Розалинда Лейкер - Эта сияющая земля Страница 6

— Я думаю этот странный, чудовищный день может заменить много недель.

Не было времени на притворство, они оба говорили то, что думали. В такие моменты люди осознают, что это может быть их последняя встреча. Сейчас она знала, что это правда. Все эмоции отражались у него на лице.

Он обнял ее и поцеловал с такой силой, что было ясно — он не хотел разлучаться с ней, а она вцепилась в него, осознавая, что испытывает те же чувства. Потом он нежно провел рукой по ее лицу, и его взгляд был глубоким и обещающим.

— Я найду тебя, Джо.

— Я надеюсь, это произойдет совсем скоро, — прошептала она. — Береги себя.

Классические фразы при расставании в военное время. Для них все могло закончиться раньше, чем успело начаться. Она смотрела на его удаляющуюся фигуру. Он повернулся и помахал ей, прежде чем скрыться из виду.

Добравшись до магазина, она прямиком вошла в свой кабинет и закрыла дверь. Ее ждало много работы, и это ее радовало. В середине дня она решила позвонить домой, и на этот раз ей удалось. Она заверила маму, что у нее все хорошо, и рассказала о происшедшем.

— Не думай возвращаться домой. Твой отец слышал, что все побережье фьорда захвачено немцами.

Они не смогли долго говорить, потому что связь оборвалась. Джоана почувствовала небольшое облегчение, так как после разговора она точно знала, что в настоящей момент ее семья вне опасности. Ее мысли вернулись к Стефену. Никогда раньше она не представляла, что человек может стать настолько дорог за такое короткое время. И не важно, что он мог быть привлекателен для многих женщин. Она чувствовала, что с первых минут, когда он распахнул дверь ее комнаты, между ними возник магнетизм, и их потянуло друг к другу.

Стефену понадобилось немного времени, чтобы понять, что присоединиться к армии будет нелегко. Он ожидал, что уже сформированы штабы, направляющие волонтеров и военных в горячие точки, но когда секретарь заявил ему, что он получит документы на мобилизацию по почте, Стефен понял, что, живя сто двадцать пять лет в мире, его страна не готова воспринимать адекватно сложившуюся ситуацию. Утекало драгоценное время и вместе с ним его терпение. В штабе он познакомился с другими молодыми людьми. У одного из них была машина, и они решили вчетвером ехать в Хамар, чтобы найти короля и стратегический центр военного командования. Стефен надеялся, что они примкнут к норвежским войскам и с ними возвратятся в Осло.

Поездка прошла без инцидентов. Выехав за пределы города, они увидели, что деревенская жизнь идет своим чередом, никаких признаков присутствия войск не наблюдалось. Затем недалеко от Хамара они увидели патрульный пост, преградивший им дорогу. И сразу же настроение улучшилось.

— Наконец какие-то действия! — воскликнул Стефен.

Они проехали еще несколько километров в восточном направлении к Военной академии в Эльверум, где расположились королевская семья и министры. После разговора с офицером им выдали форму, оружие и зачислили в отряд под командованием полковника Руджа, солидного высокообразованного человека. Он командовал охраной короля, в его распоряжении было около ста человек, все с отличной подготовкой. Четверых новичков приняли в их ряды.

Еще не наступило время ленча, когда Лейф Моен приказал всем заканчивать работу и идти домой. До него дошли слухи, что ближайший аэродром Форнебу захвачен врагом и не исключена опасность воздушных рейдов.

По дороге домой Джоана купила газету и вдруг услышала отдаленные звуки военного оркестра. Люди стали двигаться в этом направлении, и она пошла за ними. Дойдя до конца тротуара, она посмотрела на ворота перед дворцом, и до нее дошло, что это играет немецкий оркестр!

Она остановилась как вкопанная, испытав ужас. Вниз по широкой улице, возглавляемый оркестром, маршировал отряд немецких солдат, оккупировавших город.

— Боже мой! — выдохнула она, прижав газету к груди.

Во главе солдат шли три офицера, из-под полы шинелей блестели начищенные сапоги. Они были в приподнятом настроении. Офицеры улыбнулись фотографу с угрюмым лицом, который вышел на дорогу, чтобы заснять момент их вступления в город.

Судя по виду этого отряда, было понятно, что солдаты шли в город не издалека, а значит, слухи о том, что аэродром захвачен, подтверждались. Мирный Осло пал, не оказав сопротивления.

Люди на улицах застыли в молчании. Поблизости хорошо одетый мужчина плакал от горя, вытирая слезы, текущие по щекам. Он был не единственный, кто открыто выражал свои чувства.

Солдаты все шли и шли. В толпе раздался вздох, и кто-то показал пальцем на здание с национальным флагом. Его заменяли символом нацистских оккупантов.

Она почти не помнила, как доехала до дома на трамвае. Несколько раз дорогу перекрывали автобусы, заполненные немецкими солдатами. Она медленно вошла в дом, не сразу заметив, что стекольщик сдержал слово и заменил стекла.

В тот вечер она слушала радио, которое теперь вещало под контролем немцев. Дания была окружена, датский король и правительство молча согласились с требованиями немцев. Затем последовал новый шок. Объявили, что Видкун Квислинг выступит с обращением к нации.

Джоана встала с кресла, чтобы прибавить звук, у нее было нехорошее предчувствие. Все знали Квислинга как лидера маленькой нацистской партии. В прошлом его бессмысленные попытки завоевать власть на выборах не воспринимались всерьез. Но сейчас было не до смеха. Из радиоприемника раздался устрашающий голос Квислинга: «Мужчины и женщины Норвегии! Немецкое правительство передает, что хочет предотвратить действия Англии, которая собирается насильственным путем нарушить нейтралитет нашей страны. Норвежское правительство безответственно отказалось от нашей защиты».

Далее последовали обвинения в адрес правительства, власть которого он объявил не способной к каким-либо действиям. Затем он провозгласил себя новым премьер-министром, а нацистскую партию — правящей силой страны.

— Я приказываю не противостоять немецким силам, — произнес он в заключение.

В ярости Джоана ударила по приемнику.

— Предатель! — воскликнула она громко. Ей показалось, что ее голос эхом разнесся по комнате.

Когда пришло время ложиться спать, она заперла на два замка двери, входную и черного хода, чего раньше никогда не делала; им нечего было бояться, но теперь все изменилось.

Поднимаясь наверх, она снова прокручивала в голове речь Квислинга. Он откровенно потребовал не вступать в борьбу с немцами. Она надеялась, что Стефен в безопасности. Эту надежду она будет хранить как талисман все те черные дни, которые могут ждать их.