Оливия Голдсмит - Клуб Первых Жен Страница 6

Анни принесла с собой карликовое японское дерево в горшке, которое растила сама и которым восхищалась Синтия. Но сейчас она не знала, куда его поставить. Стояла такая тишина, что любой шум или движение привлекли бы внимание. Она и Бренда последовали за Элиз и сели на свободные места.

Всей своей кожей, на что способны только любящие в присутствии любимых, она почувствовала, что Аарон где-то здесь. Анни осторожно осмотрелась. Да, он был здесь, с другой стороны часовни, впереди нее. Она знала, что он придет. Она ощутила сердцебиение, узнав его затылок: темные волосы, блестевшие так, как будто бы их тысячу раз расчесали, крепкая розовато-коричневая шея. Даже со спины Аарон казался более жизнестойким, чем другие люди.

Неважно, что он ее оставил. Неважно даже и то, что он попросил оформить развод. Любовь ведь нельзя перекрыть, словно воду в кране. Она научилась жить без него, но перестать любить его она не могла. Она все еще надеялась. Это был ее постыдный секрет, но это было так.

Она взглянула на Бренду и на Элиз. С первой муж развелся, вторую муж фактически бросил. «И я тоже покинутая женщина, как Синтия», – со вздохом подумала Анни.

Несколько женщин сидели в разных местах комнаты. Анни узнала некоторых. Впереди сидела женщина латиноамериканского происхождения, она тихо плакала. Это была единственная женщина с мужем. Кроме него и Аарона, в комнате находились только женщины. Как ужасно для Синтии уйти из жизни без мужского внимания. Через некоторое время в помещение вошел пожилой мужчина, за ним молодой. Анни признала в первом юриста старинной юридической фирмы «Кромвель Рид», которая представляла интересы Синтии и ее семьи в течение нескольких поколений.

Всего в салоне Д набралось не более дюжины человек.

– Где мешок с дерьмом? – прошептала Бренда, и на секунду Анни показалось, что она имеет в виду Аарона. Она кивнула головой в его сторону.

– Не этот. Я имею в виду урода Синтии.

Анни увидела, что веки Элиз вздрогнули, но она и сама не знала, где Джил. Возможно, он был в притворе. Гроб покоился на задрапированном возвышении. Единственными цветами были красные розы. «Как ужасно все, – подумала Анни. – Синтия ненавидела красные розы. Боже, я могла бы, по крайней мере, позаботиться об этом». Она поставила свое карликовое японское деревце на пустое сиденье рядом с собой. Семья Синтии должна была бы получше подготовить все.

«Да, но кто же остался в этой семье? – спросила она себя. – Ни живых родителей, ни живых детей, ни уцелевшего брака. Был брат Синтии, Стюарт Свонн. Где он? Хотя он не разговаривал с Синтией последнее время, но, несомненно, захотел бы проститься, Анни достаточно хорошо его знала. – Да, и была еще тетушка, тетушка Эсме. Но я даже не знаю, жива ли она». Она вспомнила шепот Синтии в больнице: «Моя мать меня никогда не любила». Возможно, и никто не любил. Глаза Анни наполнились слезами. Да, это была трагическая потеря.

Вновь Анни ощутила свое одиночество. Она скучала по Синтии, по своим сыновьям, по Аарону. Вскоре она будет скучать по Сильви. Она думала, что ей удалось пережить боль разлуки, но смерть Синтии открыла все раны.

В это время Анни увидела, что очень бледный, убеленный сединами человек в темном церковном облачении вошел в боковую дверь и вступил на возвышение. Его вид соответствовал сану его высокопреподобия, и он сразу стал говорить надгробное слово, изобиловавшее общими фразами. Дни человека сочтены от его рождения, а Царствие Небесное и наши добрые дела останутся после нас. Ни слова о жизни Синтии, о ее замечательном саде, о ее щедрости, о Карле. Фактически он только один раз назвал ее имя. В остальных фразах она была «преставившаяся». Создавалось впечатление, что он забывает ее имя, боится неправильно назвать его. Ну, Джил, конечно, обязательно скажет что-нибудь личное в своем прощальном слове. Развод был болезненным, унизительным, громким, но он должен что-то сказать.

Только когда его высокопреподобие начал читать молитву Господню в завершение службы, Анни поняла, что Джила не было не только в притворе, но и вообще на церемонии.

Анни пришла в голову ужасная мысль, что, когда она умрет, Аарон тоже не придет на ее похороны. Но ведь она же мать его детей. Боже, у нее появились плохие мысли. Она потрясла головой, чтобы прояснить ее. По крайней мере, у нее есть ее дети, ее друзья. А Аарон? Анни посмотрела на его затылок. Он должен испытывать к ней какие-то чувства. Он никогда не был подлецом, не унижал ее. Бедная Синтия. Как мог Джил с ней так обращаться? Какой печальный, жалкий конец. А Анни еще помогала ему. Джил воспользовался ею, чтобы собрать хоть немного людей и поскорее избавиться от Синтии. Как от мусора.

Когда служба закончилась, директор кемпбеллзского Дома траурных церемоний сделал объявление: «Покойную отвезут на кладбище «Сити оф Эйнджелс» в Гринвиче. Те, кто хочет ехать, подойдите ко мне». Элиз покачала головой, Анни взглянула на Бренду. «Нет уж!» – шепнула Бренда, Анни нервно сжала свой мокрый носовой платок в ладони. Ей еще так много нужно сделать перед отъездом Сильви. Каждая минута в обществе дочери была для нее драгоценна. Самое худшее, она терпеть не могла похорон, но кто же проводит Синтию в последний путь? Ужасно, если ее похоронят без единого провожающего. Анни встала вместе со всеми. Она вытерла глаза и начала медленно продвигаться к выходу, стараясь не выдать свое стремление оказаться рядом с Аароном. Элиз большими шагами быстро скользила по проходу. Бренда, которая шла с Анни, кивнула в сторону двери. «Вышел первым», – сказала она.

Но Аарон ждал в холле.

– Привет, Анни. Ужасно, правда? – Он был бледный, удрученный.

– Да, ужасно.

Ей хотелось, чтобы он взял ее за руку, но он только покачал головой. Они стояли друг перед другом некоторое время молча. Анни помнила, что Аарон тяжело переживал потерю близких людей.

– Она никогда не была по-настоящему счастлива, – произнес Аарон.

На минуту Анни овладел гнев. Боже мой, почему люди думают, что человеческую жизнь можно вот так суммировать, в одном предложении, да еще таком расхожем?

– А кто счастлив? – спросила она едко. Она молилась, чтобы Аарон не сказал, что все к лучшему.

– Ну, наш Алекс кажется счастливым. Он сдал последний выпускной экзамен.

– Ты говорил с ним?

Алекс, ее старший сын, не позвонил ей на прошлый уик-энд. Он попросил ее не брать Сильви на церемонию выпуска, и Анни такое решение показалось обидным. Аарон, она знала, тоже был против. Только Крис, ее средний сын, понимал, что Сильви нуждается в особом отношении.

– Он звонил вчера вечером. Он с нетерпением ждет завтра.

– И я тоже. – Анни удалось улыбнуться Аарону. Они вместе поедут в Бостон. Возможно, в Бостоне… Если бы только им сейчас сказать друг другу несколько добрых слов, если бы только он показал, что все еще думает о ней.