Дж. Редмирски - По дороге в вечность Страница 6

– Я так рада, – говорит сияющая Кэмрин. – Спасибо вам обоим.

– А как насчет… волнующих новостей? – спрашивает Натали.

Кэмрин намеренно тянет с ответом, зная, что каждая секунда взвинчивает Натали, потом говорит:

– У нас будет девочка!

Натали вопит во всю мощь своих легких. Я вздрагиваю и отодвигаюсь от мобильника.

– Я знала!

На этой стадии разговора я мог бы безболезненно оставить их болтать дальше и пойти соорудить себе сэндвич, принять душ или заняться еще каким-нибудь делом. Однако сейчас я никак не могу уйти. Я же был частью «большого секрета» и потому должен дождаться конца разговора.

– Кэм, я просто вне себя от радости. Честное слово, ты даже не представляешь.

– Спасибо, Нэт. – Кэмрин предостерегающе смотрит на меня. – Я сама на седьмом небе. Мы уже и имя придумали. Точнее, это Эндрю придумал, а я согласилась.

– Что? – бесстрастным тоном переспрашивает Натали. – Он действительно… выбрал имя?

Она говорит так, будто выбор отцом имени для его дочери – занятие крайне опасное.

Или женщины думают, что мужчины не разбираются в именах?

– Лили Мэрибет Пэрриш, – с гордостью сообщает Кэмрин.

Мне становится лучше. Я чувствую: Кэмрин всерьез нравится мой выбор и она принимает его искренне, а не потому, что боится меня обидеть.

– Боже мой, Кэм, это же прекрасное имя для вашей малышки. Эндрю, ты молодец!

Нельзя сказать, чтобы я уж так нуждался в похвале из уст Натали, но ее слова заставляют меня улыбаться, как мальчишку. Видите, даже Натали одобрила мою идею.

Кэмрин

Глава 4

Вчера был утомительный день. По-хорошему утомительный. Приятные новости валились отовсюду. У меня от них до сих пор кружится голова. На их фоне вечерний поход в наш любимый хьюстонский бар видится мне еще более волнующим.

Чуть больше месяца назад мы с Эндрю начали выступать в нескольких барах. Обожаю эти выступления. До встречи с Эндрю я вообще не играла в таких местах. Как-то не приходило в голову. Но ощущения, полученные в Новом Орлеане, открыли для меня новый мир. Конечно, когда играешь рядом с Эндрю, это становится главным источником наслаждения. Так было, так остается и сейчас. Если бы не он, я бы вряд ли решилась на выступления.

Я не столько наслаждаюсь пением, сколько тем, что это наше совместное выступление. Это меня и пленяет.

Минут десять мы с мамой говорим о моем возвращении домой. Я собираюсь приехать дня через два. Она соскучилась и ужасно хочет меня видеть. Они с Роджером автостопом добрались до Мексики! Меня это немного разозлило, поскольку сама я там не бывала, но сейчас чем больше я думаю об их поездке, тем меньше она меня цепляет. Они поддались порыву. Почувствовали, что им этого хочется, и отправились. За время жизни с Эндрю я тоже научилась действовать импульсивно. Когда выламываешься из привычного течения жизни, то почти всегда оказываешься в плюсе. И вообще, если бы я тогда не вырвалась из рутины и не поддалась порыву, мы бы с Эндрю не встретились.

Представьте себе: мы так и не определились с датой нашей свадьбы. Однажды поговорили на эту тему и решили: поженимся тогда, когда почувствуем, что пора. Никаких дат. Никаких планов. Никакого платья за пять тысяч долларов, которое я надену всего один раз. Никакой колготни, чтобы цветы гармонировали с интерьером. Никаких друзей жениха и подружек невесты. От одних мыслей об этом нам становится муторно.

Мы поженимся тогда, когда будем готовы. Мы оба знаем: дело здесь не в каких-то проверках чувств. Мы хотим быть вместе, и нам нечего проверять.

Слышу позвякивание ключей, потом звук открываемого замка. Эндрю вернулся. Я подбегаю к двери, прыгаю на него, обнимаю, обвиваю ногами его талию и крепко целую. Ногой он шумно захлопывает дверь и тоже обнимает меня. Все это время мы не размыкаем губ.

– Ты что? – наконец спрашивает он, прекращая поцелуй.

– Это я от волнения.

Ямочки на его щеках становятся еще глубже.

Рук я не разжимаю. Эндрю несет меня через гостиную в кухню.

– Жаль, я не могу пораньше отвезти тебя домой, – говорит он, укладывая меня на барную стойку.

Мои ноги задраны. Эндрю встает между ними, бросая ключи.

– Только давай без приступов вины, – говорю я, чмокая его. – Если я задержусь в Северной Каролине, то обязательно начну скучать по Техасу.

Эндрю улыбается, но чувствуется, мои слова не убедили его.

– Ты не торопись с принятием решения, – говорит он. – Но я очень хочу, чтобы ты выбрала, где мы будем жить. И не надо из-за меня выбирать Техас. Я люблю маму, но у меня не будет такой тоски по дому, как у тебя.

– Откуда ты знаешь?

– Я ведь успел пожить самостоятельно. А у тебя, пока ты не уехала из Роли, такого шанса не было. – Он улыбается, тихонечко делает шаг назад и добавляет: – И потом, у тебя сильно повышен гормональный фон. Он действует на психику и все такое. Я не буду перечить твоим словам и выполню все, о чем ни попросишь. Не собираюсь с тобой спорить.

Игриво пытаюсь лягнуть его, но промахиваюсь.

Эндрю наклоняется ко мне, задирает рубашку и прижимается теплыми губами к моему животу.

– А что скажет Билли Фрэнк? – спрашиваю я. – Если ты снова покинешь его, он тебя больше не возьмет.

Эндрю смеется и идет к кухонному шкафу. Я поворачиваюсь, чтобы видеть его. Теперь я сижу на кромке, болтая ногами.

– Билли Фрэнк – мой давнишний босс. Мы впервые встретились, когда мне было шестнадцать, – говорит Эндрю, доставая пачку хлопьев. – Мы с ним, считай, как родственники. Это тебе не какая-то там тупая работа, на которую можно взять кого угодно.

– А почему ты этим занимаешься?

– Чем? Ковыряюсь под капотами чужих машин?

Я киваю.

Эндрю заливает хлопья молоком и убирает бутылку в холодильник.

– Люблю возиться с машинами. – Он набивает себе рот размякшими хлопьями. – У меня это что-то вроде хобби. И потом, люблю, когда денежный ручеек течет в банк.

Я ощущаю себя девчонкой-подростком. У меня нет работы. Эндрю, как обычно, улавливает мои чувства. Он прожевывает еду, потом говорит, тыча ложкой в мою сторону:

– Не надо так.

С любопытством смотрю на него, делая вид, будто не догадываюсь, как быстро он меня раскусил.

Эндрю сидит рядом со мной, упираясь ногами в блестящие металлические кружки стоек, которыми стол крепится к полу.

– Ты понимаешь, что ты тоже работаешь? – спрашивает он, искоса поглядывая на меня. – В тот вечер, когда мы выступали в баре «У Леви», мы огребли четыреста баксов. Четыреста баксов за вечер, согласись, это нехило.