Арина Холина - Когда Бог был женщиной Страница 64

Кто она?

Алиса притушила сигарету и легла на пол — торс в комнате, ноги — на улице. Год назад она была просто Алисой, девушкой, которая ходит жаловаться на жизнь психотерапевту — все было не очень хорошо, зато понятно, а сейчас она ощущает себя той же самой Алисой, только она стала другой — как будто сделала пластическую операцию, превратилась в красотку, но до сих пор воспринимает себя, как серую мышку. Где потоки этой самой силы? Где уверенность? Как вообще жить?

Так ничего и не решив, Алиса вернулась в комнату. Но в кровати, когда она уже лежала с закрытыми глазами, кое-что прояснилось. Марик болен, да. Но зачем тогда подруги-ведьмы, если они не могут ему помочь? Наверняка Лиля знает пару целительниц, которые его не только из комы выведут, но и срастят позвонки и все прочее.

К двум часам следующего дня она приехала в больницу, но новый «Бентли» Лили заметила не сразу. Все-таки «Бентли» — не «Порше», в глаза не бросается, тем более — темно-зеленый. Алиса подошла к машине, потянула на себя дверцу и увидела внутри двоюродную бабушку и еще двух женщин. Кое-как втиснувшись на заднее сиденье — «Бентли» хоть и большой, но все-таки не резиновый, — Алиса вежливо всем улыбнулась.

— Знакомься, — произнесла Лиля. — Это Анфиса, одна из лучших целительниц, а это — Фрида, она первоклассный диагност. Как вы догадались, это моя внучка, Алиса. Спасибо вам огромное, девочки, что смогли приехать.

Алиса приложила руку к груди.

— У меня слов нет, чтобы выразить свою благодарность, — сказала она.

Тетушки кивнули, и все вылезли из машины.

Их пытались задержать на входе в отделение, но Лиля что-то нашептала — и медсестра любезно проводила их в реанимацию. Врач тоже пробовал сопротивляться, но, разумеется, сдался и пустил их в палату. Анфиса и Фрида сразу же развели бешеную активность. Фрида простукивала Марка костяшками пальцев, держала руки у него на висках, слушала сердце, сделала что-то вроде массажа ступней, а Анфиса в это время пытала доктора.

Наконец, Анфиса вытащила из сумки бутылку с водой, помыла ею руки — водой из-под крана она, видимо, брезговала, вытерлась своим же полотенцем, после чего посыпала ладони то ли тальком, то ли еще чем-то — от порошка шел резкий аммиачный запашок. Фрида ей помогала: зажала Марику между зубов марлевую подушечку, набитую травой, перевязала руки жгутом — будто собиралась делать уколы, и обрызгала его водой с лавандовым маслом. Комнату все это время проветривали, но потом окно закрыли, чтобы расставить всюду лампадки с эфирными маслами, которые пахли чем-то вроде ладана. Алису оставили, Лилю выгнали — Анфиса сказала, что с ними должен быть тот, кто переживает за больного, желает ему здоровья.

Мудрили они довольно долго — Алиса с беспокойством наблюдала, как у Марка изо рта течет слюна — зеленоватая из-за травы, и пыталась заговорить, но Фрида на нее даже замахнулась — молча, но вполне серьезно, и Алиса зажалась у себя в углу, где торчала все это время. Прошло часа два, прежде чем Анфиса топнула ногой и заорала:

— Мне нужен воздух!

Фрида с Алисой бросились к окну, столкнулись, распахнули створки, а Анфиса плюхнулась на стул и принялась обмахиваться листком бумаги.

— Ничего не понимаю! — заявила Анфиса. — Не получается!

— То есть? — насторожилась Алиса.

— То есть! — передразнила целительница. — Не получается. Ощущение такое, словно на него наложили проклятие.

В ответ Алиса просто открыла рот — да так и стояла, пока Фрида не вернула ее челюсть на место.

— Какое проклятие? — простонала Алиса. — Нет… Я так больше не могу…

И тут вдруг Анфиса подошла к ней и со всей силы залепила такую пощечину, что расслабленная Алиса отлетела к окну. Издав боевой вопль, она бросилась на ополоумевшую Анфису, но ее перехватила Фрида. Хватка у Фриды была крепкой, как у Кличко — как Алиса ни вырывалась, объятия диагноста не раздвинулись ни на миллиметр.

— Послушай, девочка! — рявкнула Анфиса, встав напротив. — Тебя тут немного разбаловали, но я люблю твою бабушку, так что хочу предупредить — детство закончилось. Чему бы там ни научила тебя Елена, я уверена — знаешь ты достаточно много, чтобы не делать одну глупость за другой и думать своей головой. Ты сама должна принять решение — на свой страх и риск, потому что это твоя жизнь, а уж Лиля точно тебе ничем не обязана, лишь радостью за то, что ты — продолжение вашего рода. Не она тебя воспитала, не она скрывала от тебя наш мир, да и ты — не ромашка, сама бы могла справиться. Я говорю это не только потому, что мне жаль Лилю, а потому, что мы все в равной степени тебе сочувствуем и желаем добра. Я давно искала повод, чтобы поговорить — и, к счастью, он нашелся.

— К счастью, — усмехнулась Алиса, кивнув на Марка.

— Ты не знаешь, к счастью это или нет, пока не получишь результат, — заявила Анфиса. Они с Фридой стали собираться. — Я, кстати, не специалист по проклятиям, так что пригласи еще кого-нибудь. Я бы посоветовала Сашу Лемм — она твоя ровесница, но в смысле проклятий она — гений. Вам, кстати, не повредит подружиться.

Алиса осталась в палате одна. Некоторое время думала, потом ждала Лилю, но, выйдя из коридора, увидела, что Лиля ее отнюдь не ждет. Созвонившись с ней, выяснила, что Лиля провожает Анфису с Фридой, взяла телефон Лемм, заказала в палату суши — ей казалось, что здесь легче думается, и набрала номер этой самой гениальной Саши.

— Алло! Это я, но у меня реально всего минута, так что быстрее!

— Э-э… — Алиса поначалу растерялась, но быстро взяла себя в руки. — Меня зовут Алиса Трейман, я внучатая племянница Лили Кастаки, она дала ваш телефон, а у меня проблемы с проклятиями.

— Проблемы с проклятиями? — хихикнула Саша. — Ясно… Срочно?

— Дело жизни и смерти! — отозвалась Алиса.

— Вы где?

Алиса продиктовала адрес.

— Буду через три часа, — пообещала Саша. — Калифорнийские роллы, суп с угрем — только, чур, чтобы горячий, салат с крабами — любой на выбор и сливовое вино.

Не успела Алиса поинтересоваться, с какой стати она должна тут устраивать в честь какой-то Лемм банкет, та уже отсоединилась.

Через три часа и пять минут дверь палаты распахнулась. Алиса, ссутулившаяся над журналом «Глянец», который к собственному удовлетворению нашла скучным и дурно написанным, резко разогнулась и уставилась на брюнетку в черном. Черные джинсы-клеш, кашемировый топ и элегантная косуха плюс огромная сумка из грубой кожи, набитая до отказа, — скромно, но стильно.

Брюнетка застыла на секунду, медленно прошла в комнату, бережно поставила сумку на пол и встала напротив Алисы.

— Здрасте, — произнесла Саша.