до предела и захожу в класс. Правда, выбираю самый долгий путь. Когда оказываюсь на месте, ребята уже там.

Тимоха сел с Аринкой, а Дюша стоит рядом с Катей, закинув ей руку на плечо. В своих самых смелых мечтах я представляю, как отрываю ему лапу. В реальности лишь сажусь на стул.

Литература проходит слишком быстро. Катя сидит рядом, мы постоянно переглядываемся. Улыбаюсь ей как полный придурок.

Звонок раздается неожиданно. Мне совершенно не хочется прерывать наше уединение, но все оголтелой оравой уже вылетают в коридор.

— Ты в столовую пойдешь? — Катя стоит у парты. Ждет меня. Наблюдает за тем, как я медленно засовываю вещи в сумку.

— Иду.

Мы шагаем рядом. Наши пальцы иногда сталкиваются в воздухе, но взять друг друга за руку никто из нас не решается.

Есть мне абсолютно не хочется. Поэтому себе беру только кофе и сажусь за стол.

Катя уже вовсю рассказывает о том, как сидела на больничном. Придвигаю к ней поднос с салатом, синнабоном и чаем.

— …ну и я, в общем, в шоке, температура два дня подержалась, и все. Родители даже раньше прилетели, начали по врачам таскать. Короче, ничего смертельного у меня не нашли, напичкали лекарствами, и-и-и-и вот я здесь. Здоровенькая и красивая.

— Может, стоило подольше отлежаться? — Арина подносит к губам чашку с кофе. — Осложнение никакое не долбанет?

— Нормально, не переживай. Да и как вы тут без меня будете вообще? Мне болеть нельзя. Кстати, давайте на выходных куда-нибудь сходим? Так хочется развеять скуку. Дан, ты как?

— Можно, — киваю.

— Арина, Тим?

— Не уверена, что получится. Ко мне друг на выходные должен из Питера прилететь, — бормочет Громова.