Ольга Егорова - Магический код Страница 6

Проблемы… Да уж, проблемы, ничего не скажешь… Ну, подумаешь, перегрелся на солнце, с кем не бывает.

Внезапный и острый прилив злости на самого себя заставил его прямо-таки подскочить с места. Глупости все это — девчонка на самом деле была, никакое это не видение, и не перегрелся он на солнце. Только вот какого черта он ломает себе голову над этой несуществующей проблемой? Какая разница, была ли, не была ли девчонка и куда она подевалась, если он все равно завтра уезжает и больше никогда ее не увидит. И вот это состояние подвешенное, эти мысли глупые, эта растерянность детская — не про него, не про него все это! Мужик ведь взрослый уже, и в самом себе вроде бы давно уже разобрался. Баба — она и есть баба, ее всегда раздеть хочется и ноги ей раздвинуть, если она, конечно, тебе нравится, если она тебя возбуждает. По-другому ведь не бывает, и это даже очень хорошо, что он ее не встретил больше, потому что, если бы встретил, по-любому бы приставать начал, титьки ее через майку разглядывать и представлять, какого цвета у нее соски, розовые или коричневые, и бритый ли у нее лобок, и в какой позе ее лучше было бы — снизу, сверху, сзади…

Нет уж, господин Ламихов, остудите свой романтический пыл, спуститесь с небес на землю, потому что пора бы уже давно понять, что любое томление души имеет один-единственный источник. Один-единственный корень-корешок, который между ног болтается, а все остальное — чушь собачья, все остальное — это один раз в жизни, может, случается, да и то не у каждого. А те, у кого случается, — идиоты, и завидовать таким идиотам просто глупо и бессмысленно. Права была, тысячу раз права мудрая его Верка. Верка, шалава распоследняя, это она его жить научила, это она ему растолковала… Научила, растолковала — и бросила… Верка, Верка, как же он любил ее, и до сих пор, наверное…

Задушить ему хотелось себя за этот приступ сентиментальности. Ударить посильнее — точно так же, как ударил однажды Верку, в тот самый последний раз, в тот самый последний день, когда она Ванечку маленького убила… Убила, убила… Эх…

Достав из пачки сигарету и нашарив зажигалку в кармане трико, он вышел на балкон, зло и громко отодвинув створку пластиковой конструкции-купе. Затянулся так, что едва не до половины сигарета истлела сразу, задержал дым подольше в легких — до тех пор, пока не почувствовал легкое головокружение, выпустил долгую и ровную струйку в мелькающую неоновыми огнями темноту позднего вечера и зажмурился.

Наверное, вся эта дурь излечима. Излечима одним нехитрым способом — о нем, об этом способе, в первый же вечер его прибытия весьма прозрачно намекал Ивану Байрам, еще один обыкновенный турецкий полиглот и его персональный гид по совместительству. Подробно поведав о всех экскурсиях, коротко — об истории страны и в двух словах — об истории ислама, Байрам как бы между прочим добавил: «Ну а если еще что-нибудь нужно будет… Если еще чего-нибудь захочется — так обращайтесь… Если скучно будет… Вы меня понимаете?» Как не понять, по-русски-то Байрам изъяснялся очень даже сносно, как и полагается изъясняться обыкновенному турецкому полиглоту, а по совместительству…

Ивана это его «совместительство» в тот вечер очень даже позабавило. Ну турки, ну молодцы, вот ведь сервис устроили, обо всем позаботились, а?

Да, суть проблемы проста, как пять копеек. Ну пусть не пять, а сто, и не копеек, а долларов, пусть в час — какая разница, больше часа-то ведь и не нужно, по-хорошему и двадцати минут хватит, да и не такие уж и большие это деньги, сто долларов, при его доходах самого модного и востребованного в городе дизайнера по интерьерам… Бабу тебе надо, Иван, простую, обыкновенную бабу, которая знает свою реальную цену и цена которой — сто долларов. В час, а больше-то и не надо. И все твое томление как рукой снимет, и все твои видения враз исчезнут, и перегревшаяся на утреннем солнце головушка снова станет холодной и трезвой. Вот так-то.

Третья глубокая затяжка уничтожила сигарету почти до фильтра. Странно, и как это он раньше об этом не подумал? Просто почему-то никак не ожидал от себя никаких гормональных всплесков, да и не очень-то любил с проститутками… Было один раз в жизни — по большой пьянке, да и то потом жуть как противно было… И до сих пор противно… Нет, пожалуй, не будет он звонить Байраму и жаловаться на то, что заскучал… И на сто долларов опять же лучше матери духи в магазине в аэропорту купить, чтоб порадовалась, чем вот так бездарно их тратить… Будь у Байрама обыкновенная боксерская груша… Вот это — самое оно… Подвесил бы он сейчас эту грушу к потолку да и лупил, лупил бы по ней до самого утра, до половины седьмого, когда трансфер в аэропорт… Позвонить, что ли, Байраму, спросить про боксерскую грушу? Турки — они ведь настоящие волшебники в области туристического обслуживания, у них для туристов всегда все найдется. Боксерская груша — не раритет какой-нибудь…

Вяло улыбнувшись этим своим мыслям, Иван затушил окурок в пепельнице и вышел с балкона. По-быстрому переоделся в джинсы и футболку, спрятал немного некрасивые пальцы в носки, зашнуровал кроссовки и спустился вниз по лестнице.

Хотел было зайти на ресепшн и извиниться еще раз перед Шакиром за свой гормональный всплеск. Но за стойкой Шакира уже не было — теперь там скучала девушка, принявшая ночную смену. Еще один обыкновенный турецкий полиглот… Индра, кажется, ее звали. Он махнул рукой Индре, поймал ее улыбку, вышел во двор и, обойдя бассейн, остановился у бара.

Турецкая ракия хоть и уступает по вкусовым качествам российскому самогону, но за неимением боксерской груши и желания расплачиваться сотней баксов за сомнительные удовольствия — именно то, что нужно. Пара-тройка рюмочек такой вот ракии — и никаких тебе видений, никаких тебе воспоминаний, спи себе всю ночь как убитый, храпи, пользуйся возможностью, что некому в бок толкнуть, наслаждайся…

«Черт, а я ведь так и не собрал шмотки», — мелькнула запоздалая мысль. Но развить эту мысль Иван не успел.

Удачливый бизнесмен, сидящий за крайним столиком в компании колоратурной Маруси, покуривающей богемный «Беломор», уже махал ему рукой, призывая составить компанию. На столике у супругов стояла пара бокалов вина и лежала на тарелке большая гроздь светлого винограда.

— Меня, кстати, Евгений зовут, — протянув руку для пожатия, радостно и приветливо провозгласил бизнесмен.

— А меня — Иван.

Опустив на столик рюмку с ракией, Иван пожал руку бизнесмена.

— Значит, решили все ж таки прийти посмотреть стриптиз?

— Стриптиз? — почти удивившись, переспросил Иван и сразу же вспомнил про этот стриптиз и про то, как не собирался и не хотел идти его смотреть. Черт, вот ведь… Только стриптиза ему сегодня не хватало… Да уж, не иначе, придется все же звонить Байраму и расставаться с сотней… У него ж ведь есть еще деньги, он все равно маме в аэропорту духи купит… Да и не в деньгах дело…

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове.

— Через час начнется, — весело проинформировал Евгений. — Французская танцевальная группа… Потом еще какая-то московская стриптизерша с сольной программой… Говорят, сногсшибательная стриптизерша! А потом турецкое трио… В общем, на любой вкус…

Маруся выпустила в этот момент струю дыма прямо ему в лицо:

— Поменьше оптимизма, Женик! Не забывай, что я рядом…

— Да ладно тебе, Марусь, — примирительно проворчал Женик, поморщившись. — Я ж… Ты ж…

— В общем, танец — это искусство, — подвела итог Маруся и затушила в пепельнице окурок. — Вы со мной согласны, Иван?

— Вполне согласен, Мария…

— Меня вообще-то зовут Наталья. А Маруся — это моя домашняя кличка. Знак особенной и нежной любви супруга, — пояснила Маруся. — Так вот, продолжу свою мысль. Поскольку танец — это искусство, значит, не грех прийти и посмотреть на это искусство. Но если некоторые из присутствующих мужчин надеются, что этот танец будет иметь яркую эротическую окраску, — они глубоко ошибаются. Это отель, в котором отдыхают семейные пары, и ни одна уважающая себя жена не потерпела бы грязных порнографических плясок на этой сцене. Так что «стриптиз» — это всего лишь яркая этикетка. Это рекламный трюк, не более того. А на самом деле стриптиза никакого не будет. Вот увидите.

— Наверное, Маруся, ты права… — изо всех сил стараясь не выглядеть расстроенным, согласился Женик.

На что Маруся спокойно ответила:

— А я всегда права.

Некоторое время они неторопливо и спокойно беседовали об искусстве и о достоинствах и недостатках местных спиртных напитков. Иван за это время успел уговорить три стопки турецкого самогона, с каждым разом все больше убеждаясь в том, что первое впечатление зачастую бывает обманчивым. Опорожнив третью, он сходил к стойке и принес четвертую.

В этот момент свет на сцене потух, а через мгновение вспыхнул вновь, высветив ярким лучом замершую в центре фигуру ведущего. Анис, в огненно-красной цыганской рубашке навыпуск, с широкими рукавами, с ослепительной улыбкой на лице и распущенными по плечам волосами цвета воронова крыла, некоторое время молча стоял на сцене, дожидаясь, пока публика утихнет. Рядом с ним, точно так же ослепительно улыбаясь, очень скромно стояла Анечка в белом сарафане — ей, как обычно, в вечернем шоу отводилась скромная роль переводчицы. Худенькая блондинка Анечка и крупный брюнет Анис вместе выглядели просто восхитительно и всегда улыбались друг другу.