Михаил Берсенев - Полюбить раздолбая Страница 57

Сергей Меринов бурчал что — то о том, мол, шоу слишком быстро закончилось. Он, дескать, рассчитывал раундов на пять, не меньше.

Фильман горевал над разорванной курткой. Нервно мял в ладонях оторванный воротник. Нос его издавал обиженные всхлипывания. Вообще, он напоминал малыша, у которого старшие ребята отобрали единственную денежку на мороженое.

Но больше всех, как ни странно горевал дед Силантий. Он продул пари сам себе и теперь вынужден был отказаться от хорошего первача. Вот такой удивительный старик — этот дед Силантий. Слово дал, пусть и себе мысленно и — кремень! Держит его.

Те двое, на которых Силантий поставил ставку, проиграли в лесном поединке. «-А лихо это долговязая от швабры ушла в сторону» — кивнул дед и смерил взглядом Анжелу. — «-красивая, высокая и ловкая. Эх, оставила меня без чарочки сегодня!».

Старик увидел, как Анжела стала страстно целовать своего «боевого коня», то есть, студента Живчикова. Дед крякнул нечто нечленораздельное и потихоньку покинул место, откуда вел наблюдение за схваткой. Анжела в тот вечер искрилась радостью. Ночью у них с Живчиковым был великолепный, страстный секс. Анжела в положении сверху «скакала» на обнаженном Живчикове и вертела над головой воображаемой шашкой. «Рыцарь» и его «конь».

Да, в тот день они оба вышли победителями, и Анжела ночью обостренно чувствовала, как волны счастья, оргазма, радости накатывали одна за другой. Анжела вспоминала ту нирвану, ту истинную радость и жалела, что судьба так редко посылает человеку столь памятные дни.

ГЛАВА 20

Когда — то, если женщина не могла родить ребенка, ее считали «пустоцветом», ибо она не могла воплотить в жизнь одну из своих основных функций — материнство. За это ее тайно или явно презирали. Глядели, как на прокаженную. Почти всегда и сама несчастная до отвращения презирала саму себя, считая свое рождение ошибкой Природы.

Многие девушки и женщины из числа «пустоцветов» уходили в проституцию, в куртизанки, в криминал. Некоторые убивали себя, так как, по их мнению, то была единственная возможность исправить радикально «ошибку» своего появления на свет Божий. И что особенно обидно, всегда в бесплодии винили женщину. А ведь часто именно мужчина не способен дать радость материнства своей жене или подруге.

Сейчас все иначе. Женщины, девушки сознательно не желают иметь детей. Не все, конечно, но таких становится все больше. Бизнес, карьера, собственная особа кажется важнее орущего в надутом памперсе маленького человечка. Слишком многое нынче лежит на чаше весов с надписью «Жизнь для себя», и так мало, казалось бы, на чаше с надписью «Продолжение рода». Только трехкилограммовый младенец, сучащий ножками и ручками, куча белья для стирки и огромный ворох проблем. Поверху покоятся разбившиеся надежды на карьерный рост, на самореализацию. В Америке, к примеру, уже давно достаточно существует движение «чайлд — фри». Оно объединяет мужчин и женщин, которые не желают выступать продолжателями рода. Есть нечто подобное и в России. Нет, эти люди не обязательно ненавидят детишек. Просто демократия дает им свободу выбора: пожить для себя, или для детей.

Многие из приверженцев движения чайлд — фри говорят, что в жизни для них важен один глобальный момент: они хотят тишины. Просто тишины.

Каждый, у кого есть дети, знает по собственному опыту, что дети и тишина вещи несовместимые. Младенец почти все время плачет, смеется, сопит. Фыркает и пускает слюни, если не спит. А если и замокает, то все равно шевелится в своей кроватке, и вскоре опять же закричит. Ребенок детсадовского возраста создает вокруг себя облако шума. Швыряется игрушками, дерется с котом, падает и плачет. Встает, идет, снова падает. Грохот, крик отчаяния или радости, когда что — то удается. Например, пройти первые в жизни пять шагов.

Школьник бегает к родителям проверять уроки, просит денег, врубает неприятную современную музыку. К нему ходят такие же шалопаи из его класса и звонят в двери, трезвонят по телефону, зовут диким окриком под окнами. Школьник — источник шума. И взрослый ребенок приносит с собой шум. Он просит денег, требует посидеть уже с его сыном или дочкой, приходит жаловаться на свою жену (мужа) и требует моральной поддержки. Ищет воображаемую жилетку, чтобы в нее поплакаться. Он смотрит в своей комнате футбол или слезливый сериал в женском случае, и все не на маленькой громкости.

Даже умирая, человеку может мешать его ребенок. Он будет шуметь, спорить с врачами, рваться в реанимацию со словами «-Не дайте ему умереть! (Или ей). Он (она) еще не написали завещание!».

Если женщина рожает ребенка, то как правило, шум будет ее спутником до конца дней ее.

Анжела же любила тишину. Но это не мешало ей хотеть ребенка, о чем она не раз сообщала маме:

— Да о чем ты говоришь, мама! Я живу не с мужем. Я живу с бесчувственным чурбаном.

— Не говори так резко о Германе, — мягко попросила мама Анжелы. Девушка пропустила это замечание мимо ушей.

— Вот знаешь, кого он мне напоминает, мама?

— Кого, доченька?

— Робота. Белого и пушистого робота! Знаешь, есть такой фантастический фильм с Уиллом Смитом в главной роли «Я — Робот»? Смотрела?

Лидия Игоревна сделала задумчивое лицо и покрутила головой:

— Нет, не припоминаю такого.

— Так вот там робот был классный такой. Белый и пушистый. Почти как наш Герман.

— Твой Герман, — поправила мама.

— Нет, мама, он и твой тоже! Ты меня надоумила за него замуж выйти. Забыла?

— У тебя своя голова на плечах.

— Ах, вот как теперь все обернулось! Родители, наконец, голову у меня на плечах разглядели!

— Дорогая моя доченька! Не будем препираться. Мы же родные с тобой кровинки. Ну, скажи, чем это Герман на робота, по — твоему, похож?

— Мам! Знаешь, он сухой весь, что ли. Эмоционально пустой. Вот! Даже роботу белому и пушистому из фильма «Я — робот» присущи человеческие эмоции. Страх, гнев, любовь, сострадание. А у меня в реальности — и то все иначе.

— А что, разве это плохо совсем? — удивилась мать. — То, что мужику не ведом страх, говорит о его храбрости.

— А сострадание?! А любовь?! — гаркнула дочка.

— Так Герман же тебя любит. Он даже мне об этом не раз говорил.

— Да странная любовь какая — то выходит, мама. Он все время в своей работе. Он все время думает о бизнесе. Я для него словно зубочистка. Нужна — поковырял ею в зубах, и выкинул. А я не зубочистка. Я — женщина!

— У тебя, кстати, есть зубочистка? А то кусок миндаля в дальнем зубе застрял.

Мама и дочка чаевничали в номере Анжелы. Санаторий, казалось, как будто замер. Тишина в коридорах, на этажах. Лидия Игоревна приехала к дочке с визитом и привезла с собой свежайшего миндального печенья, но кушала его, в основном, сама же. Анжела отведала парочку и сказала себе внутренне: «-Стоп». Что ж, любая диета требует самоограничений.