Ярмарка любовников. Психоз - Филипп Эриа Страница 61

— А дом Крайтона? — безнадежным голосом сказал он.

Она дурашливо повертела головой и поцеловала его в губы. Он обхватил ладонями ее за талию и отстранил от себя.

— Мэгги, это не серьезно! Будь умницей! Заказ Крайтона важен для меня, он важен для НАС. Если мы добьемся успеха, если он понравится другим, мы будем обеспечены работой.

— Пит, ты только подумай! ПУТЕШЕСТВИЕ в Англию! Мне представляется возможность разыскать следы моих предков. Мы сменим обстановку, развлечемся…

Она улыбнулась и попыталась заглянуть ему в глаза, но он мотал головой, избегая ее взгляда. Когда их глаза наконец встретились, хладнокровие оставило его.

— И все-таки, Мэгги, пробросить вот так Крайтона… Я согласен, что это предложение много для тебя значит. Не особенно напрягаясь, ты заработаешь кучу денег, бесплатно съездишь в Англию… Но наше будущее, твое будущее — Лос-Анджелес.

Мэгги была начисто лишена практической жилки, и этот пробел в ее характере делал ее иногда сумасшедшей. Но Пит знал и другое: Мэгги могла оформить помещение с таким шиком и оригинальностью, которые были не под силу другим дизайнерам. И она прекрасно эго знала. Знала и то, что он страстно любил ее и готов был исполнить любой ее каприз.

И тем не менее…

— Мэгги, тянуть с проектом дома Крайтона невозможно. Он не будет ждать до бесконечности, а мы уже не укладываемся в сроки. Где эскизы интерьера? Ты к ним даже не приступила!

— Потому что он без конца меняет концепцию.

Мэгги высвободилась из рук Пита и снова зашагала по комнате. Несколько секунд она молчала.

— Нам необходим отпуск, — наконец заговорила она. — Уже больше года мы не можем выбраться из города… Я не прошу у тебя невозможного, — в ее голосе звучали слезы. — Всего лишь одну неделю! Неужели мы это не заслужили? Для… для нашего душевного равновесия… Нет? Нам это не нужно, Пит?

Карандаш выпал у Пита из рук. Он слез с табурета и подошел к ней. Ну вот! Приехали! Теперь он будет выступать в привычной и известной роли утешителя. К счастью, он знал, что сделать, чтобы вылечить ее от хандры. Он заключил Мэгги в свои объятия и нежно прижал ее голову к своему плечу. Затем так прижал ее к себе, что она не могла даже шевельнуться. Через несколько секунд ее тело обмякло, и она уже сама прижималась к мускулистому телу Пита. Эту реакцию невозможно было объяснить, но каждый раз все происходило по одной и той же схеме. Ощущение его силы успокаивало ее. Она нуждалась в силе и уверенности, которые исходило от него.

Мэгги блаженствовала в его объятиях. Она обожала это непередаваемое ощущение безопасности, которое наполняло ее, когда она находилась в его объятиях, и готова была наслаждаться этим состоянием внутреннего восторга. Неожиданно Мэгги почувствовала нечто другое…

— Пит, — запротестовала она, — а как же работа. которую мы…

— Ничего… успеем… пошли… — шептал он, поглаживая ее по спине и плечам.

— Я думала, что мы будем работать всю ночь…

— Только на две минутки… расслабимся… Это улучшит твое настроение.

Не совсем охотно она подняла вверх руки, позволяя ему стянуть с себя трикотажную кофточку. Он поднял ее на руки и отнес на ярко-синие подушки дивана, нагретые зимними лучами солнца, проникавшими через стеклянную крышу мастерской.

Они лежали на диване, но не целовались, а любовались друг другом. Мэгги никогда не упускала возможности внимательно рассмотреть Пита. Его волосы и брови были почти черного цвета, такого же цвета были и его пышные усы. Выглядел он суровым, но она знала, что доверять внешности нельзя: более ласкового мужчины она не встречала. Прожив к этому времени бурную, беспорядочную жизнь, она не могла вспомнить кого-нибудь, кто был с ней таким нежным и заботливым. Он поддержал ее в трудную минуту, помог найти достойное место и постепенно вел к успеху. Она всегда любила бы его только за это.

Она наклонилась чуть вперед, чтобы поцеловать его грудь, и он порывисто обнял ее. Потом они занимались любовью… Они отдались наслаждению с таким неистовством. словно это было самое важное занятие в мире.

Вдруг он почувствовал, как напряглось тело Мэгги и она попыталась выскользнуть из-под него… В последнее время такое случалось часто: страсть Мэгги неожиданно и необъяснимо угасала. Она в отчаянном порыве еще сильнее прижалась к нему, но он уже знал, что невидимый холод охлаждает ее пыл.

— Что-то не так?

Он приподнялся, чтобы увидеть ее глаза, но не успела она открыть рот, чтобы ответить, как зазвонил телефон. Избегая его взгляда, Мэгги протянула руку и сняла трубку. Звонила секретарша Крайтона.

— О Господи! — застонала Мэгги. — О несчастный человек!

Еще несколько минут она слушала собеседницу, не произнося ни слова. Положив трубку, тихим голосом сказала:

— Крайтон умер. Секретарша сказала — от сердечного удара. Он был в сауне клуба, и его нашли бездыханным у самой двери. Он хотел выйти, но дверь почему-то перекосило, и он не смог ее открыть.

Пит лежал неподвижно, глядя в стеклянную крышу. Неожиданно он рывком выбрался из кровати, подошел кульману и сорвал с него лист ватмана.

— Вот и все! Теперь у тебя нет никаких проблем.

— Что?

— Ничто не мешает тебе отправиться в Лондон. Ты освободилась от этой работы, и теперь нам нужно использовать то, что предложили тебе.

Выражение разочарования появилось у него на лице.

— Крайтону больше не нужен дом-мечта.

— Без тебя, Пит, я туда не поеду.

Она обошла кульман и встала рядом с ним, надеясь увидеть согласие в его глазах.

— Вспомни, мы — одна команда. Вместе работаем, вместе… развлекаемся, — сказала она, прижимаясь к нему.

Пит глубоко вздохнул. Она была права: никаких убедительных доводов, чтобы отказаться от поездки в Лондон он привести не мог.

— Ты всегда добиваешься того, чего хочешь, так ведь, Мэгги Уолш?

Глава 2

Из окна их номера в «Гайд Парк отеле» — величественной постройки викторианской эпохи — Мэгги видела Кенсингтон-гарден с его бесчисленными ухоженными газонами. Дождь, встретивший их в Лондоне, прекратился, и сейчас ярко светило солнце. Его лучи сверкали на мокрых листьях деревьев парка и на голубой зеркальной поверхности озера Серпантин.

В номере было прохладно. В радиаторах парового отопления старого отеля что-то посвистывало, урчало, но они оставались