Обмани меня еще раз (СИ) - Элиме Валентина Страница 6

Однако ж, интересный случай. Люди с таким расположением органов встречаются крайне редко, один человек на десять тысяч или более. Раньше это считалось аномалией, но в наше время к этому привыкли. Такие люди живут обычной жизнью, им ничем не мешает такое расположение их органов, если не считать посещение больниц. Лишь там могут возникнуть дополнительные вопросы и процедуры. Мне захотелось взглянуть в живую на эту девочку. И на родителей, соответственно, одним глазком.

‒ Они планировали лечиться за границей, но что-то там у них не срослось. Из-за каких-то семейных неурядиц у девочки начались проблемы со здоровьем. Я особо не заострял внимание. Но отец из-за транспозиции внутренних органов хочет проконсультироваться с другими врачами и услышать их мнение, чтобы быть уверенным во всем. Еще Павел Николаевич намекнул, чтобы ты не отказывалась от предложения родителей быть лечащим врачом их ребенка. Они могут попросить тебя прооперировать девочку. Я знаю, тебе неприятна встреча с родителями, но постарайся. Ради нашего отделения. И не только. Премия будет немалая. Сам обещал, ‒ и Борисыч снова указал пальцем вверх, да и глазами тоже. — Как и помощь больнице. Сейчас нам она ой как нужна.

‒ Он опять моими руками пытается выбить денежную помощь для больницы из состоятельных родителей пациентов?

‒ Каждый выживает, как может, ‒ Борисыч передернул плечами и выжидающе смотрел на меня. ‒ Что ему еще остается, если государство не выделяет финансирование таким больницам, как наша? Или тебе нравится, как на голову сыпется краска, а от плитки, что падает со стены, сколько раз вздрагивала?

Ева

За четыре года моей работы в этой больнице, здесь ни разу не делался ремонт. Краска на стенах уже потрескалась, не сегодня, так завтра начнет осыпаться. Линолеум на полу истерся до такой степени, что еле проглядывался узор, плитки покрылись трещинами и части отклеивались. Да и аппаратуру не помешало бы заменить на новые, только баланс больницы был пустой. И мало кого это волновало, вот жаловаться все горазды. Даже генеральные уборки мы устраивали своими силами, пожертвовав на это свои выходные. Неоплачиваемые.

Кроме ремонта остро стоял вопрос и о зарплате. Работы было выше нашей головы, платили не копейки, что едва хватало на нормальную жизнь. Оплатишь за квартиру, налоги, за детей, купишь продуктов на неделю-другую, и в руках остается всего пару купюр до следующей зарплаты. Лишний раз боишься что-нибудь вкусное купить. Многие не выдерживали и увольнялись, новые работники особо не торопились к нам, и лишнюю работу раскидывали на всех, но не доплачивать забывали. Для семьи времени не оставалось совсем. Многие разведены, кто предан работе, другие, видя печальный опыт соседа, не торопились с этим делом.

‒ Ладно, постараюсь быть паинькой, ‒ усаживаясь я за рабочий стол, включила компьютер: мне еще надо дописать отчеты.

В кабинет начали заходить другие врачи, рабочий день вот-вот начнется, и Борисыч больше не задерживался, ушёл к себе. Но не успела за ним захлопнуться дверь, как она снова открылась, и на пороге появилась запыхавшаяся интерн Оля.

‒Там… это… опять авария… Всех везут… к нам…

Не очень хорошее начало дня. «Аварийники», так мы их называли между собой, самые непредсказуемые пациенты: про них ничего не знаешь, если в тяжелом состоянии, то не успеваешь сделать необходимые процедуры и сразу в операционную. Они же и самые частые. По статистике, больше всех в наше отделение попадали дети, попавшие в аварию. И, слава родителям, которые хоть как-то сумели их обезопасить: детские автокресла, ремни безопасности…

‒ Ева Александровна, ваш пациент, ‒ в приемном покое творился бедлам, но в мою сторону уверенно толкали каталку с девочкой. ‒ Разрыв почти всех внутренних органов и обильное кровотечение. В сознание не приходила.

Врач скорой помощи говорил мне что-то еще, но я уже его не слышала. Меня охватила мелкая дрожь, перед собой я видела свою первую «потерю». И тут снова девочка… Словно это мой злой рок, что ходил за мной по пятам, не отставая ни на шаг.

Я взяла себя в руки, отгоняя воспоминания, и мы с ребятами затянули каталку в лифт. Дальше пошёл счет на минуты и на секунды. Набрала старшую медсестру и попросила подготовить операционную, как и вызвать остальных. Мы еще поборемся! Не в моих правилах было сдаваться. И не таких вытаскивали.

Операция длилась несколько часов. И весьма в напряженной обстановке. Несколько раз понижалось давление, сердцебиение становилось нитевидным, почти терялся. Стрелки часов неумолимо двигались вперед, отсчитывая каждую секунду. Но вскоре мы всей командой выдохнули…

К концу операции медсестры успевали выяснить информацию про пациента и дозвониться родителям. В нашем случае, родственникам. Родители семилетней девочки находились в нашей же больнице. Оставив информацию медсестрам, я на уставших ногах поплелась в кабинет. Надо выпить кофе.

В кабинете пусто, остальные еще не освободились. Переоделась в сменный комплект рабочей формы и снова присела за рабочий компьютер. К прошлым делам добавилась еще одна, сегодняшняя. Им никогда не будет конца, пока заканчиваешь один отчет, перед тобой успевают появляться еще два, если не три или больше. И так бесконечно. Услышала трель мобильного телефона и из кармана достала надрывающийся гаджет.

‒ Ева Александровна, извините, тут женщина с внуком, говорит, что они к вам и что их медкарта уже у вас, ‒ девушка из приемного покоя нервничала, зная мой характер и принципы. ‒ Что мне им сказать?

‒ Пусть их проводят в смотровой кабинет, я подойду.

Я без лишних вопросов поняла, о ком идет речь. И чуть ли не хлопнула себя по лбу. Ведь совсем забыла про Ваню и Тамару Васильевну, забегалась. Хорошо, что хоть они сами догадались прийти.

В смотровом кабинете на кушетке лежал парень весь в черном одеянии в позе эмбриона. Неформал. На моем лице родилась теплая улыбка, я вспомнила свои бурные молодые годы. Подростки, что с них взять.

‒ Рассказывайте! ‒ я начала осмотр больного, мой голос звучал твёрдо, в приказном тоне

‒ Так его с утра вырывать начало, и температура подскочила. Он и сидеть не может, говорит, сильно живот болит, ‒ Тамара Васильевна не растерялась и начала рассказывать про состояние своего внука. ‒ Лежит и стонет все время. Еле уговорила идти в больницу, когда он весь холодный стал…

Голос женщины задрожал. Было видно, что она сильно переживала за своего внука. Каким бы трудным не было поведение подростка, его бабушка беспокоилась за мальчика.

‒ Тамара Васильевна, сходите на пост к медсестрам, они вам объяснят, какие документы принести, а мы пока тщательно осмотрим вашего внука, ‒ мне надо было остаться с мальчиком наедине.

‒ Так у меня все с собой, я прихватила, ‒ женщина начала копаться в своей сумке.

‒ Идите на пост, там сделают копии с нужных документов для больницы, ‒ Тамара Васильевна противилась, но всё же вышла из смотровой.

‒ Так, Иван, отвечаем максимально честно и не стесняясь, твоей бабушки здесь нет, а мне нужна лишь правда, ‒ мне крайне не нравилось состояние мальчика.

Сердцебиение сильно учащенное, кожа вся бледная, давление низкое и его все время подташнивает. И его ответы на мои вопросы лишь усиливали мое подозрение на постановку диагноза.

‒ Люда, дай пакет со льдом и срочно везите его на УЗИ. И не забудь предупредить на посту, пусть готовят операционную. Срочно!..

Домой я попала лишь к полуночи. Внеплановая операция отняло много времени. Отец, как всегда, дожидался меня в своем любимом кресле с газетой в руках.

‒ Была бы ты на несколько лет младше, то сидел бы не с бокалом вина для тебя, а кожаным ремнем, ‒ на его реплику я устало улыбаюсь. ‒ Что задержало тебя на этот раз?

‒ Мне бы освежиться сперва, ‒ и я поднялась к себе наверх.

Но в эту ночь ни папа, ни душ меня не дождались. Я уснула в той же одежде, в какой пришла с работы и в какой присела на кровать всего лишь на минуту. Хотела отдышаться, прежде чем спуститься перекусить. И закрыла глаза всего на пару секунд…