Ольга Сакредова - Тариф на любовь Страница 62

Апатия вмиг исчезла, когда он увидел, кто перед ним стоит.

— Я хотела извиниться… за вчерашнее.

— Проходи, Настенька.

— Можно?

С этого она собиралась начать, но только не тоном просящей девочки, а уверенно, как это делала Леночка. Ничего у нее не получается как надо, и зря она все это затеяла.

— Конечно, — улыбнулся Иван. — Честно говоря, я не ожидал гостей, но очень рад тебе.

Он помог Асе снять плащ, она разулась, и он, испытывая неловкость, предложил свои тапочки. Ася отказалась, а Иван от волнения забыл надеть их снова.

— Я на минуту, — смущенно предупредила она, когда Иван провел ее в комнату, и из-за этой «минуты» ей захотелось плакать.

— Но чаю выпьешь? Или лучше кофе?

— Кофе.

— Располагайся пока.

Ася не была уверена в бодрящем действии напитка и решила в очередной раз положиться па мнение специалистов. Ваня наполнил чайник, снял свисток с носика и поставил на медленный огонь. Если уж «на минутку», он продлит ее как можно дольше.

Ася сидела на краешке дивана, устремив взгляд на экран телевизора, в руках она нервно теребила кошелек.

На ней был голубой костюм, тот самый, который когда-то запачкал Иван и который он стирал без ведома Насти. И будь на ней домашний халат, она все равно была бы красавицей. Чистое лицо без тени косметики выглядело бледнее обычного, но ярче блестели большие зеленые глаза. Неожиданно Иван спохватился:

— Мне надо одеться.

— Нет-нет, не надо, — скороговоркой возразила Ася и… покраснела, поняв, о чем идет речь.

— Все же я надену что-нибудь приличное. — Иван опустил голову, чтобы скрыть улыбку. Наблюдать за взволнованной Настей было необычно и умилительно.

В спальне он быстро натянул брюки, рубашку, однако из-за одной пуговицы на груди произошла заминка. Сначала он застегнул ее, но в комнате было очень тепло, и коже вроде не хватало свежего воздуха. И, расстегнув ее, Иван неожиданно для себя увидел эротичность выреза. Что говорить, ему уже давно хотелось соблазнить Настю, правда, возможно, это дешевое кокетство скорее оттолкнет ее, чем привлечет. Незлобно ругнувшись на мелочи, которых не замечал раньше, Иван застегнул все пуговицы, позволив себе по дороге закатать до локтя рукава.

— Ну вот, — сказал он, присаживаясь на диван рядом с Настей. — Теперь можно достойно принять достойную гостью.

Шутка не вызвала смеха или возражений. Ася едва кивнула, то ли соглашаясь, то ли… и снова уставилась в телевизор.

— Ты любишь футбол?

— Я?! — Ее глаза расширились от удивления. — Не знаю… Нет… Иногда. А вы любите?

— Не очень.

Иван внимательно пригляделся к Насте. Что-то было не так, и умиление сменилось тревогой.

— Что-то случилось, Настя?

— Нет. — Она энергично замотала головой. — Почему вы спрашиваете?

Он улыбнулся так, будто поймал ее, как ребенка на проказах.

— Потому что ты говоришь мне «вы». Этот этап, как я помню, мы уже прошли.

— Извините. — Она отвела блуждающий взгляд. — Извини.

— И держишься скованно. Тебя что-то тревожит?

— Нет. Все нормально. — Ася чувствовала за собой смутную вину, хотя не понимала, в чем она состоит, разве что в том, что она зря пришла. — Я, наверное, пойду?

— Ты обиделась? — удивился Иван. — Посиди еще, Настенька. Кажется, чайник закипел. Сейчас я принесу кофе.

Он снова ушел из комнаты. Ася не знала, что делать, как ей быть. Уверенность и решительность улетучились, как дым. Никогда она не была такой беззащитной и уязвимой. Не так она представляла их встречу, и теперь душа тихо плакала от невозможности решить свою судьбу. Остается выпить кофе и распрощаться с надеждой.

На кухне Иван проклинал свою уловку. В конце концов вылил в раковину половину теплой воды из чайника, включил на полную мощность конфорку и стал греметь чашками, блюдцами, создавая видимость занятости. Черт знает что такое! Сколько месяцев он мечтал, чтобы Настя сама пришла к нему, представлял их оживленную беседу, каскад шуток и смеха, доверительные откровения. И объятия. И сладостные поцелуи. И пробуждение любви.

И вот она сидит в комнате, а он не знает, как ее развлечь, не может придумать мало-мальски интересной темы для разговора. Для чего же тогда он так настойчиво звал Настю? Не для того же, чтоб без единого слова уложить в постель? И куда подевался опыт обольстителя, когда наконец-то в нем возникла надобность?

И Настя странно себя ведет: всегда решительная, стойкая, вдруг стала застенчивой, словно девочка. Даже Катерина не выказывает столько скромности.

— Кофе готов, — мягко объявил Иван, ставя на столик поднос.

— Спасибо.

— Давай я положу твой кошелек возле компьютера.

— Там ключи, — испугалась Настя.

— Хорошо. Они не потеряются. Давай.

Ася подождала, когда Иван подаст ей чашку, поднесла к губам, но пить не стала — горячий пар обжигал лицо. Иван обернулся к телевизору, где двадцать здоровяков бессмысленно гоняли мяч.

— Может, включить музыку? — предложил он.

— Н-нет. Так хорошо.

— Скоро матч закончится, а после должна быть старая кинокомедия.

— Да.

Они замолчали. Беспокойство, радость, тревога, ожидание — комната была наэлектризована чувствами всех оттенков, а двое делали вид, что пьют кофе.

— Как поживает Вера?

— Нормально.

— Вы были в общежитии или ходили куда-то?

— Я… я не видела Веру.

— А… — Иван смолк на полуслове. Он не имел права быть любопытным, хотя вопрос, где провела Настя день и с кем, волновал намного больше, чем результат футбольного матча. Ася отпила кофе, поставила блюдце на стол.

— Я ходила в Картинную галерею, — тихо объяснила она. — Там выставка фотографий.

— Да? — оживился Иван. — Я не знал. Интересная?

— Да.

Разговор опять потух.

Футбольный матч сменился суетливой и громкой рекламой. Иван безуспешно искал тему для разговора, а Ася подбирала слова, чтобы рассказать о выставке. В другое время она с восторгом рассказывала бы о своих впечатлениях от фотографий. Цветы, лица, город, море, памятники, курганы — такое разнообразие цвета и линий. И еще одна — черно-белая. В дождь по Потемкинской лестнице поднимается человек; голова опущена, плечи поникли, руки безвольными плетями висят вдоль тела… Одиночество. Так и назвал фотограф свою работу.

Как много могла рассказать Ася, но сейчас мысли, как медузы, бесхребетно расплывались, и не за что зацепиться, и язык словно деревянный.

Начался фильм. Действительно старый, наивный и смешной.

— Еще кофе?

— Да, пожалуйста… Спасибо.

Иван наполнил и свою чашку. Откинулся на спинку дивана, случайно задел Асино плечо. И замер. Она не отодвинулась, не шелохнулась, все так же серьезно смотрела на знаменитую троицу и студента Шурика. Иван осторожно выдохнул и не сдвинулся с места.