Сын губернатора - Ольга Рузанова Страница 64

Все снимки с моим бойфрендом я предусмотрительно из общей галереи удалила, за что мысленно себя сейчас хвалю.

- Давай, я тебе своего женатика покажу, а ты мне своего любимого, - вдруг, упав грудью на стол, предлагает она.

- В следующий раз, - отвечаю привычно, чем вызываю кислую улыбку Поли.

- Я поняла, он у тебя, наверное, старый пердун.

Прыснув со смеху, обе начинаем смеяться. Представляю, какой была бы ее реакция, узнай она, с кем на самом деле я встречаюсь. Но, Слава Богу, она не дура. Ей хватает такта держать свое любопытство в узде и не обижаться на мою скрытность.

Традиционно сведя все к шутке, болтаем еще какое-то время, после чего я начинаю собираться домой. Герман обещал вернуться сегодня пораньше, чтобы свозить меня посмотреть мое новое жилище. Двухкомнатную квартиру в соседнем районе.

Переодевшись в домашние шорты и майку, собираю волосы в высокий хвост и принимаюсь за ужин. В благодарность за прекрасный отдых хочу приготовить Герману традиционное кипрское блюдо Кефтэдес – мясные крокеты со специями. Русскоговорящий хозяин кафе, где мы их пробовали, поделился со мной секретом их приготовления. Надеюсь, получится.

Только сосредоточиться на смешении пропорций пряных трав мне не дают. В прихожей раздается трель дверного звонка.

Быстро вымыв руки, я спешу к домофону, в котором маячит лицо незнакомой мне женщины.

Может, соседка?..

Отворяю дверь и, заправив за ухо выбившуюся прядь, приветливо улыбаюсь гостям.

Их две. Женщина, на вид 40 – 45 лет, и девушка моего возраста. Скорее всего, мать и дочь.

- Здравствуйте.

Они обе какое-то время смотрят на меня настороженно. А я, совершенно ничего не понимая, перевожу взгляд с одной на другую и обратно.

- Я так и знала… - закрыв лицо руками, вдруг шепчет девушка.

Между ребер ощутимо колет. Обхватив плечи руками, нервно топчусь на месте.

- Вы к кому?

- К тебе, – холодно отвечает женщина и поворачивается к дочери.

Та, взяв себя в руки, отнимает ладони от лица и резко выдыхает.

- Я Алиса Греховцева. Жена Германа.

Выстрел в упор. Пошатнувшись, я пячусь назад. Сильно кружится голова и мутит. Женщины, по всей видимости, зашли внутрь, потому что их голоса звучат совсем рядом.

Они говорят, говорят и говорят… Я смотрю в их искаженные лица, ничего не понимая. Словно весь этот абсурд происходит не со мной, словно я лишь сторонний наблюдатель.

В отупевшее сознание проникают отдельные слова – «свадьба», «мой муж», «содержанка»…

У меня нет сил даже возразить. Глядя пустым взглядом в стену, я повторяю одно и то же.

- Я не знала… я не знала…

Пытаясь отгородиться от этого кошмара, закрываю глаза, но мне не дают. Дергают за плечо и суют под нос фотографии. Настоящие, напечатанные на бумаге.

Фотографии свадьбы моего Германа и… Алисы.

Сквозь мутную пелену я рассматриваю цветные картинки. Белое платье, строгий черный костюм, море цветов.

Счастливое лицо Алисы и серьезное – Германа.

Они женились, пока я ждала его на Кипре.

- Оставь моего мужа в покое!

- Он тебя все равно скоро бросит!

- Не лезь в чужую семью!

- Я рожу ему ребенка!

Каждое слово, как отравленная стрела, попадает точно в цель. В мое искромсанное сердце.

- Я не знала… - повторяю глухо раз за разом.

Глава 27.

Я не помню, как они ушли. Помню лишь последнюю брошенную Алисой фразу.

«Оставь его в покое. Не мешай ему быть счастливым. Не пытайся разрушить нашу семью».

Даже оглушительный хлопок двери не выводит меня из коматозного состояния. Не шевелясь, я стою там, где они меня оставили.

Женат.

Чужой муж.

Я любовница чужого мужа.

Прикрыв глаза, воскрешаю в памяти свадебные фото.

Какая красивая у него жена. Стройная, изящная, с белой кожей и тонкой шеей. Аристократка.

Какие красивые у них получатся дети.

Правда, запоздало впитавшись в мое сознание, начинает рушить меня изнутри. Из-под ног уплывает земля, а стены вокруг начинают сужаться.

Боли нет, я ничего не чувствую. Только хаос в душе и мерзкий, оглушающий, звон в ушах. Он сводит с ума, лишает рассудка.

Заткнув уши руками, сажусь на пол и сжимаюсь в комок. Не помогает. Монотонный звук бьет по нервам, доводит едва не до судорог.

С трудом поднявшись на ноги, добираюсь до ванной и подставляю лицо под холодную струи.

Кажется, становится легче.

Поднимаю взгляд к зеркалу и невольно шарахаюсь от своего собственного отражения.

Как неживая. Обескровленные щеки и пустые глаза.

Неудивительно - я не чувствую биения сердца.

Время останавливается. Минуты растягиваются в часы, а часы в вечность.

Герман находит меня на подоконнике в кухне.

- Рая! – влетает в комнату, но встретившись со мной глазами, стает как вкопанный.

Вижу, как меняется его лицо. Приобретает мертвенную бледность и становится похожим на восковую маску.

- Твоя… жена приходила, - произношу не своим голосом.

- Сука…

Я смотрю на высокий силуэт в сумерках, как будто вижу его первый раз.

Чужой, далекий, незнакомый.

Не мой и никогда моим не был.

Эмоций не вызывает. Ни радости, ни злости, вообще ничего.

- Ра-я… - стремительно ко мне подходит и, обняв за плечи, вжимает в себя.

Я безвольна, как тряпка. Позволяю себя обнимать и целовать, и совершенно ничего не чувствую.

- Рая! – трясет за плечи, - смотри на меня!

Смотрю и не вижу, словно сквозь него.

- Коротышка! Да очнись же ты!

- Не тряси, - прошу глухо.