Я подарю тебе ребёнка (СИ) - Малиновская Маша Страница 6

Глубоко вдохнув, я набираю сообщение и отправляю. Ответ приходит почти сразу, я даже не успеваю снова завести мотор.

«Жду завтра в семь тридцать. Удобно?»

«Да»

«Тогда до завтра»

К «Импульс-мед» приезжаю в шесть пятьдесят. Не хочу опаздывать, человек и так ради меня пришёл на час раньше рабочего дня.

Машин возле клиники нет, значит, Захар ещё не приехал. Вряд ли он на автобусе ездит.

Барабаню пальцами по рулю, ощущая, что он становится влажным. Вроде бы настроила себя, что никаких ожиданий, просто сдам анализы и что там ещё надо, и всё. Даже результатов ждать и спрашивать не буду. Если что, Захар сам свяжется.

Но как бы я не пыталась быть отстранённой и холодной, организм реагирует. Дыхание учащается, ладони потеют, сердце бьётся быстрее.

Спустя минуту рядом паркуется белая БМВ. Зернов приехал.

Выходим из машин одновременно. Захар делает приветственный жест рукой, щелкает сигналкой и направляется ко мне.

— Привет, Вика, — ободряюще улыбается. — Готова?

— Нет, — отвечаю честно, вымучивая улыбку. — Но же уже тут.

— Вот именно, — подмигивает. — Пойдём.

Мы поднимаемся по невысоким ступеням, Захар прикладывает ключ-карту, и замок на двери срабатывает. Клиника открывается в восемь тридцать, поэтому общий вход закрыт. На ресепшн тоже никого нет ещё.

К нам выходит охранник из комнаты охраны и приветственно кивает.

— Доброе утро, Захар Леонидович, вы снова пораньше.

— Здравствуй, Пётр, времени в сутках маловато, — улыбается.

Не знаю почему, но прям как-то тепло внутри становится. Комфортно и спокойно. Дыхание выравнивается, спазм в плечах уходит.

Это чувство доверия. Я редко испытываю его, но сейчас, бесспорно, это оно. Спокойное такое, безопасное состояние.

Я помню, и в школьные годы рядом с Захаром было ощущение твёрдой земли под ногами. Человек-стена. Но не та, которую не сдвинуть, а опора. Я могла прибежать на урок взвинченная после ссоры матери с отчимом, почти опаздывая, не всегда готовая. Меня телепало, что вот-вот учитель начнёт урок и сразу же спросит меня. Заметит, что я вся такая растрёпанная и несобранная, и специально вызовет первой. Но стоило упасть на стул, меня тут же обволакивало спокойствием и уверенностью.

«Ташлыкова, не маячь. И не кипишуй. Держи»

И тетрадь с домашкой подсовывает, чтобы списала. Но я не наглела, конечно, и сама училась хорошо. Мне вот потом в универе такого дружеского плеча не хватало.

— Проходи в процедурный, располагайся в кресле.

Захар открывает кабинет и впускает меня внутрь, но это не его кабинет. Тут четыре больших кресла с высокими подлокотниками. Рядом с каждым столик и стойка для подвешивания бутылок.

Я снимаю плащ и вешаю его на вешалку, усаживаюсь в одно из кресел. Оно высокое и удобное, я ногами даже до пола не достаю.

Через минуту возвращается Зернов, уже переодетый в медицинский костюм.

— Сейчас кровь возьмём, потом опрошу тебя подробно. Смотреть не буду, я уже что нужно видел.

Выдыхаю. Как ни крути, игнорировать совсем смущение не получается.

— Ты сам кровь берёшь? — спрашиваю, чтобы немного остудить мандраж, пока Захар моет руки и надевает перчатки.

— Медсёстры приходят к восьми, а свою медсестру дёргать не хочу, у неё ребенок маленький.

— Это та девушка, что в прошлый раз была в кабинете? Приятная.

— Маша. Она ещё и отличный профессионал, и жена моего друга. Как пацан их немного подрастёт, заберу её в роддом, там мне такая помощница нужнее.

— Ты и в роддоме практикуешь? — удивляюсь. — И когда только время находишь?

Захар поджимает плечами. Вскрывает шприц и готовит несколько пробирок с разноцветными пробками. Когда поворачивается ко мне, я аккуратно кладу руку на полокотник, приподняв рукав выше локтя. Но, видимо, так Зернова не устраивает, он сдвигает рукав ещё выше, а потом перетягивает мне плечо специальной лентой с защёлкой.

Зажмуриваюсь, когда игла входит в вену. Не сказать, что больно, но уж как-то по привычке, наверное. Не люблю я все эти медицинские манипуляции. Хотя кто их любит?

— Боишься крови? — спрашивает, сменяя одну пробирку на другую.

— Не то чтобы боюсь, — отвечаю нейтрально. — Просто всё это окрашено негативными эмоциями. Привкус безнадёги.

— Ну, давай не будем спешить с выводами, — прикасается к моим пальцам давая молчаливую команду разжимать кулак, а вскоре и, отщёлкнув ремешок, освобождает мою вену от иглы.

Спрашивает, нет ли головокружения, и даже при отрицательном ответе всё равно командует посидеть немного, пока сам оформляет пробирки через терминал и упаковывает их в сумку-холодильник.

Предлагает пройти в его кабинет, чтобы составить анкету. Признаться, некоторые вопросы меня приводят в смущение и замешательство, хотя я прекрасно понимаю, что они важны. Начало менструаций, стройность цикла, регулярность и активность половой жизни. Подробно расспрашивает, как часто мы с мужем работали над зачатием, тактично называя его партнёром. Выясняет, помню ли я, какие препараты мне прописывали для лечения в клинике профессора Акунина.

— Вика, вопрос глупый, но всё же уточню: муж сдавал анализы?

— Конечно. У него было всё хорошо.

— Угу, понятно.

Когда с анкетой заканчиваем, Захар обещает связаться со мной по результатам анализов и для дальнейших действий. Киваю и надеваю плащ, смотрю на часы.

— Я тебя сильно задержал? Опаздываешь?

— Нет, наоборот. Рановато ещё, успею в кофейню.

— О, зачем в кофейню? У меня ещё тоже до приёма время остаётся. Может, выпьем чаю? У меня и пирог имеется, ты же не завтракала, — улыбается.

— Сам испёк? — улыбаюсь в ответ.

— Не-е-ет! О чём ты, — смеётся Зернов. — Я и кухня — даже не смешно. Соседка. У её внучки живот два дня болел, думали отправилась, а она в подъезде прямо в обморок свалилась, хорошо я дома был. Оказалось, киста. И вот после операции бабуля её мне каждое утро почти пирог в шесть утра приносит. Даже если я сплю, всё равно звонит, пока не открою.

— Забавно! Какие есть люди благодарные душой.

— Забавнее некуда, особенно, если только лёг.

Смеёмся оба, а потом Захар приглашает меня в небольшую комнату, скрывающуюся за дверью в его кабинете. Тут мило. Диванчик, столик, кресло, чайник на тумбочке.

— Ты тут отдыхаешь? — усаживаюсь на диван, пока Захар ставит чайник.

— Пытаюсь, когда минута выпадает.

Болтовня старых друзей за жизнь получается слегка странной после того, как я подробно рассказывала ему под запись об особенностях и регулярности своей интимной жизни.

— Был женат? — задаю личный вопрос.

— Нет, но почти был, — пожимает плечами, раздавливая в чашке кусочек лимона. — Расстались почти перед свадьбой год назад.

Я не спрашиваю, почему, наверное, это слишком личное. Но, кажется, Захара не напрягает говорить об этом. По крайней мере, так кажется внешне.

— Её не устраивала моя работа. Слишком много женщин.

— Ну ещё бы.

— Хотела, чтобы ушёл в хирургию. Но я слишком долго шёл к тому, что имею, понимаешь, Вика? Это как… пол сменить, что ли. Или страну. Не знаю, как объяснить, короче.

— Я понимаю тебя. Для меня моя работа тоже важна. Но у меня с мужем разрыв был по другой причине, ты уже и так знаешь.

Захар смотрит внимательно, но никак не комментирует. Затягивается пауза в несколько секунд. Не скажу, что испытываю дискомфорт, но лёгкость улетучивается, и хочется эту паузу прервать.

— Так почему всё-таки гинекология и акушерство?

— А почему люди делают тот или иной выбор? — пожимает плечами. Наверное, его коронный жест. — В дружбе, любви, взглядах, профессии? Потому что чувствуют стремление. Изначально меня привлекло чудо рождения.

— Я думала люди твоей профессии не верят в чудо.

Зернов усмехается и отламывает от своего куска пирога маленький кусочек.

— Наоборот. Это ведь магия, Вик, — наш организм и процессы в нём. Медицина лишь пытается её понять. Мы ведь многого не знаем, на самом деле. Например, почему при идеальном здоровье обоих партнёров беременность может наступать, а может нет. Почему одна женщина теряет плод на восьмой неделе, а другая носит спокойно до срока, совершенно пренебрегая осторожностью. Мы не знаем наверняка, лишь можем предполагать и пытаться докопаться до причины. Что я и хочу сделать и в твоём случае.