Опекун. Вне закона - Ронни Траумер Страница 64

Как там говорят? Всё что не делается, всё к лучшему? Так может,всё так, как должно быть? Нам дают дорогу с рождения, и какие бы мы не выбирали обходные тропинки, путь всё равно выведет нас на ту же дорогу. Имею ли я право лишать своего ребёнка полноценной семьи и любящих его родителей? Имею ли я право лишать себя и Марата счастья только потому, что двадцать лет назад что-то произошло? Нет, я не имею права, мне нужно засунуть свои истерики в одно место и вернуться домой, под крыло мужа, который не даст меня в обиду и будет защищать нашу семью ото всех, включая близких людей, желающих причинить нам вред.

– Ай! – раздаётся за спиной, и я разворачиваюсь.

– В чём дело, порезалась? – смотрю на Амину, на ей палец, весь в крови, потом перевожу взгляд на картошку, точнее, её ошмётки. – Ты впервые чистишь картошку, – не спрашиваю, констатирую, и достаю аптечку.

– У нас всегда готовила домработница, или мама заказывала в ресторане, – пожимает плечами девочка.

Присев рядом с ней, я принимаюсь обрабатывать маленький порез. Амина шипит, когда я прыскаю на рану антисептик, и я на автомате дую на палец, после чего наклеиваю пластырь.

– Готово, ничего страшного, до свадьбы заживёт… – не успеваю договорить, как на меня кидаются с объятиями.

Амина обвивает мою шею руками и утыкается носом в моё плечо. Сначала я стою в шоке, но потом обнимаю её в ответ, чувствуя, как этой девочке не хватает простой и человеческой любви. Родителей, их заботы и ласки, в которой нуждается любой ребёнок.

– Прости меня, – всхлипывает девчонка.

– За что? – с улыбкой спрашиваю, поглаживая её по спине.

– Ты очень хорошая, а я вела себя как идиотка, – шмыгает носом, сжимая меня так, что ещё чуть-чуть и задушит.

– Все в порядке, не переживай, – отвечаю искренне.

Я не в обиде на неё, ведь сразу поняла, что её поведение всего лишь протест.

– Ты за несколько дней интересовалась мной больше, чем родные родители за всю мою жизнь, – продолжает говорить, а я не смею её перебивать. – Папа всегда спрашивал только про деньги, а мама… она никогда не дула на мои раны, даже когда я в детстве коленки себе разбивала, она везла к врачу, и сама ждала в коридоре, а мне было страшно, потому что маленькая была. Мне хотелось, чтобы меня держали за руку и говорили, что всё будет хорошо, – она рассказывает со слезами, и я сама уже бесшумно рыдаю.

– Мне очень жаль, Амин, правда, – обнимаю её и провожу рукой по волосам.

– Ты вернёшься домой? – вдруг спрашивает, отстранившись.

– Вернусь, – киваю, улыбаясь и вытирая мокрые от слёз щеки.

– Как думаешь, папа будет против, если я останусь с вами жить? – осторожно спрашивает.

– Что ты такое говоришь! Папа будет только рад, – успокаиваю, накрыв ладонью её лицо и большими пальцами убирая влажные дорожки. – И я буду очень рада…

– Я больше не буду себя так вести, – прерывает меня. – Буду жить в той комнате, она мне очень нравится, помогать тебе по дому…

– Ты будешь делать только то, что тебе захочется, никто не поставит тебе условий, – говорю и не могу перестать улыбаться.

– Тогда буду нянчить братика или сестру, – сама улыбается мне, и я впервые вижу в её глазах спокойствие и радость.

– Всё будет хорошо, – прижимаю Амину к своей груди, и она обвивает мою талию своими ручками.

– Научишь готовить? – спрашивает аккуратно. – И папу позовём, похвастаюсь ужином, который я приготовила, – оживлённым голосом произносит.

– Конечно, давай начнём, – отвечаю, и мы принимаемся за работу.

Не стали заморачиваться и лезть из кожи вон, приготовили простое пюре с котлетами, но столько радости это принесло Амине, что она едва ли не в припрыжку накрывала стол в ожидании отца. Она сама позвонила ему и сначала слушала, как он орёт, да так, что и я слышала. Но когда сообщила, где она, Марат резко замолк и, бросив короткое «сейчас буду», отключился.

– Мм, это вкуснее, чем в ресторане, – протягивает Амина, попробовав салат.

Обычный, из помидоров, огурцов и капусты, но на её лице такое удовольствие, будто она устриц наелась, хотя эти сопли мне никогда не нравились, но люди почему-то от них в восторге.

– Я открою, – радостно пищит и бежит, когда в дверь звонят.

– Что ты здесь делаешь? – слышу голос любимого мужчины, и ноги подкашиваются, а сердце принимается бешено стучать от волнения.

Я так сильно по нему соскучилась, что боюсь не сдержаться и броситься на него с объятиями.

– Ты на меня орал, и я ушла, – отвечает ему Амина.

– Почему сюда? – так же, как и я, Марат не понимает поступка девочки.

– Потому что мне здесь рады, – фыркает она. – Тебе не нужна, маме тем более, а Лина приняла меня с радостью, – последнее слово уже раздаётся совсем близко. – Правда? – спрашивает девчонка и прижимается ко мне, пока я тону во взгляде собственного мужа.

– Тебя везде любят, Амина, – отвечаю не своим голосом.

Смотрю на Марата с любовью, грустью и тоской, а он в ответ виновато глядит на меня. Так хочется с разбегу прыгнуть в его объятия, прижаться к его твёрдой груди, почувствовать запах тела и теплоту, но ощущение, что между нами пропасть.

– Ты где её нашёл, пап? – усмехается Амина, напоминая, что мы здесь не одни.

– Что? – встряхивает головой Марат.

– Спрашиваю, где её нашёл? Она будто из другого мира, всех оправдывает и все у неё хорошие, – быстро проговаривает, видимо, и не ожидая ответа.

– Ты права, – Марат едва заметно приподнимает уголки губ в подобии улыбки.

– Пошли, я первый раз приготовила ужин, – приглашает удивлённого отца к столу.

– Ты приготовила? – смотрит с прищуром, но садится за стол.

– Лина помогала. Вот, – протягивает руку, демонстрируя палец с пластырем. – Я даже порезалась.

– Удивительно, – не скрывает эмоций Марат. – Ну давай попробуем, – сказав это, он начинает есть. – Очень вкусно, – произносит, и у Амины лицо сияет.

– Не врёшь ведь? – вопросительно выгибает брови девочка.

– Не вру, – усмехается Самойлов и бросает короткий взгляд на меня.

– Ладно, – кивает его дочь. – Мы тут с Линой решили вернуться домой, – проговаривает, цепляя вилкой кусок огурца.

– Обе? – интересуется Марат, а я смущённо прячу глаза.

– Я же сказала, что мы, пап, – с умным видом отвечает ему Амина. – А ещё