Линда Олссон - Астрид и Вероника Страница 6

На кухне хозяйничала соседка — растапливала плиту, стоя спиной к Веронике. Если старуха и заметила ее, то виду не подала. Вероника уселась за стол, рассматривая гостью. Просторный свитер зеленой шерсти, длинноватые серые брюки подвернуты на щиколотках, так что видна полоска бледной кожи в синих венах. Соседка отыскала сковороду, и в кухне запахло растопленным маслом. На столе уже стояла баночка варенья и старый поцарапанный голубой термос. Старуха жарила блины, и как только первый был готов, переложила его на тарелку и подала на стол. Она щедро намазала блинчик вареньем, потом свернула в трубочку вилкой. Не сводя глаз с Вероники, подтолкнула к ней тарелку. Молча. Вероника взяла блинчик прямо в руку и откусила маленький кусочек. Маслянистый, пышный, он оказался необычайно вкусным, да еще душистое земляничное варенье…

Старуха все так же молча вернулась к плите, но теперь время от времени оборачивалась и деревянной лопаткой показывала на блинчик: мол, ешь, ешь еще. Но она не упускала плиту из виду: ловко лила тесто на сковородку, караулила его с лопаткой на изготовку и точным движением сразу же переворачивала, как только блинчик поджаривался с одной стороны, а потом перекладывала готовый на тарелку. При этом она не произносила ни слова.

Молча соседка принесла две чашки и разлила чай из термоса. Чай оказался крепким до черноты и очень сладким. Наконец старуха погасила огонь в плите, вымыла сковородку под краном и уселась. К блинам она не притронулась. Правой рукой она нервно чертила круги по столешнице, а взгляд ее убегал к окну. Вскоре старуха поднялась, сняла со спинки стула кофту и уже вдела одну руку в рукав, но замерла и вдруг сказала:

— Если что понадобится, просто откройте окно спальни и позовите.

Натянула кофту и двинулась в прихожую. Уже на пороге, держась за дверную ручку, старуха, не оборачиваясь, добавила:

— Я буду поглядывать, как вы тут.

Вышла и мягко прикрыла за собой дверь.

Глава 4

Коль хочешь, руку свою ты вложи в мою![4]

Три дня растворились, как и не было их, растаяли в мареве горячечных видений. Ничего, кроме этих видений, Вероника не запомнила. Когда старуха ушла, Вероника поднялась прямиком в спальню и проспала до следующего утра. А наутро засохшие блины и термос были единственными осязаемыми доказательствами, что гостья и вправду навещала ее. Иначе Вероника сочла бы старуху за таинственный призрак, явившийся в череде прочих видений. Она ведь ничего не знала о гостье, которая постучалась в дом. Но теперь, когда Вероника смотрела в окно, дом напротив больше не казался необитаемым.

Остаток недели Вероника выздоравливала, понемногу пыталась писать. Но главным образом она просто сидела за столом и смотрела в окно, а мысли ее блуждали. В субботу она собралась на улицу, долго, с передышками одевалась. Пока что любое усилие, даже путь из кухни в спальню, давалось ей с трудом, и она обливалась потом. Но погода выдалась ясная, теплая, и Вероника решила, что надо прогуляться, хотя бы ненадолго — просто проветриться. А заодно вернуть соседке термос и поблагодарить за заботу.

Одевшись потеплее, она вышла на крыльцо. Казалось, она проболела месяца три. Щурясь от яркого весеннего солнца, Вероника зашагала через поле к соседнему дому. Кухонное окно у старухи было приотворено, и Вероника догадалась: соседка заметит ее издалека. Но отворила старуха не сразу. Хорошо, что я пришла не просто так, а по делу, подумала Вероника, и в доказательство протянула термос. Старуха даже не вышла на порог, а стояла в глубине прихожей, в полутьме, щурясь на гостью. Вероника поблагодарила за термос, похвалила земляничное варенье. Сказала какие-то общие фразы о погоде. Но хозяйка выслушала молча, кивнула и взяла термос. Вероника сделала над собой усилие и продолжала что-то напряженно лепетать, однако слова осыпались к ее ногам сухими листьями. Наконец Вероника объяснила: «Я сегодня впервые вышла на воздух после болезни». У нее и в мыслях не было приглашать старуху на прогулку, но слова сорвались с губ сами по себе: «Хотите, пройдемся вместе?» Вопрос повис в воздухе.

Старуха в ответ лишь покачала головой, но дверь не захлопнула и с места не двинулась. Вероника умолкла и обернулась туда, где простиралось поле. На нее вдруг нахлынули острое одиночество и горькое разочарование. Между ней и старухой повисло неуверенное молчание. Но потом старуха взглянула Веронике в лицо и как-то подобралась, видимо приняв решение.

— Погодите, я сейчас, — произнесла она и кивнула гостье на некрашеную деревянную скамейку у крыльца. Потом скрылась в доме, притворив дверь. Вероника послушно села в тени. Она слышала, как старуха ходит по дому, потом — стук: затворили кухонное окно. Вскоре соседка появилась на крыльце — в поношенной кофте поверх клетчатой мужской рубашки, вельветовых брюках и обрезанных резиновых сапогах.

Они отправились вниз по склону холма. Астрид шла, слегка сутулясь и сложив руки за спиной. Черные ее сапоги на ходу с шелестом шаркали подошвами по земле. Веронике вдруг припомнились весенние деньки ее детства, — как легко было впервые шагать в летней обуви после зимы. Так легко, что казалось — того и гляди взлетишь. Но вот перед ней шлепает старушка, подволакивая ноги в тяжелых резиновых сапогах, которые ей к тому же еще и велики и на каждом шагу вздымают мелкие облачка пыли на сухой дороге. Южный берег реки усеивали дикие анемоны, они же ветреницы, — голубые бутоны, признаки новой жизни, которые проклюнулись сквозь ковер почернелой прошлогодней листвы и жухлой травы.

Спустившись с холма, Астрид и Вероника свернули на проезжую дорогу и двинулись по обочине, впереди старуха, за ней — молодая женщина. Пересекли дорогу и зашагали по тропинке в лесок. Здесь снова можно было идти бок о бок, и Вероника поймала себя на том, что приноравливается к ритму шагов Астрид.

— Не устали? — спросила Астрид через плечо, не замедляя шага.

— Спасибо, все в порядке, — откликнулась Вероника, и они пошли дальше.

Комары еще не появились, так что можно было шагать не торопясь. А может быть, подумалось Веронике, Астрид нарочно замедлила шаг, чтобы я не устала. Здесь, в тени темных елей, было прохладно, и тропу лишь кое-где пересекали полосы солнечного света — там, где солнце пробиралось сквозь сплошную стену деревьев. Пройдя небольшой лесок, они снова очутились в поле, через которое была протоптана тропинка. Внезапно Астрид остановилась, а взгляд ее устремился на кучку новых домов, окруженных чахлыми саженцами деревьев.

Вероника проследила ее взгляд и подумала: «Странное место выбрали для построек — в открытом поле, на юру, вокруг непролазная грязь, да и вид отсюда так себе».