Жестокая сделка - М. Джеймс Страница 56

вижу, что его глаза закрыты, и понимаю, что он, должно быть, уже заснул, измученный днем и сексом. Я лежу, чувствуя тепло его спермы на своих бедрах, приятную болезненность между ними, и тоже закрываю глаза. Кровать такая маленькая, что я чувствую, как он прижимается ко мне сбоку, его рука касается моей, его бедро касается моего. Я никогда раньше так не лежала в постели с мужчиной, никогда не засыпала рядом с кем-то. Это похоже на близость, даже более глубокую, чем то, что мы только что сделали. Я сдерживаю слезы, лежа там, в темноте, желая, чтобы не казалось, что между нами океан пространства, несмотря на то, что мы касались друг друга.

Сон дается мне не так легко, но в конце концов это удается. И впервые за несколько недель мне не снятся сны.

23

НАЙЛ

Я лежал так с закрытыми глазами, ровно дыша, достаточно долго, чтобы Изабелла подумала, что я заснул. Правда в том, что я далек от этого. Мое тело пульсирует от боли и последствий интенсивного оргазма, умопомрачительной смеси боли и удовольствия, которая странным образом возбуждает все мои нервы. Я не знаю, как ко всему этому относиться.

У меня только что был секс со своей женой. Моей женой. Я никогда не думал, что женюсь. Я никогда не думал, что буду произносить клятвы, проводить брачную ночь, что-либо из этого. Не имеет значения, что это ненадолго, это всего лишь временная мера, пока я не смогу убедиться, что Изабелла и ребенок в безопасности. Я все еще стоял перед священником и произносил эти слова, надел золотое кольцо ей на палец и поцеловал невесту. Тот факт, что клятвы временные, что они будут нарушены, не заставляет меня чувствовать себя лучше.

На самом деле, от этого я чувствую себя намного хуже.

Изабелла была права, когда сказала, что я не хочу иметь жену, потому что не хочу давать обещаний, которые, возможно, придется нарушить. Вот почему я был так резок с ней, когда она сказала это, перейдя прямо к сути дела. Как мужчина может обещать любить кого-то до конца ее жизни, уважать, лелеять и защищать ее, когда сама его работа означает, что он может умереть задолго до того, как это сделает она? Даже сейчас, когда между нами все в порядке, мысль о том, что я умру и оставлю Изабеллу и нашего ребенка без защиты, вызывает у меня тошноту в животе.

Я не собирался трахать ее сегодня вечером.

Когда я уверен, что она спит, я бросаю на нее взгляд, и моя грудь сжимается при виде ее под одеялом, ее лица, мягкого от сна. Слышать, как она говорит, что хотела остаться раньше, слышать, как она извиняется за то, что в первый раз была такой, ранило меня до глубины души. Я не хочу испытывать к ней больше чувств, чем уже испытываю. Часть меня хочет, чтобы она перестала извиняться и пыталась загладить свою вину, потому что будет намного легче сохранять дистанцию между нами, если я смогу продолжать злиться. Заниматься с ней сексом было неправильным шагом, если это то, чего я пытаюсь добиться.

Но это было так чертовски хорошо.

Я закрываю глаза, чувствуя, как мой член немного набухает при одном воспоминании об этом. Я не предполагал, что она будет обнажена под свадебным платьем, и просто увидев ее такой, внезапно обнаженной передо мной, я в значительной степени все понял. Я был тверд как скала в тот момент, когда кружево соскользнуло с нее на пол, отчаянно желая ее с почти неистовой потребностью. И затем, когда она опустилась на колени…

Вид Изабеллы, умоляющей о прощении на коленях с моим членом во рту, заставил меня чуть не кончить на месте. Я не мог придумать ничего прекраснее: ее блестящие черные волосы повсюду, эти широко раскрытые влажные глаза, пристально смотрящие на меня, слезящиеся от того, что мой член душит ее, когда она обхватила его губами и сосала…просто фантастика. Одной мысли достаточно, чтобы я снова возбудился наполовину, желая ее, хотя я знаю, что мое тело ни за что не выдержит второго раунда прямо сейчас. Я знаю, что мог бы разбудить ее, и она подчинилась бы, сказав мне использовать ее так, как я хочу, и я сдерживаю стон в темноте, представляя это.

Моя потребность в ней ощущается как нечто, чего я не могу понять. Я никогда так сильно не желал женщину, даже Сиршу. Если бы я знал, что есть что-то большее, что-то еще лучше, я бы разорвал гребаный мир на части, чтобы добраться до этого. И в некотором смысле, я полагаю, что так и произошло.

Теперь Изабелла — моя жена. Моя до тех пор, пока я хочу сохранить ее, и я не уверен, что она хочет, чтобы это закончилось. Она так легко оказалась в моих объятиях, опустилась передо мной на колени без моей просьбы, охотно раздвинула для меня ноги, даже умоляла о моем члене. Именно мне придется отказаться от этого, ради нас обоих, и я уже знаю, что это потребует большей силы воли, чем все, что я делал раньше.

Я уже однажды отказался от любви, которая была неправильной, и я могу сделать это снова.

Но что, если на этот раз уходить будет ошибкой?

Я не должен даже думать об этом. Мои слова Изабелле ранее, то, как я прямо сказал ей: я тебя не люблю, вернулись ко мне, и этого достаточно, чтобы заставить меня съежиться. Я не уверен, что это не была моя первая ложь ей, но я также не уверен, что не путаю похоть с любовью. Это не может быть любовью, которая заставляет меня изо всех сил кувыркаться под одеялом в темноте, изо всех сил стараясь не разбудить мою новобрачную и трахать ее до тех пор, пока у нее снова не заболит все тело. Это просто желание. Потребность. Похоть. Насколько я могу судить, это ненадолго. Любовь требует чего-то другого, чего, я не уверен, у нас может быть.

Я наклоняюсь, слегка поглаживая свой член, но я слишком измотан и испытываю слишком сильную боль, чтобы что-то с этим делать. Я представляю Изабеллу у себя между ног, сосущую мой член до оргазма, пока я лежу тут, позволяя ей доставлять мне удовольствие, и я знаю, что не должен поддаваться этому. Она так же устала, как и я, и я не должен ее будить. Пока я не чувствую, что она шевелится рядом со мной, кровать слишком мала, чтобы я не чувствовал каждое ее движение.

— Найл? — Спрашивает она сонным голосом, таким сладким и явно полусонным, что у