Люби меня по-немецки - Агата Лель Страница 63

Мой сын! Сын Курта. Наш ребёнок…

Глажу пальцем крошечную щёчку, невесомо провожу ладонью по тёмному пушку на голове, по тоненьким бровям. Он такой крошечный, но моя любовь к нему уже настолько необъятна… Ради этого стоило потерпеть и всю ту боль, и даже Виноградова, который, к слову, действительно оказался хорошим специалистом.

В палату входит медсестра, и я инстинктивно прижимаю к себе ребёнка.

— Давайте сюда вашего крепыша, сейчас его снова осмотрит неонатолог и потом я принесу вам его на кормление.

Скрепя сердце отдаю завёрнутого в пелёнку младенца и уже начинаю по нему скучать.

— Подождите, — окликаю. — А Женя, Ромашкина, мы ехали с ней вместе. Она родила?

— Родила, девочку. Почти пять килограмм!

Не прекращая улыбаться роняю голову на подушку и трогаю ставшим в три раза меньше живот. Говорят, после родов испытываешь усталость и даже апатию, но я, наоборот, полна сил и какой-то нечеловеческой энергии: хочется бегать по палате, хочется танцевать и звонить всем подряд, рассказывая о своей радости. Как жаль, что телефон сел, так хочется поделиться эмоциями с Куртом…

— Ульяна!

— Доченька, мы здесь!

Аккуратно поднимаюсь с кровати и осторожно подхожу к окну: Курт, папа, мама, тётя Тамара, дядя Яша и даже дедушка с Виноградовым в водовороте цветов и разноцветных шаров распивают шампанское, роняя хлопья пены прямо на исписанный словами благодарности асфальт.

Палома и Диана еле удерживают огромного медведя, приветствуя меня плюшевыми лапами.

— Мой сын! Маленький Рейнхард!!! Смотри, у него мои уши! — счастливый Курт тянет руку с включенным телефоном, демонстрируя мне, видимо, любезно сделанное Виноградовым фото.

Надеюсь, что пока я лежала приходя в себя, он не сфотографировал ещё что-нибудь… Никогда мне его лицо не нравилось.

— Я люблю тебя, Амазонка! Как только вернёшься домой, начнём делать дочь!

— Ульяна! После кормления носи ребёнка столбиком, слышишь? — перебивает мама, изображая руками, словно держит на плече полено. — И памперсы надевай только на ночь, пусть попа дышит! Поняла меня? А пупок мажь зелёнкой, и пожирнее!

Чувствую, когда впишусь, любимые родственники устроят мне райскую жизнь. Кажется, самое время как следует подумать над тем, чтобы устроить себе долгосрочный отпуск где-нибудь в Антарктиде. Хотя зная мою маму, она и туда доберётся.

О, малыш Курт, ты пока что даже не представляешь, какая тебя ожидает лавина любви.

Раздав всем родным воздушные поцелуи, снова опускаюсь на скрипучий матрас и ловлю себя на мысли, что не прекращаю улыбаться.

Роддом — поистине место, где рождается счастье, даже если это место построено ещё до первой мировой. Хотя сейчас мне кажется, что не так уж здесь и плохо: стены приятного бледно-розового цвета, эти милые тумбочки, аромат детской присыпки и ещё что-то неуловимо витающее в воздухе. Наверное, так пахнет любовь.

Закрываю глаза, представляя, как скоро вернусь домой и мы заживём втроём нашей маленькой счастливой семьёй: я, Курт и Курт-младший.

Разлепляю отяжелевшие веки и вижу в окне улетающие в небо воздушные шары. Солнце светит так ярко, как, наверное, и моё хоть и порядком измученное, но счастливое лицо. Хорошо-то как… Господи.

— Мамочки, обед! — гремя тележкой по коридору проходит повариха, и так остро захотелось картошки-пюре с кусочком отварной рыбы…

А ещё вдруг, уже засыпая, подумалось, что обязательно вернусь сюда за дочерью. В следующем году. А может, не в следующем. Может, не сюда. Но дочка обязательно будет.