Снимай меня полностью - Дарья Владиславовна Сойфер Страница 63

Первым, что увидел Рома, очнувшись, были хрустальные капли. Много, много сверкающего хрусталя, слепящего обилием бликов. Потом Кулешов почувствовал боль в запястьях и плечах: руки были слишком сильно заведены назад и стянуты за спиной. Ныла шея из-за запрокинутой головы. Придя в себя окончательно, Рома попытался выпрямиться, дернуться вперед, но обнаружил, что крепко привязан к стулу.

Ресторан. Рому привезли в огромный и совершенно пустой ресторан. Дорогущий, очевидно. Белые льняные скатерти, море цветов, хрусталя – и огромный плакат, который держали в клювах фигурки голубей: «Игорь & Юна».

– Думаю, не надо объяснять, где ты находишься. – Мощный басовитый голос эхом отражался от стен, и Рома узрел лик из газет, журналов и Википедии: Лев Львович Лебедев собственной персоной.

– Догадываюсь, – прохрипел Рома, стараясь держаться с достоинством, хотя Юнин отец внушал страх одним своим видом, даже без амбалов за спиной.

– Аренда ресторана, – Лебедев неторопливо подошел ближе и опустился за столик. – Особое меню на триста человек. Алкоголь. Украшения. Торт. Музыканты. Машины…

– Я понял, куча денег ушла впустую, – перебил Рома, отчего густые брови Лебедева сдвинулись, превратившись в одну длинную мохнатую гусеницу. – Но этого бы не произошло, если бы вы сразу сказали Юне, зачем вам эта свадьба.

– Эта свадьба и вообще все, что я делаю, – ради Юны. Было, по крайней мере. Пока один проходимец, который считает себя умнее остальных, не полез, куда не следует.

– Выдать ее за этого урода? – Рома криво усмехнулся. – Себе хотя бы не врите.

– Ты не первый, кто решил, что моя дочь – легкая добыча, – Лебедев расправил салфетку. – Наивная закомплексованная толстушка… Как удобно!

– Она не…

– Мне можешь лапшу не вешать! Я всех вас насквозь вижу! Чертовы аферисты! Даже если вам дать в руки миллион, он у вас сквозь пальцы просочится через неделю. Я нашел ей приличного делового человека, который не отберет, а приумножит мое состояние. Который умеет зарабатывать. И обеспечит мою дочь и моих внуков. И что сделал ты?

– Сказал ей правду, – честно ответил Рома.

– О, сильно! – с сарказмом кивнул Лебедев. – Ты правдой ее будешь кормить? А одевать – тоже правдой?

– Не ваше дело. Она сама может…

– А вот тут ты, мальчик, ошибаешься! – Лебедев ожесточенно хлопнул по столу, отчего пустые бокалы, подпрыгнув, звякнули. – Ты полный идиот, если думаешь, что получишь от меня хоть копейку. Я перепишу завещание. Оставлю все… Да кому угодно, только не Юне! Что, так она тоже тебе нравится? Без ничего? А? Я тебе больше скажу: знаешь, кто вернет мне деньги за банкет и все остальное?

– Хотите повесить это на меня?

– А ведь он не дурак, да, Коля? – Лебедев покосился на одного их своих амбалов. – Именно так. Я не привык терять деньги.

– У меня все равно столько нет.

– Ну, теперь есть, – Лебедев протянул руку, и Коля положил в нее паспорт. – Знаю, ни один нормальный банк не дал бы тебе кредит на такую сумму, но у меня есть связи, можешь не благодарить.

– Это незаконно! – возмутился Рома.

– Что поделать, таковы издержки. Ты сам подпишешь кредитное заявление, так что никаких вопросов. Я получу все обратно, а ты будешь выплачивать с учетом процентов… Так, четырнадцать годовых… Лет сорок. Может, почку продашь, может, квартиру. Дачу. Уютная она у вас, наверное. Родители, конечно, расстроятся, в их возрасте это опасно, но ты ведь учел все риски, правда? Когда морочил голову моей дочери?

Рома молчал. Ему нечего было ответить. Плакать и умолять о пощаде? Нет, такого удовольствия Лебедеву он не доставит. Рома был не силен в политике, но где-то слышал: с террористами переговоров не ведут. Пусть угрожает. Пусть вешает на него долги. Если бы Роме удалось каким-то чудом повернуть время вспять, он бы все равно рассказал Юне про сделку между ее женихом и отцом. Даже, наверное, с еще большей охотой. Потому что она не заслужила, чтобы такие люди использовали ее как пешку.

Лебедев не сводил с Ромы мрачного тяжелого взгляда.

– Правда, у тебя есть один выход, – добавил Лев Львович, выдержав паузу.

– Хотите, чтобы я сказал Юне, что все выдумал, а Игорь – любовь всей ее жизни? – спросил Рома, не пытаясь скрыть издевку.

– Еще проще, – Лебедев подался вперед. – Ты просто бросишь ее. Скажешь, что без денег она тебе не нужна. Ты же у нас за правду? Вот и признайся, что затеял все это ради ее наследства. А без моей поддержки она тебе даром не уперлась. Толстая, некрасивая, без слез не взглянешь. Скажи ей это – и можешь проваливать. С остальным я разберусь сам.

– У меня только один вопрос, – Рома сжал челюсти так, что пломба на верхней шестерке пошатнулась. – Где подписывать?

– Что? – Густые брови поползли на лоснящийся лоб.

– Кредитный договор где подписывать?

Лебедев смел посуду со стола, со звоном разлетелись осколки, и депутат вскочил, переливаясь всеми оттенками пунцового.

– Ах ты… – прорычал он, и Рома зажмурился, справедливо предчувствуя, что сейчас его будут бить.

Однако ничего подобного не произошло, потому что в тишине, нарушаемой лишь свирепым пыхтением Лебедева, вдруг прозвучал голос Юны:

– Отойди от него, папа. Сейчас же.

– Доигралась?! – взревел Лебедев. – Зря я не порол тебя в детстве, чертова избалованная эгоистка! Ты хоть представляешь, сколько мне пришлось возиться с журналистами? Оправдываться перед гостями! Серьезные люди…

– Рома здесь ни при чем, – Юна подошла ближе и выхватила у отца паспорт. – Давай, ударь меня! Сорвала тебе схему с тендером? Ну же, вперед! Как ты решаешь все вопросы? Ухо мне отрежь, в бетон закатай. Так ты работаешь, да?

– Ты понятия не имеешь, о чем…

– Вот в первый раз в жизни как раз имею! – Юна вздернула подбородок. – Толстая, некрасивая, без слез не взглянешь… Вау! Каждая дочь мечтает такое услышать в день свадьбы!

– Ты не понимаешь, я тебя защищал от этого альфонса!

– От этого защищал, а другому решил поднести на блюдечке?

– Эта сделка, Юна, обеспечила бы тебе будущее, – процедил Лебедев. – А