Imanka - Босиком по лужам Страница 56

 Я выскочила из такси за квартал до начала трущоб. Напряженно вздохнула, словно собираясь прыгать в ледяную воду. Все будет хорошо. Я уверена в этом. А если и нет, то горевать особо некому. Кому я нужна? Даже плакать никто не будет. Если только Полинка пару слезинок обронит, да и то не факт — после той подставы с нашим ночным загулом, а потом еще и происшествия в клубе (ударить Тома! При всех! По яйцам! Дегенератка! Мне ей на глаза показываться не хотелось), она не то, что рыдать не будет, она меня видеть не захочет.

 Схема работы проста до невозможности: сначала познакомиться с местными мальчишками, потом, возможно, удастся поговорить с женщинами, а там видно будет. Главное до темноты выбраться оттуда. Ночи в Каракасе по-настоящему опасны. И риск не будет оправдан ничем.

 — Работаем, — скомандовала я себе и зашагала вперед. Надо же, перед каждым опасным мероприятием мы с Биллом даже одинаково себя морально пинаем.

 Все вышло даже лучше, чем ожидалось. Я целый день бродила по узким тропинкам другого мира. Разговаривала с женщинами об их быте. Голопузые чумазые дети бегали за мной стайкой, выпрашивая конфеты и фрукты. Сторонилась мужчин и подростков. Совершенно напрасно Родриго пугал меня агрессивностью местного населения. Ни разу никто в мой адрес не произнес грубого слова, не бросил косого взгляда. Я пришла в баррио с миром и любовью. Баррио отвечал взаимностью. Не понимаю, почему Родриго так боялся меня сюда отпускать. Когда аборигены привыкли к моему присутствию, то пошли на контакт, и даже выделили местного авторитета в качестве сопровождающего, чтобы со мной ничего не случилось. Я много говорила с ними о жизни, политике, о том, чтобы они хотели изменить, что готовы сделать. Я впитывала информацию, словно губка, искренне восхищалась жителями, для которых каждый день был маленьким подвигом. Мои душевные проблемы отступали на задний план. Как же я была глупа! У меня есть крыша над головой, есть работа, есть уверенность в завтрашнем дне. У меня есть все, о чем может мечтать молодая девушка. А у этих людей нет ничего. Самое главное — у них нет будущего. Выросшие в этих трущобах дети, останутся здесь навсегда. Вырывается один из миллиона…

 А вот покинуть баррио до темноты я не успела: в какой-то момент заплутала, закружила по кварталу. И тогда стало по-настоящему страшно. Темнеет в Венесуэле за считанные минуты. Сумрак жрал гетто на глазах: тени ползли от домов, удлинялись, поглощая свет. На улицах появлялась нечисть, вышли охотники до чужого добра. У меня за плечами лежал фотокамера с готовым репортажем, диктофон с ценными записями и мне совершенно не хотелось с ними расставаться. Надо слиться с темнотой, раствориться в ней.

 Кошкой я кралась по улицам, избегая открытых светлых мест, обходя стороной компании. Тихо, бесшумно, очень быстро. Малейших шорох — остановиться, замереть, переждать. Интересно, почему Родриго считает меня глупой и беспомощной? Я могу постоять за себя, знаю, как действовать в минуты опасности. Так что, если быть осторожной, то все будет хорошо! А я была очень осторожна.

 — Это куда мы так крадемся? — раздался противный голос за спиной.

 Я непроизвольно выругалась матом. Так, легенда на этот случай не продумывалась, придется импровизировать.

 — Какое счастье, что боги послали мне вас! — я радостно всплеснула руками и едва ли не кинулась на шею мужику с мачете. Затарахтела так, что слова наполовину стала глотать: — Я была у друзей. Вот, заблудилась! Хожу, брожу! Уже думала, что все, прибьют меня злые люди! А тут такое счастье! Такое счастье! Великие боги! Какое счастье! Товарищ! Товарищ! Как же я рада! Вы совсем не похожи на злого и плохого человека! Вы ведь хороший! Вы спасете меня? Вы поможете мне выйти отсюда? Я вам заплачу! У меня есть деньги! Вот! Вот, возьмите! Двадцать долларов. Пожалуйста, только выведите меня отсюда! Это всё, что есть! — я ловко вывернула пустые карманы. — Пожалуйста, добрый человек! Спасите девушку!

 Дядька опешил от моего натиска и денег, которые я настырно совала ему в руки, преданно заглядывая в глаза.

 — Ты и так мне все отдашь, — прохрипел он.

 Сделала вид, что не поняла, о чем он. Черт! Придется пожертвовать телефоном… Главное страх не показывать, иначе не выбраться, сгину, пропаду.

 — Но у меня больше нет денег, — едва ли не рыдала я. — Вот, если этого мало, возьмите мой телефон! Только помогите мне! Умоляю вас! Пожалуйста, пожалуйста! Товарищ! Только не бросайте меня здесь одну! Мне так страшно, а вы ведь человек порядочный! — продолжая глупо верещать, я стала цепляться за руки, изобразив на лице максимально умолятельную мину.

 Дядька пятился. Видимо, жертвы на него еще ни разу не набрасывались, деньги и телефоны по доброй воле не совали, и не упрашивали не покидать их. Я подошла к нему вплотную. Надо понять, есть с ним еще кто-то или нет, если есть, то очень плохо. Бандиты обычно по одному не ходят… Ладно, некогда раздумывать — левый кулак в нос, правый локоть в солнечное сплетение и коленом в пах со всей силы. Мужик охнул и свалился, схватившись за чресла. Я сорвалась с места с такой прытью, что мне позавидовал бы бывалый спринтер. Мировой рекорд был побит на первой же секунде. Вон отсюда! Куда угодно! Удрать! Скрыться! Исчезнуть! А не найду выхода в цивилизацию — забьюсь в самый дальний угол трущоб и до утра пересижу, потому что когда светло, не так страшно.

 Я заблудилась еще больше. Прикольно.

 Найдя тихую и безлюдную подворотню, я сжалась в комочек в самом темном месте и затаилась. Надо подождать до утра…

 Влажные, покрытые испариной, минуты утекают, растворяются, рассыпаются, как давно облетевшие с деревьев листья. Скоро все закончится... Как страшно и одиноко. Одиночество тягучей массой проливается из черных глазниц окон, затягивает, тащит за собой. Грудь сжимают тиски боли и отчаянья. Надо держаться! Я выстою. Я смогу. Я поборю твою депрессию в себе. Я сильнее. Запрокинула голову, как когда-то учил меня ты. Звезда, звезда, помоги мне! С иссиня-черного безоблачного неба мне улыбаются огромные, ослепительно белые звезды, нависшие мокрыми цветами над головой, да месяц-перевертыш подмигивает, как старому другу. Может быть, ты сейчас тоже смотришь на звезды… А завтра я проснусь, и тебя больше не будет в моей душе, в моей памяти, в моей жизни. Я оставлю тебя здесь, в гетто, вместе со своим страхом…

 ***

 «Равик» пришлось бросить в ближайшем дворе — Москва глухо стояла в пробке. Я и так добираюсь до «Охотного ряда» больше полутора часов, хотя здесь ехать от силы десять минут. Полинка, небось, палочки сгрызла от гнева, сидя в японском ресторанчике в ожидании мокрой курицы, то есть меня. А я, спрятавшись под зонтом, совершенно не спасающим от сыплющейся с неба осенней влаги, бежала в «Ги-Но Таки». Всю жизнь бегом. Везде опаздываю. Всегда спешу. Хочется остановиться, замереть и оглядеться вокруг. Хочется увидеть окружающий мир. А я все бегу и бегу…