Татьяна Тронина - О голубка моя Страница 57

Скорее всего Егора избил какой-то отморозок с целью ограбления. Самый простой и самый распространенный вид преступления.

Ну, а кто еще? У Егора врагов не имелось. Или подозревать кого-то из близких? Из друзей? Нет, нет, ни у кого не было повода… Кому выгодно? Обиженной Лизе, мечтающей заполучить московскую жилплощадь? Тягуновым, у которых Егор был кредитором, как выяснилось? Не смешно.

По сути, если следовать этой логике, то и сам Юрий мог оказаться преступником – мстя за роман Егора с Марьяной.

Словом, дело темное.

Кстати, еще не рассказал им о той парочке, отце с сыном. Юрий ведь еще тогда, весной, пытался по своим каналам вывести Шевкуновых на чистую воду или хотя бы найти того, кто напал на Егора.

Не получилось. Надо сказать, Шевкунов-старший умел вести дела, заметать следы. Но потом, ко всему прочему, Юрию недавно доложили – Шевкунова-старшего разбил инсульт. Внезапно. Это случилось под вечер, Шевкунов-старший и ночь, и начало следующего дня пролежал один, в своем кабинете, без помощи. А с инсультами, как понял Юрий, дело такое: если успели отвезти в больницу, сделали нужный укол вовремя – есть шанс выкарабкаться, снова вести нормальную жизнь. Не успели – шансов маловато. Так вот, в случае с Шевкуновым – шансов и вовсе не осталось.

Он теперь лежал парализованный, немой. И сын, Шевкунов-младший, как докладывали – к отцу в больницу не ходил. Совсем. Боялся (есть же люди, которые как чумы избегают медицинских учреждений), или не хотел, или что там еще… Не столь важно. Главное – не ходил к отцу! Получается, и правда это и есть оно самое – гармония в действии? Это важный момент, надо не забыть рассказать о нем именно Тае. Она, как и Юрий теперь, ощущала эти некие «тонкие материи» и могла понять, что данное в гневе пожелание Егора странным, причудливым образом все же сбылось.

Шевкунов-старший – действительно потерял своего сына.

Словно сама жизнь наказала бизнесмена за то, что «воспитал» подобного сыночка. Она самая – гармония в действии?.. Или это опять совпадение? Если бы знать… Но в любом случае надо рассказать Егору и Тае, что семья Шевкуновых теперь наказана, в любом случае.

Но это все потом, потом. Все разговоры и дружеские встречи… Сегодня, с четырех до шести Юрий решил взять тайм-аут. Два часа для себя. Два часа наедине с самим собой, тридцатитрехлетним.

Поехал к ближайшему парку, оставил машину у входа на стоянке, а сам отправился гулять по аллеям. Телефон в машине бросил. Просто ходил, просто смотрел по сторонам. Дышал, жмурился на летнем солнце.

Потом сел на лавку рядом с какой-то пожилой дамой («Не возражаете?». – «Нет, что вы»), откинулся на спинку, закрыл глаза.

Птицы пели где-то высоко над головой. Пахло травой, зеленью, землей. «Тридцать три года. Тридцать три…» – и печалился, и удивлялся он самому себе. Вроде вчера – еще мальчишка, а сегодня – взрослый дядя. Если так пойдет, то завтра он – старик? А когда случится то самое, оно… счастье? Или Юрий и без того уже счастлив, просто не замечает этого за суетой жизни?

– Простите, вы счастливы? – Он открыл глаза, обратился к даме рядом.

Та, кажется, ничуть не удивилась. Посмотрела на Юрия спокойно и ответила:

– Откуда ж я знаю?

– А кто знает?

– Да вы философ, молодой человек… – весело фыркнула пожилая дама. – Хотя, если серьезно – да, я счастлива. Мне мало надо. Солнышко греет, птички поют – уже хорошо.

«Значит, я уже старик, – мелькнуло в голове. – Тоже об этом думал сейчас!»

– Я считаю, идеального рецепта счастья нет, – продолжила пожилая дама. – У каждого свой.

– А у вас какой?

– У меня? Я гоню от себя дурные мысли. Стараюсь не думать о плохом. О плохом буду думать, только когда оно случится, не раньше.

– Согласен, – кивнул Юрий. – А люди… Люди вас не раздражают, например? Вы не хотите их исправить, переделать?

– Люди раздражают иногда, да… – задумчиво произнесла дама. – Ну они и не обязаны мне нравиться. Да и я кого-то раздражаю, наверное.

Чем дальше, тем сильнее нравилась Юрию эта философски настроенная особа, случайная знакомая в парке. И ей, пожалуй, тоже нравилось болтать.

Они сидели на лавочке, говорили ни о чем, совершенно спокойно и дружески. Иронизировали, шутили, словно старые знакомые.

Не заметили, как наплыла туча. И первые капли дождя – теплые, тяжелые – посыпались вниз.

– Ой, пора… Это, может, надолго. – Дама забеспокоилась, заерзала. Юрий помог ей встать.

– Давайте руку. Мне в ту же сторону.

Они пошли по аллее, к выходу. Мимо, кто под зонтами, кто – накрывшись куртками, бежали люди.

Юрий осторожно вел под руку даму – грузную, невысокую, оказавшуюся на две головы ниже его. Раскат грома.

– Кажется, сейчас еще сильнее польет. Осторожно, лужа… Сюда.

– Да вы идите молодой человек, я сама… Я вас задерживаю, наверное. Быстрее бы добежали.

– Ничего. Я никуда не тороплюсь. Если честно, люблю дождь.

– Да я тоже ничего не имею против хорошего летнего дождика, только… ой! – Дама едва не поскользнулась на размытой дождем земле, но Юрий держал ее крепко.

Когда они вдвоем выходили из парка, хлестал уже самый настоящий ливень. Пожалуй, не будь его, Юрия, пожилой даме пришлось бы нелегко. Она теперь едва шла – задыхаясь, то и дело смахивая с седых волос капли воды.

Юрий тоже весь промок до нитки, но это мало его трогало.

– Говорят, попасть под дождь – к обновке… Ох, постоим минутку, ладно? – Пожилая дама остановилась, пытаясь отдышаться.

– Не люблю магазины, – признался Юрий. – Не хотел бы я тратить время на обновки. Ничего, высохнет…

– Уф. Ну, пойдемте. А я еще знаю примету. Если попадешь под дождь во время свадьбы – это к счастью. Попасть под дождь в свой день рождения – тоже к счастью. Жалко, что родилась не сегодня, – засмеялась дама.

Они уже находились неподалеку от дороги, отделявшей лесопарковую зону от города. И в этот момент навстречу, откуда-то сбоку, из-за пелены дождя, вынырнула женщина под широким черным зонтом.

– Нина! – закричала она. – Вот ты где…

А я в маршрутке, в пробке застряла. Я же просила – никуда не ходи, жди меня!

– Лена, а мне молодой человек помог прекрасно… Сидела бы я там, на лавочке, по колено в воде… Со мной все в порядке.

Женщина, которую звали Леной, подняла лицо, посмотрела на Юрия. Еще молодая. Худощавая, бледная, с огромными темными глазами. Совсем без макияжа. Черная юбка и белая блуза. Темные волосы убраны в высокий хвост.

Кажется, она немного испугалась Юрия.

– Нина – это я, – охотно представилась дама, повернувшись к Юрию. – Нина Владимировна. А как вас звать, мой благородный рыцарь?

– Юра. Юрий я. Можно без отчества. Только какое ж это благородство… Обычное дело.