Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (СИ) - Лесневская Вероника Страница 61

— Теперь рассказывай, где я накосячил, — зарываюсь рукой в смоляные пряди. — Чувствую, до утра перечислять будешь, — хмыкаю с оттенком горечи.

— Нигде, — выдыхает мне в грудь. Мурашки по всему телу и внутри вызывает. — Это и пугает.

— Хм?

— Я боюсь, что ты наиграешься и бросишь нас, — выпаливает, сорвавшись. И хоть ее слова ранят больно, но в то же время радует мысль, что она открывается мне. — Предашь, когда станем не нужны…

— Как Макар это сделал, да? — чувствую, что вскрываю ее старую рану. Но без этого никак. Мне не нужен третий лишний в нашей постели. Я и так ревную ее дико, а себя недостойным считаю.

— Не думаю, что уместно говорить с тобой о бывшем, — отзывается Агата. Опять в какие-то рамки себя загоняет. Правильная моя, приличная.

— Да наплюй ты на все, зануда, — рычу и утыкаюсь носом в ее макушку. — Что этот урод натворил?

— Ничего такого, чего бы не сделал обычный мужчина, — с холодком тянет. — Бросил меня после внематочной и операции. И женился на нормальной, полноценной девушке, которая ребенка ему смогла родить.

Сделав глубокий вдох, наконец срывается. И рассказывает мне все. Жалуется и слезы льет, как маленькая девочка. А спустя время так и отключается, свернувшись клубочком в моих объятиях.

Но мне не до сна. Лежу недвижимо, охреневшим взглядом уткнувшись в потолок, и собираю детали пазла в единую картинку. Жесткую и мрачную. Теперь мне полностью понятна Агата. И ее поведение, и ее стремление к идеалу, и ее патологический страх за детей.

Какая же она чертовка? Ангел, которому обрезали крылья.

И тот, кто это сделал, больше не жилец. Он не приблизится ни к Агате, ни к нашим детям. Даже если ради этого придется сослать его на Луну.

Под утро мне удается немного задремать, но я просыпаюсь от тихого голоса Агаты. Не заметил, как она покинула постель. Чуть не упустил беглянку.

— Да, мам, — шепчет она, стоя спиной ко мне.

Приподнимаюсь на локте, чтобы лучше рассмотреть ее. От ночной заплаканной Агаты не осталось и следа. Опять шикарная, и когда только собраться успела. Волосы выпрямлены и уложены, одежда сидит идеально, осанка ровная, плечи расправлены. Главное, чтобы ко всей этой красоте панцирь не прилагался. Сейчас я немного не в том состоянии, чтобы вновь искать в нем брешь.

Невыспавшийся, помятый. Голова гудит. И ни единого слова из себя выдавить не в силах.

— Детей к отцу отвезу, а сама в институт заеду. После обеда буду на работе, — Агата делает паузу, вслушиваясь в ответ. — Все нормально, мам. При встрече объясню. И Злате привет передам, да, обязательно, — по тону слышу, что она улыбается.

— А мне? — бросаю с сарказмом, как только Агата убирает трубку от уха. — От тещи привет, — сажусь на кровати и устало прикрываю лицо ладонями. Протерев глаза и побив себя по щекам, пытаюсь в чувства прийти.

— Разбудила? — оглядывается. — Прости, я старалась тише говорить, — виновато губу закусывает, подходит ближе, сжимая телефон в ладони.

Хмыкнув, протягиваю руки и беру ее за талию. Дергаю на себя. Покачнувшись, она поддается.

— Ну, кто так извиняется? — усаживаю растерянную Агату к себе на колени. Целую в плечо. — Я покажу, как надо.

Обхватив рукой затылок, держу крепко и впиваюсь в мягкие губы, которые послушно открываются мне навстречу. Впускают, позволяют вытворять, что только заблагорассудится. Пользуюсь моментом, толкаю Агату спиной на постель и наваливаюсь сверху. Поспешно порчу красоту, которую она наводила все утро. Сминаю одежду, пытаясь добраться до желанного тела. Забываю, где мы и который час. Рядом с Агатой мозги отключаются.

— Там все проснулись, — смущенно выдыхает мне в губы.

— Черт, вот и какого родственничкам не спится? — тяну недовольно, но напоследок все-таки забираюсь ей под кофточку и сжимаю грудь.

— Злата вообще-то тройняшек на завтрак повела, — хрипло сообщает.

— Вот и молодец, — отодвигаю кружево, касаясь обнаженной кожи.

— Адам, перестань, — произносит Агата строго, ерзает подо мной, а следом сама же и целует. Нежно, мягко, отчего у меня крышу сносит. При этом аккуратно обвивает руками мою шею. Прижимается ко мне и постанывает от ласк.

И когда она почти готова сдаться, а я прикидываю, сколько у нас времени и стоит ли отнести ее в душ, где звукоизоляция лучше, на всю комнату раздается гадкая трель телефона. Тянусь к тумбочке, чтобы нащупать этого гада. Не глядя, вожу пальцем по сенсору, стараясь не отпускать Агату. Вздыхаю с облегчением, когда мелодия прерывается, но…

Из динамика вырывается чей-то противный голос.

— Адам Альбертович, примите наши глубочайшие извинения, — вещает какая-то баба по громкой связи. И Агата испуганно замирает в моих руках. — Лаборатория задержала результаты по независящим от нас причинам. Дело в том, что из образцов, предоставленных вами, оказалось не так просто выделить биологические материалы. Но специалисты справились с задачей, однако времени им понадобилось больше, — делает передышку. Судя по шуму, воду глушит от волнения. Или что покрепче.

— Дилетанты ваши специалисты, так и скажите, — рявкаю зло. Как же не вовремя она!

— Не спорю. Накажем, — охотно соглашается. — Мы уже направили вам результаты тестов ДНК. По всем трем образцам. Но не получили от вас подтверждения. Может, адрес неверный? Скажите, прислать вам их еще раз? — уточняет подобострастно.

— Идите на хрен, — рычу и бью по сенсору.

Наконец-то, обрываю звонок. И откидываю трубку.

Хочу вернуться к горячей Агате, но она выползает из-под меня. Косится на телефон, а потом мне в глаза пристально смотрит.

— Адам, а где результаты? — лепечет слабо.

— Черт знает. На почте, — отмахиваюсь. — Доступ в планшете. Он в квартире. Паролей я не помню, — отрицательно головой качаю. — Меня и так все устраивает!

— Пусть перешлют результаты на мою почту, — предлагает тихо.

— Ты действительно этого хочешь? — прищуриваюсь, а у самого сердце в камень обращается. Никакого желания нет видеть подтверждение того, что я чужой им.

— Я бы… взглянула, — дышит чаще. Переживает не меньше меня. — Адам, надо раз и навсегда решить этот вопрос, — взяв себя в руки, постановляет твердо. — Не будь трусом! — специально задевает меня.

— Сама ты трусиха, — протягиваю ей телефон. — Пиши этой дуре свой электронный адрес, пока я ее не уволил и не лишил доступа к документам.

Минут через пять раздается тихое пиликанье. И Агата дрожащими пальчиками проводит по дисплею. В гробовой тишине открывает входящие, листает.

— Два результата из трех пока дошли. Это чьи? — разворачивает ко мне телефон, и я мажу взглядом по кодам.

— Макса и Ксюши, — киваю.

Я все метки вызубрил, чтобы не перепутать. Ждал новостей так отчаянно. Пока Агата не погасила мой порыв. И она же теперь душу мне бередит. Издевается! Над нами обоими.

— Так, ладно, — собирается с силами.

Затаив дыхание, вчитывается в текст, непонимающе сводит брови. Бьет пальчиком по экрану. Открывает второе письмо. Хмурится сильнее. Лихорадочно головой машет.

— Невозможно, — сипло выдыхает. И глаз от дисплея не отводит. Моргает часто, а по щекам скатываются слезинки.

И молчит.

Ну, прости, Агата, не оправдал я надежд. А проклятая клиника шесть лет назад все сделала по правилам. Утилизировала моих возможных детей, как я и приказал.

— Сама же утверждала, что они не мои, — касаюсь ее кисти, поглаживаю успокаивающе. — Чему удивляешься? И я принял правду. Но вы все равно мне нужны, слышишь? — пытаюсь поймать ее взгляд.

— Девяносто девять и девять процентов, — с трудом выжимает Агата, будто это должно мне о чем-то сказать.

— Но не сто… — бубню, ни на что не надеясь.

И она телефон мне тычет с результатами. А сама на грани обморока. Вместо трубки хватаю ее, поддерживаю, обнимаю, к груди припечатываю.

— Ты их отец, — шепчет жарко мне в шею. И мокрой щекой прижимается. — Настоящий отец, — повторяет, как в бреду. — Боже, не понимаю. Как?