Ренни (ЛП) - Гаджиала Джессика Страница 6

Через две минуты ворвались Ло, Малкольм и Эл. Если Ло была нашей крутой матерью в Хейлшторме, то Малкольм был нашим крутым отцом. Бывший военный, опытный, способный, спокойный, заботливый и сосредоточенный, он заботился о каждом из нас, как о семье. Что, учитывая, что у него не было своей, было, вероятно, тем, что он чувствовал.

Эл был, ну, загадкой.

Он провел в Хейлшторме почти два года, и мое досье на него было почти пустым. У меня была фотография, на которой он был так же неприлично хорош собой на откровенном снимке, где он пил свой «Большой Глоток» (прим. перев.: разновидность кофе) кофе, как и в жизни — лет двадцати пяти, темные, лохматые волосы, темные глаза, идеальная фигура. У меня была пара каракулей о том, что он, скорее всего, был самым умным человеком, с которым я когда-либо сталкивалась. Он был также резок, саркастичен и замкнут.

Что он тут делал, я понятия не имела. Он, как и я, обычно предпочитал работать на расстоянии. Хотя я понятия не имела, какая у него специализация.

— Вы, ребята, знаете Малкольма, — сказала Ло, махнув на него рукой. — Это Эл. Они здесь, чтобы помочь нам составить план.

Малкольм был прав. Будучи бывшим военным, он знал все о тайных операциях, подкрадывался к врагу, составлял план, который не взорвался бы у всех на глазах, даже если бы у них осталось всего пять здоровых мужчин. Целые армии были уничтожены меньшими силами.

Я откинулась назад, прислонившись к стене, чтобы посмотреть, как Эл вышел на середину комнаты, вытаскивая стопку папок из своей черной, разорванной армейской сумки. — Семья Абруццо, — сказал он, раздавая папки. — Десять лет назад они были никем. Затем Рикки-старший внезапно умер, и Рикки-младший вмешался. Маленький Рикки, названный по иронии судьбы, потому что он весит около гребаной тысячи фунтов, больше не был счастлив торговать бедными женщинами и щедро использовать их, когда ему, черт возьми, заблагорассудится. Он нацелился выше. А поскольку в Нью-Йорке слишком много авторитетных синдикатов, они нацелились на Джерси.

Рейн отошел от группы, пока они листали страницы, на секунду взглянув на фотографии, но уделив Элу большую часть своего внимания. — Маленький Рикки даже заставил своего кузена Марко пройти чертову академию и поступить в полицию. Сначала не для того, чтобы запереть вас всех, а для того, чтобы кто-то внутри спрятал улики, когда они в конце концов получат власть. Хотя он пропал с тех пор, как Джейни отправила его в больницу. Та история с Волком, это был просто умный ход, чтобы привлечь его.

— Почему мы? — спросил Дюк. — Здесь полно криминальных организаций. Маллики, Брейкер и Шотер с их наемными мускулами и заказными убийствами, Лионе и его кокаин, Третья улица и их героин и дерьмо, Грасси и их доки. Почему мы? Почему торговля оружием?

— Легко, блядь, догадаться, — сказал Эл, пожимая плечами, — это проще всего.

— Проще? — Рейн усмехнулся, сдвинув брови.

Эл поднял руки, будучи не из тех мужчин, которые мирятся с явными проявлениями гнева, вызванного тестостероном. — Так проще. Это не так уж много ежедневных усилий. Тебе не нужно каждый день выходить на улицу и выбивать дерьмо из таких людей, как семья Маллик. Вам не нужно проверять транспортные контейнеры, как семья Грасси. Вам не нужно искать надежные контакты в Южной Америке, как Лионе, которые могут достать кокаин в этой стране. Вам не нужно путешествовать, как Шотер, или иметь дело с отбросами Земли, как Брейкер. Что касается Третьей улицы, ну, в наши дни они жалкая сила. Пейн и Энцо держали их вместе. С тех пор они бьются. Там сейчас нечего брать на себя.

— Мы же не сидим весь день сложа руки, — сказал Рейн, качая головой. — Семья Абруццо думает, что хочет все время встречаться с русскими, ирландцами, мексиканцами и китайцами? Они хоть представляют, блядь, насколько они все непредсказуемы?

— Я полагаю, они считают, что, поскольку вы так долго жили в мире, все ваши отношения прочны. Кого, черт возьми, я должен трахнуть, чтобы выпить здесь кофе? — внезапно выпалил он, заставив меня удивленно рассмеяться, прежде чем оттолкнуться от стены и пойти на кухню.

— Не беспокойся об оплате, — сказала я, проходя мимо него, — ты не в моем вкусе, Эл.

На самом деле он был. Только он был слишком молод.

— Ты тоже не в моем вкусе, — небрежно сказал он, не утруждая себя приукрашиванием, как это было в его характере.

Я двинулась на кухню, радуясь, что выбралась оттуда, подальше от почти ошеломляющих бурлящих эмоций в другой комнате. Тишина, мне казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как я ее слышала.

По крайней мере, там, в Хейлшторме, всегда было место, куда я могла улизнуть, чтобы немного успокоиться. В лагере Приспешников было не так уж много мест, куда можно было сбежать, особенно когда вокруг бегали дети.

— Что за история с этим ребенком? — спросил Ренни, пока я мыла кофейник.

— У него нет того, чем он готов поделиться, — пожала я плечами.

— И ты это приняла? — удивленно спросил Ренни.

— Люди иногда заслуживают того, чтобы у них были свои секреты.

— Чушь собачья, — выпалил он в ответ, заставив мою голову повернуться к нему, обнаружив, что он наблюдает за мной.

— Это не чушь собачья.

— Это полная и абсолютная чушь, — сказал он, качая головой. — Ты в это совсем не веришь. Держу пари, у тебя есть досье на всех остальных гребаных людей в Хейлшторме. И, если уж на то пошло, на всех, кто является крупными игроками в этом городе. — Он не ошибся, поэтому я просто повернулась и ополоснула кофейник, наполнив его свежей водой. Я подошла, чтобы поставить его в машину, обнаружив, что Ренни стоит прямо рядом с ней и слишком упрям, чтобы двигаться, поэтому мое плечо и рука коснулись его груди, когда я ставила его. — Что написано в моем досье, солнышко?

Я почувствовала, как мой живот задрожал от низкого, интимного тона, которым он спросил, его теплое дыхание на моем ухе, заставляя дрожь двигаться по моим внутренностям.

Где-то внутри раздавался знакомый тревожный сигнал, но он казался более приглушенным, затерянным под тяжелым одеялом желания.

Я пробыла тут слишком долго. Я слишком долго была рядом с Ренни и его флиртом. Он изматывал меня. И это было нехорошо.

Я подняла руку, нажала на кнопку аппарата и глубоко вздохнула, когда он начал капать.

И именно в этот момент его рука переместилась к моему бедру, а затем скользнула по моей спине, приземлившись на другое бедро и используя его, чтобы повернуть меня. Уже стоя так близко, моя грудь прижалась к его и забыла, что мы должны были сопротивляться ему, и набухла от желания.

— Ты теряешь свою защиту… — сказал он, его рука крепче обхватила мою поясницу. — Ты еще не признаешь, что хочешь меня? — спросил он, понизив голос.

— Ренни, я…

— Где, черт возьми, кофе для Эла? — произнес голос Ло. — Он собирается подраться с Репо с такой скоростью… о… — сказала она, когда я отскочила от Ренни, мое лицо вспыхнуло.

— Капает, — легко сказал Ренни, очевидно, не так смущенный тем, что его поймали, как я. — Если он хочет, он может прийти сюда, сунуть голову под нее и попить. Хотя я не думаю, что страховка, в этом случае, покрывает ожоги третьей степени от идиотов, пьющих кофе.

— Идиот, — задумчиво произнесла Ло, сжав губы, и ее карие глаза заплясали. — Думаю, я могу просто сказать ему, что ты его так назвал. — Затем она посмотрела на меня, склонив голову набок. — Мина, пойдем прогуляемся со мной, — пригласила она, кивнув в сторону двери.

Те, что остались от Приспешников, обычно не проводили много времени на своей территории. Их было слишком мало. Но мы с Ло могли свободно гулять, так как семья Абруццо, казалось, не слишком стремилась уничтожить кого-либо из нас. Что было разумным шагом с их стороны. Независимо от того, насколько масштабной стала их операция, они не хотели связываться с Хейлштормом.

— Итак, Ренни, да? — спросила она, как только мы вышли на улицу, повернувшись и помахав детям, которые были в стеклянном ограждении АПОИП (прим. перев.: пуленепробиваемое стекло сделанное Агентством перспективных оборонных исследовательских проектов) на крыше — ничто, никакое огнестрельное оружие в мире, не могло пробить это стекло. Там, наверху, они были в полной безопасности.