Вера Ветковская - Любовь под облаками Страница 6

Тот мужчина в «Иллюзионе» с седой прядью в волосах был очень похож на Федора Ступишина...

Олег Градов шагал по бетонке аэропорта Ханоя к лайнеру вместе со своим штурманом.

Погода на трассе была в порядке, но Олег не очень любил этот рейс: климат тяжелый и полет большей частью над сушей: когда идешь над океаном — платят больше.

Бортинженер доложил о том, что самолет исправен, ресурса на выполнение рейса хватит, заправка — согласно заданию. Олег вспомнил, как штурман однажды неправильно подсчитал запас топлива — не учел скорость встречного ветра, тогда еле дотянули до Москвы, — и запросил анализ погоды.

Штурман протянул задание и свой расчет, который Олег просмотрел уже в гардеробе экипажа.

Бригадир бортпроводников Люба Коренева доложила, что ее бригада к вылету готова, питание на двести семьдесят человек, самолет осмотрен, замечаний нет, но Олег, привыкший доверять лишь собственным глазам, наскоро обошел самолет, поглядел на стойки шасси, на обшивку, на рулевые поверхности. Началась посадка. Олег занял место в кабине, пристегнулся и выложил на колени кислородную маску.

— Двери закрыты, пассажиры пристегнуты, — доложил инженер.

Олег глянул на лампочки закрытия дверей и багажных люков и, нажав кнопку рации, запросил:

— Ханой-руление, я — борт 94495, стоянка 8, рейс 024, разрешите запуск!

— Борт 94495, я — Ханой-руление, запуск разрешаю.

Инженер начал запуск двигателей.

— Следуйте за машиной сопровождения строго по разметке через рулежную дорожку 12 и 13, — сказал диспетчер.

— Вас понял, — отозвался Олег. — Выруливаем.

Машина медленно покатилась вперед.

На исполнительном старте радист зачитал карту обязательных проверок, после чего Олег доложил:

— Ханой-старт, к вылету готов.

— Взлет разрешаю, — ответил старт.

Олег снял машину со стояночного тормоза, и самолет стал набирать скорость. Полоса пошла с наклоном и постепенно исчезла в тумане. Прошли рубеж диспетчерского пункта, заняли высоту, штурман взял связь и поставил управление на автомат. Олег обежал взглядом приборы. Теперь можно расслабиться.

Это был последний его рейс перед отпуском.

Они с Таней еще не решили, где провести этот месяц — на Домбае или в Верховье, на даче, но Олег знал, что Таня, которой вообще-то очень хочется в горы, не будет настаивать на своем желании, так как знает, что Олегу и на даче неплохо. Чего бы Тане в глубине души ни хотелось, она прежде всего считалась с желаниями мужа. Так у них было всегда. Да и Олежка, который заканчивает второй курс мединститута, сможет навещать их в Верховье. Поздней весной там чудесно! Олег предвкушал, как он займется наконец смородиной, которую надо проредить, клубникой, малинником. Ни горы, ни море не могли его соблазнить. Все это он видит в командировках предостаточно. К тому же он не умеет отдыхать сложа руки. В Верховье есть река, лес, черника — впрочем, она пойдет только в июле. Свежий воздух, хороший сосед и друг, покой — что еще человеку надо!

...Явилась Люба Коренева и спросила, когда подавать обед.

— До пассажиров, — сказал Олег, отводя глаза от настойчивого взгляда Любы. Он знал, что нравится ей, Люба всячески давала ему это понять, но Олег всем своим видом изображал полнейшее непонимание.

Да, покой... Не рано ли ему захотелось покоя?

Таня создала ему идеальные условия для отдыха после полетов, и вообще она сумела построить идеальную семейную жизнь. Характер у нее золотой, и сердце тоже золотое. Олежку воспитала, считай, одна, но парень вырос что надо — работящий сильный, понятливый.

Короче, счастливая жизнь!

Но чего-то последнее время Олегу стало недоставать в его счастливой жизни, точно он вел самолет с «сопливящимся» капотом. Его благополучие дало едва заметную течь.

Олег старательно гнал от себя мысль, что прошел в жизни мимо чего-то очень важного.

Он, конечно, любил жену, но любовь эта с самого начала была замешана на жалости, нежности, уважении. Не на страсти, той самой страсти, которую раз в жизни мечтает пережить любой мужчина. На страсти, которая дает крылья. Ему сорок четыре, но ничего подобного он в жизни не испытал. Случалось, у него возникал интерес к женщинам, но это был грубый мужской интерес, который не смог бы насытить его мечту о невозможной любви, изменяющей все существо человека, его кровь... как у Ромео и Джульетты. Оказывается, Олег в свои годы был еще слишком молод, чтобы иронично отнестись к истории, сочиненной гениальным англичанином. Эта повесть, которой «нет печальнее на свете», всегда вызывала в нем ощущение восторга и вместе с тем тоски — тоски по не случившейся в его жизни встрече.

Пролетая над грядой предзакатных облаков, он думал о девушке, которую увидел в кинотеатре. Она была не просто хороша собой: лицо ее и фигура буквально дышали отвагой и жаждой жизни. Наверное, прожить жизнь с такой нелегко: тот, кто станет ее мужем, переживет часы вдохновения и восторга и дни отчаяния — уж слишком независимый у нее вид. Впрочем, возможно, она замужем. Такие красавицы редко засиживаются в девках. Олег жалел, что не догадался бросить взгляд на ее безымянный палец, по крайней мере, он бы знал наверняка, замужем она или нет.

...Но что ему до этого? Какое ему дело? Конечно, внешность девушки поразила его, и он, сидя в зале, жалел, что не нашел места рядом с ней, тогда по ее реакции он смог бы понять, что она за человек, так ли она интересна внутренне, как и внешне? Почему бы ему немного не помечтать о незнакомке, это не нанесет никому вреда... К тому же они никогда больше не встретятся...

Подумав об этом, Олег вдруг ощутил такую грусть и пустоту, как будто провалился в воздушную яму...

Вылет из аэропорта Курумоч обратным рейсом в Москву должен был состояться аж через шесть часов. Гале не хотелось сидеть в гостинице, и она, дозвонившись до театра и узнав, что там идет постановка по роману Артура Хейли «Аэропорт», сказала Вере, что им сам бог велит идти.

Спектакль оказался так себе, да и, по совести сказать, играть там артистам было нечего. Ну, правда жизни соблюдена. Иностранные пилоты перед вылетом никогда не обегают свои самолеты на предмет обнаружения неполадок, являются в отутюженных рубашках и брюках, величественно проходят в пилотскую кабину, а там уже переодеваются. И у их стюардесс элегантная форма, холеные руки — им не приходится, как нашим, таскать на себе кухню.

— Интересно, чем они там кормят пассажиров? — заинтересовалась Вера.

— Тем, чем мы своих кормить никогда не будем, — отозвалась Галя.

Когда вернулись в Курумоч, выяснилось, что вылет задерживается по погодным условиям, и Галя с Верой пошли отдохнуть в гостиницу.