Луиза Пеннингтон - Грехи ангелов Страница 60

— А о чем ты пишешь?

— Это совсем другое дело.

— Но ты ведь не бросишь писать?

— Нет. Конечно, нет, — сказал он, круто повернувшись. — Это почти идеальное занятие, Люси. Три дня в неделю я буду отдавать телевидению, а в остальные дни могу писать!

Она с трудом улыбнулась.

— Если ты доволен, то и я довольна… — Но на сердце у нее скребли кошки. — Я должна была заметить, как тебя все это угнетало…

Но ведь именно поэтому она и попросила Роджера помочь. И она знала, что в конце концов ей придется за эту помощь расплачиваться, потому что не в обычаях Роджера было заниматься благотворительностью…

— Ты ни в чем не виновата. Ты была занята работой — и слава Богу! Ну, а перерыв в работе — это цена, которую нам приходится платить за выбор нашей профессии. Разве наши родители, друзья и родственники не предупреждали нас, на что мы обрекаем себя, становясь актерами? Разве не говорили нам об этом?.. Но ведь мы их не слушали…

— Я думала, ты об этом другого мнения.

— Возможно, так и было, — пожал плечами Ричард. — Теперь я знаю одно: несмотря на то что сначала я принял все в штыки, несмотря на идиотские выходки Роджера, я снова начал чувствовать себя человеком.

Ей захотелось рассказать ему все о Роджере, но признание застряло у нее в горле.

— С тобой все в порядке? — вдруг спросил он. — Я имею в виду — на работе? Тебя ничто не беспокоит?

— Нет, — быстро ответила Люси. — Постановка движется, и дела начинают проясняться. Просто эта последняя неделя была и для тебя, и для меня нелегкой, правда?

Он кивнул, и они обменялись понимающими взглядами. У него на лице появилось виноватое выражение, но она не хотела, чтобы он чувствовал себя виноватым. В том, что произошло, не было ничьей вины. Скорее уж это она поступила, как последняя дура и трусиха. Еще в тот первый день, когда Ричард пришел домой бледный от ярости и рассказал ей о своем разговоре с Роджером, Люси решительно поклялась себе, что даст Роджеру от ворот поворот, но… все получилось иначе.

— Почему бы нам не поужинать где-нибудь? — бодро предложил Ричард. — Мы вполне можем позволить себе немного развеяться и расслабиться.

Увы, теперь она не могла себе этого позволить.

Ричард тихо подошел к ней и нежно поцеловал в кончик носа.

— Ну, не дуйся, прошу тебя! Мы заслужили этот маленький праздник!

Анжела внимательно посмотрела на Дрю, который в халате, накинутом на голое тело, пересек комнату, налил себе выпить, улегся на диван, взбил кулаком подушки и, раскрыв книгу, углубился в чтение. Она не вытерпела и поинтересовалась:

— Что это?

Дрю поднял глаза, и Анжела подумала о том, как он молод и красив. Однако как все-таки быстро переменилось выражение его лицо: уязвимость сменилась расчетливостью жиголо.

— Ты имеешь в виду книгу?

Анжела кивнула.

— История искусства.

— И тебе это интересно? — недоверчиво улыбнувшись, спросила она.

— Почему бы и нет? Что тут плохого?

Дрю решил, что, если он хочет, чтобы Анжела воспринимала его всерьез, надо изучить вещи, которыми она интересуется. Впрочем, не только это подтолкнуло его к чтению. Первый раз в жизни он почувствовал интерес к искусству. И когда он обнаружил в себе этот интерес, изрядно удивился: словно случайно выудил из мусорного бака нечто ценное.

— Да в общем ничего плохого, — ответила Анжела, пожав плечами.

Разве и ее собственное самообразование не начиналось подобным образом?

С тех пор, как она вышла замуж за Ллойда Шривера, тот сумел пристрастить ее к чтению, и Анжела стала жадно проглатывать все книги, попадавшиеся под руку. И, возможно, благодаря полученным таким образом знаниям она сумела неплохо распорядиться его деньгами. Она не только преобразилась внешне, но и изменила менталитет. Ее стали интересовать история искусства, предметы старины и художественные ценности. Во всяком случае ее самообразование имело вполне определенную цель… Ну а Дрю… что, интересно, движет им?

— Вот и отстань, — процедил он сквозь зубы и провел ладонью по странице с репродукцией картины «Танец Жизни».

Прекрасная вещь! Если бы художник был еще жив, Дрю с удовольствием пожал бы ему руку. Этот парень Мунк был несчастлив в любви. На картине он изобразил самого себя танцующим с девушкой в красном платье, в которую был влюблен, а за их танцем наблюдали со стороны две женщины — одна в белом, символизирующая юность и чистоту, а другая — в черном, символизирующая смерть.

Дрю показалось, что между Мунком и ним много общего. Художника так же, как и его самого, женщины высасывали подобно вампирам. В случае Дрю это была одна определенная женщина. А именно Анжела.

Когда Дрю перевел на нее взгляд, у Анжелы по спине поползли мурашки. Она ответила ему призывной ослепительной улыбкой. Ее возбуждало его желание.

— Может, расскажешь, что ты там такого интересного вычитал? — лениво проговорила она и, потянувшись, взглянула на свои идеально накрашенные ногти.

Дрю вспыхнул и захлопнул книгу.

— Ну, Дрю, ты ведешь себя как ребенок.

Он сидел неподвижно, ненавидя себя за то желание, которое Анжела разжигала в нем, и за ту власть, которую она над ним имела.

— Настенные лампы… — начал он.

— Ты хочешь сказать — бра?

— Да, бра. Они французские?

— Верно.

— И люстра?

— Правильно.

— А вот и нет!

Дрю встал, и ее глаза жадно пробежали по его обнаженному телу. Желание с новой силой охватило ее. В который раз она недоумевала, размышляя над тем, что же так привлекало ее в нем. Она тихо вздохнула. Увы, это, конечно, не может продолжаться. Очень скоро Дрю придется уйти. Она договорилась провести этот уик-энд с Доджи.

— Да, ты прав.

Он остановился перед очень ценной вазой.

— Модерн?

— Да, — подтвердила Анжела.

— Но не французский.

— Правильно, немецкий. Однако стили очень похожи.

Анжела одобрительно похлопала в ладоши.

— Расскажи мне об этом.

Из ее груди вырвался глубокий вздох.

— Давай сейчас не будем об этом, — сказала она, вдруг почувствовав скуку.

— А я хочу знать! — упрямо сказал он.

— Ради Бога, отстань! Сейчас не время для лекций по искусствоведению!

Дрю нахмурился.

— Но мне это очень нужно, — настаивал он. — Можешь ты это понять или нет?

— Нет, не могу. Я вообще не понимаю, с чего это ты стал всем этим интересоваться?

— Значит, ты все еще держишь меня за неотесанного дурака, у которого нет никакого будущего? Так или нет?

Именно так она к нему и относилась. За исключением того, что страстно его желала. Желала, несмотря на все то, что говорила. Вот и теперь он смотрел на нее и понимал, что она хочет его.