Единственная для Лютого - Алиса Франц Страница 6

— Отчего? Болит что-то? Почему не сказала мне? — требовательно посмотрел на Машу.

— Нет, ты меня неверно понял. Мне сейчас дышать тяжело, оттого, что ты ко мне прижимаешься и давишь…

В ответ Лютый едва не расхохотался.

Тяжело ей дышать от того, что давят! Ну, как же, он охотно в это поверил.

— Отпустить? — поинтересовался.

— Да.

— А если я не хочу?

Лютый, в отличии от Маши, прекрасно понимал причину ее затрудненного дыхания, раскрасневшихся щёк и учащённого сердцебиения.

Так же как понимал, что его влечет к этой девочке, внезапно возникшей на его пути.

Не зря говорят, что не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Лютый потерял значительную сумму денег, но взамен нашел возможность завести так желанного им наследника.

Возможность завести наследника и возможность получить в свои объятия Машу.

Маша волновала Лютого ничуть не меньше, а в некоторой степени даже больше, чем все остальные причины, по которым Лютый оставил девушку при себе.

Такая ладная и крохотная, сладенькая до ошизения.

Лютый крепче и крепче прижимался к Маше всеми частями, какими только можно. Было так тесно, что и палец нельзя было просунуть между их телами.

Кровь была взбудоражена сильным желанием. С любой другой девушкой Лютый бы не стал церемониться. Однако в общении с Машей отчего-то он медлил, что было глупо, потому что близость уже была, и очень недурственная близость, после которого по телу проскользнул не только вспышка секундной вспышки удовольствия, но еще долго-долго гуляли волны наслаждения и приятных мурашек.

Ощущения были такие же, как много лет назад, когда он еще мальчишкой впервые оказался на море и наслаждался от ощущения теплых волн, облизывающих пятки, накатывающих одна за другой.

Почти такие же ощущения возникли после неожиданной близости с Машей. Его к ней потянуло, как к тому морю, только Машу, в отличие от моря, можно было удержать руками, погладить ладонями и снова впиться, жадно овладевая.

Желание было острым, почти болезненным. Штаны чуть по швам не расходились, но Лютый оттягивал момент единения. Непривычное ощущение предвкушения того, что случится, будоражило не меньше самого факта сближения.

И снова это Лютому было несвойственно. Он сменил не одну сотню девушек в постели, и к каждой из них он приходил с вполне конкретной целью, после удовлетворения которой надолго не задерживался и вообще не задумывался о партнерше после того, как заканчивал развлекаться.

Однако о Маше он думал очень часто. Гораздо чаще, чем то было необходимо.

Пока находился на исторической родине, на пышных похоронах деда, пока участвовал в спорах, дележе имущества и даже ввязался в несколько драк, с досадой думал, что находится слишком далеко от дома и надо бы вернуться поскорее.

Осталось великое множество незавершенных дел!

В каждой мысли о доме фоном проскальзывала мысль о Маше.

Маша, к слову, вела себя, как и обещала, тихо, спокойно, не высовываясь. Она следовала распорядку дня, ездила на работу и возвращалась в дом Лютого. Всегда вовремя, без задержек и отклонений от курса.

Единственным местом, куда заглядывала Маша, помимо работы, было небольшое детское кафе-мороженое. Туда Маша, скорее всего, ходила из-за племянника, о котором она заботилась и искренне переживала за его жизнь.

Лютый еще раз досконально прошерстил биографию Маши, все ее связи. Понял, что она не врала и насчёт состоятельных родственников, со стороны мужа сестры.

Деньги у Алехиных были, вполне возможно, что немного потрудившись, они могли собрать сумму долга, повешенного на хрупкие плечи Маши. Алехины не испытывали финансовых проблем, в их способностях было помочь Маше, но они не захотели этого делать.

Больше в биографии Маши ничего особенного не обнаружилось. Подруг почти не было, кроме одной — Эльвиры. По ней Лютый тоже прошелся, копнул довольно глубоко и не обнаружил ничего примечательного, кроме недо-женишка, который, по ходу, бросил свою ненаглядную и свинтил.

Вся, как на ладони, и если бы не пятно в виде Соловьёва, Машу можно было считать чистой. Но в чистых Лютый не верил и даже внутренне был рад отчасти, что и Маша попадала под его привычное мировоззрение.

Лютый упорно давил на факт брака с Антоном Соловьевым. Потому как, если не это, Машу можно было бы смело считать другой, непривычной для Лютого, и он бы ни за что не признался, что его в ней зацепило именно то, что отличало от всех прочих девушек.

Он привык брать, а не отдавать себя. Ему было невдомек, каково это — уделять девушке так много внимания в своих мыслях.

Потому, когда Маша с завидным упорством мелькала в его мыслях, прокрадывалась в сны, неприменно непристойные, Лютый списывал это на голос интуиции, который лишь подстерегал его быть настороже.

Так Лютому было привычнее и, убедив себя, что он просто постоянно бдит, держит руку на пульсе ситуации, немного расслабился.

Оставалось еще притяжение к Маше, оно никуда не делось и лишь возросло после разлуки.

Но и этому Лютый нашел причину, объяснив тем, что развлекаться в постели он любил, а все девушки из клуба Расула ему приелись и, найдя новое, он просто временно зацепился здесь.

Наверное, его притяжение к Маше будет временным, продлится недолго, и потом он переключится на другую кандидатку для развлечения.

Но пробовать он не спешил, оттягивал.

Сгорая от желания и наслаждаясь предвкушением.

***

Повествование от лица Маши

— Отпусти, — тихо прошептала я, чувствуя, что чем дольше мы стояли преступно близко, тем меньше во мне оставалось желания, чтобы Лютый уходил.

Напротив, хотелось прижаться крепче к рельефу его сильного тела, сбросить с широких плеч рубашку и ещё раз ощутить под пальцами контур мышц, твердых, как сталь, обжигающих, перекатывающихся под смуглой, почти бронзовой кожей Лютого.

Раньше я не испытывала такого влечения, и сейчас, чувствуя, как в крови от близости мужчины начало играть плотское желание, мне стало неудобно и даже стыдно от такой реакции на Лютого.

«Как будто кошка загуляла по весне, еще только потереться об него осталось!» — подумала с неудовольствием о самой себе и прикусила губу, чтобы отвлечься от дурных мыслей и перестать фантазировать о непристойностях.

Ответом стал короткий, рваный выдох, сорвавшийся с губ Лютого. Он коснулся моих губ жарким ветерком, а мужчина приблизился, замерев от моих губ на опасно близком расстоянии.

Ближе — только поцеловать.

Внезапно я поняла ужасное — я соскучилась по этому мужчине за время разлуки и схожу с ума от желания.

Оно меня погубит…

Чтобы хоть как-то