Кимберли Кейтс - Нежная лилия Страница 61

Взгляд Кэтлин внезапно замер на руке. Словно не веря собственным глазам, она уставилась на запястье. Как странно, вдруг подумала девушка, она носила браслет так недолго, и тем не менее за это короткое время он стал частью ее самой, единственной ниточкой, связывающей ее с родителями.

Жизнь за жизнь, устало подумала она. Нилл выкупил ее жизнь дорогой ценой, отдав все, что у него было, — и прошлое, и будущее. И никакой браслет, каким бы драгоценным он ни был, не стоил жизни Фионы. Только выручив ее из беды, она могла отблагодарить Нилла.

И все же на душе Кэтлин было тяжело. «Боже, помоги нам! — подумала она. — Как только Нилл вернется и узнает о том, что произошло, нам с Фионой конец!»

Глава 16

Камни друидов надежно хранили доверенные им тайны. Нилл чувствовал это с того самого дня, когда много лет назад его привел сюда отец, заставив потрогать древние письмена, неразборчивой вязью опоясывающие алтарь. Затейливые рисунки, таинственные руны в незапамятные времена были вырезаны не только на поверхности камней. Чья-то неведомая рука много веков назад начертала самые загадочные из них в самом сердце скалы друидов.

Все эти годы Нилл помнил о скрытых здесь сокровищах. Смутное воспоминание шевельнулось в отдаленных уголках памяти, и сердце Нилла сжалось. В ушах снова зазвенел беззаботный мальчишеский смех, перед глазами вспыхнула добрая улыбка отца. Какое это было чудесное время! Ниллу вдруг показалось, что палец его вновь касается шероховатой поверхности камня, а солнце горячо припекает спину. Все как тогда!

«Это и есть ворота в Тир Нан Ог? — услышал он дрожащий от волнения детский голос. — Покажи мне, где они, прошу тебя, отец!»

«Ага, и дать тебе ускользнуть в царство фей одному, без меня, малыш? Нет, дорогой мой. Наберись еще немного терпения. Пройдет много лет, и ты вырастешь. Станешь большим, сильным и храбрым. Только запомни одно. Когда придет твой час и ты войдешь в эту страну, я буду ждать тебя».

Даже сейчас Нилл помнил, как что-то больно кольнуло его в сердце, какое-то смутное предчувствие надвигающейся беды. Он тщетно пытался скрыть терзавший его страх от отца, человека, которого он обожал, но так и не смог. «Если ты уйдешь в Тир Нан Ог, отец, Фионе будет очень одиноко!» — сказал он тогда.

Отец ласково взъерошил ему волосы и улыбнулся. Маленькому Ниллу он казался могущественнее самого повелителя эльфов. «Разве ты не знаешь, человечек? Никакое волшебство не может помешать мне быть рядом с теми, кого я люблю! Даже если когда-нибудь наступит время, когда ты не сможешь увидеть моего лица, я всегда буду близко. — Ронан ласково усмехнулся, не забывая о пылкой мальчишеской гордости маленького Нилла. — А если Фиона будет бояться, ты скажешь ей то же самое, что сейчас сказал тебе я».

Мрачные чары развеялись. Нилл шагнул в сторону, спугнув кролика, высунувшего любопытный нос из кустов. Долгие годы слова отца оставались в его памяти. Он не сомневался, что взгляд его все время следует за ним, верил в это так же свято, как в то, что вслед за ночью непременно наступит рассвет, до того дня, когда толпа разъяренных воинов Конна вытащила отца из замка и увезла навсегда.

Нилл вдруг подумал, что не знает, когда он впервые по-настоящему возненавидел Ронана из Дэйра. Когда он наконец понял, что остался один?

Ему хотелось вскочить в седло, погнать коня галопом, оставив далеко позади и эту проклятую долину, где на вершине холма высится могила отца, и древний камень друидов с его тайнами.

Но ответ, который он сейчас искал, ему мог дать только этот камень. Собрав все свое мужество, Нилл положил загрубевшие, испещренные шрамами ладони на шероховатую поверхность алтаря. Но древние письмена скрывали свои тайны, не желая откликнуться на его молчаливую мольбу.

Наверное, он сошел с ума, с горечью подумал Нилл. Для чего он приехал сюда? О чем он просит этот проклятый камень? Древняя мудрость — это только для героев и прославленных воинов, а не для таких лжецов, как он, Нилл, не побоявшихся нарушить клятву верности, данную тану.

Вдруг он подумал, что есть еще и Кэтлин! Оставалось только уповать на то, что слепой Финтан не сможет отказать любимой дочери и сделает то, в чем отказал обесчещенному Ниллу.

Закрыв глаза, Нилл напряг всю волю, надеясь, что голос его сердца проникнет в царство мертвых.

— Дайте мне знак, призрачные обитатели холмов! Финтан, я сейчас слеп, как когда-то был ты! Я не знаю, что мне делать. Оставить Кэтлин здесь, в Дэйре, или же отвезти ее на Айону и спрятать там?

Он не закончил. Горло вдруг стиснуло судорогой, и Нилл почувствовал, что не может продолжать. Черная тоска снова навалилась на него. Мысль о том, чтобы оставить любимую, была для него хуже смерти.

— Я все равно сделаю это, будьте вы трижды прокляты! — прокричал Нилл. — Да, я оставлю ее на каком-нибудь Богом забытом острове, повернусь спиной и уйду не оглядываясь, но только если вы дадите мне знак, что там она будет в безопасности! Скажите же что-нибудь, дьявол вас забери! Ответьте мне! Отец, ты слышишь меня?! Финтан!

Было ли это отчаяние? Или гнев? А может, просто игра его воображения? Но камень вдруг потеплел, ожил под его ладонями, словно огромное человеческое сердце внезапно забилось в руках Нилла. Широко открыв глаза, он прерывисто задышал, но не отодвинулся.

— Ответь же, Финтан! Ответь мне ради нее, если не хочешь ответить ради меня! Если ты когда-нибудь любил свою дочь!

Оглушительный раскат грома вдруг прогремел над его головой, надвое расколов безоблачное небо. Но Нилл только сильнее прижал ладони к изрезанной древними рунами поверхности камня. Дикий крик сорвался с его губ. Камень становился все холоднее, стук, похожий на звук бьющегося сердца, постепенно замер.

Итак, древние ответили ему, ответили без слов. Выходит, будущего, о котором он осмеливался мечтать, у них никогда не будет. Но разве он с самого начала не понимал, что даже мечтать об этом — безумие? Разве мог такой воин, как легендарный Финтан, доверить обожаемую дочь предателю и лжецу? Человеку, душа которого проклята навеки?

Желчь наполнила его рот горечью, плечи придавила нестерпимая тяжесть. Но несмотря на охватившее его горе и гнетущее чувство утраты, он был благодарен судьбе за то, что у него хватило ума и выдержки пощадить Кэтлин и не проговориться, о чем он, безумец, осмелился мечтать. И пусть они каждую ночь принадлежали друг другу, ей никогда не узнать, как он надеялся на то, что и будущее тоже будет принадлежать им обоим. Какое бы это было счастье — наполнить Дэйр своей любовью, смехом, дожить до того дня, когда по каменным переходам замка вновь, как и много лет назад, затопают маленькие ножки! У них бы появились дети. Нилл так живо видел их — маленькие пострелята с его глазами и мужественной, как у Кэтлин, душой.