Ирина Касаткина - Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы Страница 62

– Не проживем. Уже пробовали. На еду и за квартиру хватит, а на одежду и прочее – уже нет. А если, не дай бог, кто заболеет, тогда вообще труба. На одних лекарствах разоришься. А врачи? Им же тоже надо платить.

– А разве у нас медицина не бесплатная? Есть же какие-то полисы. Разве по ним не обязаны лечить бесплатно?

– Знаешь, дочка, даром лечиться – лечиться даром. Залечат. Нет уж, когда речь идет о здоровье, денег жалеть нельзя. Так что, куда ни кинь – везде клин. Ты уж извини, что мы с мамой тебе такую горькую правду раскрыли. Но ты уже большая, должна кое-что понимать в этой жизни.

– Да, невесело. – Настя погрустнела и крепко задумалась. Она и представить себе не могла, что им так непросто в материальном плане, всегда считала, что денег у родителей если не много, то, по крайней мере, на жизнь хватает. А выходит, не очень-то и хватает. Может, не надо было им пускаться в такую дорогую поездку? Может, лучше было откладывать деньги на черный день – вдруг кто заболеет или еще что-то стрясется.

Но, когда она поделилась этим сомнением с родителями, отец запротестовал:

– Нет, мы же так мечтали об этой поездке. Когда еще удастся? Ничего, как-нибудь справимся. Вернемся, начнем понемногу откладывать. И потом – почему кто-то должен заболеть? Зачем предполагать худшее? Надо беречь здоровье и быть осмотрительными, тогда ничего не случится. Ты лучше глянь в окно, какие березки пошли – просто сказка. Давайте выйдем, прогуляемся?

Они свернули с трассы на просеку и скоро оказались в густом березовом лесу. Вышли из машины и замерли от восторга. Стройные стволы высоких берез в отдалении сливались в сплошной белый туман, сколько глаз ни всматривался, невозможно было заметить между ними промежуток. Никакой чужеродный ствол не разрезал эту молочную белизну, и казалось, ей нет ни конца, ни края.

– Грибами пахнет! – Настя потянула носом. – Ой, папочка, как хорошо! – И словно маленькая девочка принялась бегать между стволами, радостно подпрыгивая и повизгивая от восторга.

– Наверно, подберезовики здесь водятся. – Отец, посветлев лицом, смотрел на развеселившуюся дочку. – Может, насобираем на жаренку? Заодно и перекусим, полдень уже.

– А когда до места доберемся? – обеспокоилась Галчонок. – Собирались ведь засветло приехать. И твои муромчане будут волноваться, небось, нас к ужину ждут.

– Да мы недолго, часик всего. Ты готовь еду, а мы рядышком поищем, может, и правда, чего наберем. Пошли, котенок. – И папа с дочкой устремились в глубь леса.

Сейчас найду свой первый гриб, мечтала Настя. Какой он будет? Наверно, сыроежка, они чаще всего встречаются. А может, что получше? И она внимательно всматривалась в невысокую травку, окружающую мощные стволы берез. Вон что-то малиновое проглядывает под кустиком. Так и есть, розовая сыроежка. Да какая крупная, сахарная, без единой червоточинки. Жаль, нет корзинки: в кульке она может рассыпаться, ведь сыроежки такие хрупкие. Ну, ничего, мы ее все равно поджарим. А вон как будто картофелина у самого ствола. Ой, да это же гриб! Подберезовик, да какой хорошенький! Ножка стройная, белая в черных штришках, а шляпка куполом, тугая, коричневая, так бы ее и съела. Наберем, наберем на сковородку. А вот еще и еще – целая семейка подберезовиков, а рядом несколько сыроежек. Ого, кулек уже почти полон.

– Пап, я уже много насобирала, – подала она голос. – А у тебя как?

– Немного есть. Погоди-ка, а это что под елкой? Ого, котенок, вот так находка! Три белых, один другого краше. А вот их сыночек, не гриб, а игрушка. Иди, полюбуйся.

– Ой, пап, не срезай. Я сама хочу.

По его голосу Настя выбралась на небольшую полянку, где обнаружила своего папу, сидевшего на корточках под елкой. Присев рядом, она раздвинула еловые лапы и увидела тройку боровиков, выстроившихся по росту, как на параде, а неподалеку еще один поменьше. Дрожащими руками она поочередно открутила их от грибницы, как учила ее тетя Нина.

– Ты бери грибок нежно за ножку, – говаривала она племяннице, – и аккуратненько откручивай, откручивай его, тогда вся грибница в земле останется и не будет загнивать.

Правда, Настин отец никак не хотел следовать советам невестки и упрямо срезал грибы ножом.

Обследовав полянку, Настя к полному восторгу обнаружила еще один белый и с пяток сросшихся ножками янтарно-желтых лисичек. Ее кулек изрядно потяжелел.

– Давай пока остановимся да покушаем – мама, наверно, уже все приготовила. А потом еще с полчасика побегаем.

– Ой, мне отрываться не хочется. Хочется собирать и собирать. Ну ладно, пойдем, а она рассердится и заставит сразу ехать.

Они поели, потом отец решительно заявил:

– Или я уборюкаюсь на полчасика, или засну за рулем, – выбирайте, что вам больше нравится. Не могу, спать хочу. Видно кровь прилила к желудку.

– Когда ж мы доедем? – всплеснула руками мать. – Ночью?

– Да я вас за час домчу, – Отец растянулся на подстилке. – Там меньше сотни километров осталось.

– Ага, будешь гнать, пока вляпаешься.

Но отец уже не слышал ее: по блаженно застывшему лицу было видно, что он отключился. Обреченно вздохнув, Галчонок прикорнула рядом.

– Мам, можно я поброжу поблизости, может, еще чего насобираю?

– Только недалеко, а то еще заблудишься, ищи тебя потом.

И Галчонок закрыла глаза. А Настя отправилась на дальнейшие поиски, твердо решив найти еще хотя бы один белый. Но удача отвернулась от нее. Сколько девочка ни вглядывалась в траву и подножья деревьев, ничего не попадалось. Иногда казалось: вот он, гриб, но, наклонившись, она обнаруживала высохший лист, замаскировавшийся под шляпку боровика. Нашла всего две сыроежки, да и те трухлявые.

Незаметно она добрела до края березовой рощицы, плавно перешедшей в густой ельник. Здесь ей повезло больше: попалась россыпь лисичек, пяток сыроежек и две волнушки. Увлекшись поиском, Настя незаметно углубилась в лес, где росли высоченные ели, было темновато, а земля покрыта плотным ковром сгнивших иголок, сквозь которые никакой гриб пробиться не мог. Она повернула обратно, но как ни пыталась выбраться в знакомый березняк, это никак не удавалось: кругом росли одни елки, перемежавшиеся с невысокими соснами. Временами между ними показывался просвет, но, выбравшись на поляну, Настя обнаруживала совсем незнакомое место. Наконец, она поняла, что заблудилась.

Сначала она не очень испугалась, – принялась аукать, в надежде, что ее услышат. Но кругом стояла тишина, нарушаемая только посвистом птиц. Внезапно резко потемнело, и стало довольно прохладно. Настя принялась кричать изо всех сил, периодически останавливаясь и прислушиваясь, но безуспешно. Тогда она по-настоящему запаниковала.