В чужом отражении (СИ) - Лошкарева Виктория Витальевна Страница 6

Соболев ухмыльнулся.

— Нет, наоборот, вы очень догадливая.

Он долго водил меня за нос, позволяя считать его простым следователем. Теперь я только могла удивляться, как у него хватило сил и терпения на эти полгода ухаживаний. Соболеву приходилось самому ходить в магазин, самому мыть посуду… Он снял однокомнатную квартиру где-то неподалеку от моего архива – и делал вид, что живёт там.

Я впилась пальцами себе в руку, чтобы не разреветься. Я так была счастлива тогда, влюбившись в мужчину, которого никогда не существовало. Он нескоро показал своё истинное лицо, однако когда это случилось, моё мнение уже ничего не решало.

Не до конца знакомая со всеми условностями мира правителей, я пыталась осторожно вертеть головой в поисках остальных жен высших чиновников. Беда только, что я мало кого знала – а потому, не была уверена: это жена зам губернатора или одна из его сотрудниц показывает ему что-то на дисплее своёго телефона; это пиар менеджер или законная супруга делает фотографию сенатора на фоне информационного стенда.

Я нервничала, пыталась одновременно не отставать сильно от Соболева, и в тоже время пытаться узнать хоть кого-нибудь.

А потом вдруг поняла, что это не столь важно: женщин среди всей приглашённой братии было не так уж много – значит, лишь редкие гости пришли со спутницами.

А это, в свою очередь, значило…

Я прикусила губу, решив, не пороть горячку.

Никаких преждевременных выводов.

Может, официальные лица, как только узнали о прибытии премьера, решили немного разбавить «мужскую» картинку дамами… Может, Соколову, как относительно недавно женатому мужчине, по статусу положено…

Соболев, поймав мой взгляд, поманил меня пальцем – нам пора было занимать положенные места.

А дальше, официальный приём пошёл по накатанной схеме: в большом новом зале, куда допустили только самое высшее руководство нашего региона и несколько журналистских бригад, был официально открыт новый перинатальный центр – настолько крупный и современный, что его с гордостью демонстрировали высшему руководству.

Официальный прием, как обычно, завершился неофициальным фуршетом, после чего гости начали медленно разбредаться кто куда: некоторые избранные отправлялись на «экскурсию» вместе с главврачами отделений, остальные, выполнив свою программу минимум – засветившись в одном помещении с высшим руководством страны, отправлялись кто куда: по домам, в офисы, по месту работы.

Мы почему-то остались.

Один из замов главврача долго водил нас по разным коридорам, то хвастаясь дорогой техникой в одном отделении, то намекая, что здесь ещё не всё закончено – в другом. Соболев послушно кивал – один из его помощников записывал кивки шефа, отчего лицо зам главврача становилось всё счастливее и счастливее.

А я просто болталась в этом шалмане, как продукт жизнедеятельности в отверстии замерзшего водоёма, мысленно перебивая всевозможные причины, по которым Анька могла потеряться.

Мои мысли внезапно перебил детские плач.

Мы как раз шли по коридору возле палат с прозрачным стеклом вместо части одной стены. А там лежали дети.

Чей-то надрывный плач выбил из моей груди воздух, заставил меня споткнуться на месте – и замереть.

В прозрачных пластиковых люльках-кроватках ждали своих мам, закутанные в пеленки новорожденные.

Забывшись обо всем, я всхлипнула.

Дурацкие, глупые мечты!

Ещё не зная, кто такой Соболев на самом деле, я представляла нашу счастливую семейную жизнь – тихую и простую с двумя-тремя детишками, вислоухим псом, гоняющимся за бабочками на даче, и толстым полосатым котом, который бы воровал у наших малышей глазированные сырки и колбасу с бутербродов.

Мы тогда с Соболевым даже немного повздорили: он считал, что женщине с детьми не стоит ходить на работу; я же придерживалась совсем другого мнения.

— Пусть у меня не очень большая зарплата, — назидательно говорила я, — но все равно, эти деньги лишними нам не будут. Дети быстро растут, им понадобится много вещей.

Соболев тогда лишь усмехнулся и коротко заметил, что он сможет обеспечить все «мои хотелки».

Если бы я только знала, о чем он говорит.

Глава 5

— Простите… — как будто сквозь вату услышала я голос доктора. – Всё хорошо?

— Да, — произнес Соболев, притянув меня к себе. – Мы недавно поженились и очень хотим детей.

Он как никто другой знал, как я любила заходить в детские магазины и перебирать крошечные ползунки, представляя, что скоро буду покупать это для своего малыша.

— Эмм, если существуют какие-то проблемы, — произнес врач, — то я могу порекомендовать….

— Нет-нет, — вовремя очнулась я. – Спасибо вам за предложение… Я пока.. я… занята семейными проблемами. – Сделав ударение на слове «семейные», пробормотала я.

Врач, кивнув, благоразумно свернул к другой теме, и пока он вышагивал по коридору впереди, Соболев не преминул съязвить.

— Семейные проблемы решают в семье, — прошептал мне на ухо супруг. – Бегство от проблем ни к чему не приводит.

Несмотря на некоторую язвительность в его тоне, я всё же почувствовала, что сегодня Соболев «не в ударе»: мне просто сделали короткое замечание, не заставляя незамедлительно вернуться назад.

Я выдохнула и даже сумела расслабиться.

Дмитрий вообще вёл себя сегодня как образцовый муж: даже когда мы оставались наедине (только рядом с его свитой), он не давил, не принуждал, не показывал мне моё место…

…до тех пор, пока мы не оказались за порогом центра.

Посадив меня в машину, Соболев приказал водителю ехать в ресторан, не обращая никакого внимания на мой удивлённый взгляд.

— А можно мне домой? – с надеждой на хорошее настроение своего супруга, спросила я. Соболев, проверяя что-то в своём телефоне, лишь через минут пять снизошёл до ответа.

— На фуршете ты ничего не ела.

— Я не хочу есть.

— А придется, — усмехнулся муж.

И правда, как же это я забыла, что мои желания не принимаются в расчёт. Соболеву хотелось сегодня поиграть в заботливого супруга, значит, я вынуждена буду провести ещё пару часов с ним в ресторане, пытаясь не отравиться его заботой.

Прекрасная перспектива.

Мы приехали в один из самых дорогих ресторанов города, куда простых смертных с улицы не пускали.

Удобные кресла, тонкий фарфор, столовые приборы из серебра – и уютный столик, незримо отделенный от всего остального зала. Эта была такая особенная фишка этого места: не разделяя зал на отдельные кабинеты, дизайнер выстроил зал таким образом, что посетители практически не ощущали присутствия других гостей.

Именно это меня и нервировало.

Я бы предпочла сейчас оказаться в футкорте какого -нибудь торгового центра, заполненного мамочками с малолетними детьми и шумными компаниями подростков. Но только не наедине с Дмитрием.

К Соболеву тем временем уже вернулось его привычное чувство превосходства над остальным миром. С непроницаемым лицом, он сделал заказ для нас двоих, не поинтересовавшись даже моим мнением.

— Что? – отрывисто произнес он, когда я, прикусив губу, мысленно покачала головой. – Что тебе сейчас не нравится?

Я уже зареклась отстаивать свою точку зрения в спорах с Соболевым: каждый раз это обходилось мне слишком дорого – дороже, чем я могла этого выдержать. Но я, видимо, слишком устала за последние дни – и потому, просто не сдержалась.

— Мне кажется, я превращаюсь во что-то неодушевлённое: еду туда, куда мне приказывают; ем то, что дают…

Соболев надменно фыркнул.

— Ты вряд ли бы сделала лучший выбор, чем я.

— И это повод вообще игнорировать моё присутствие? – озадаченно поинтересовалась я.

Соболев откинулся на спинку кресла и вдруг… улыбнулся.

— Дорогая, ты моя с потрохами… Думаешь, я проигнорировал тебя – нет, я всего лишь сэкономил нам время и не дал совершить тебе ошибку, заказав то, что тебе на самом деле понравится. Ты не любишь пасту, не очень любишь рис. Блюда из картофеля ты заказываешь только на ужин, в течение дня ты предпочитаешь что-то более лёгкое. Значит, овощи. Мясо ты ешь, но при возможности, всегда стараешься поменять мясо на рыбу. Не любишь специй и дополнительных соусов. Терпеть не можешь рыбу с лимоном и остальными травами.