Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель Страница 64

— А ты здесь вообще при чем? — спросила Софи. — От тебя и так достаточно неприятностей.

— Увы, это касается и меня тоже. Видишь ли, я беззаветно верю в талант Кристофера. И вложила в него деньги. А это может стать препятствием.

— Препятствие? — Софи прикурила, Жислен подалась вперед и сделала то же. — Не очень мило ты отзываешься о прелестном ребенке.

Официантка поставила перед дамами тарелку крошечных sandwichs au concombre.[102] Они настороженно глядели друг на друга, не замечая никого вокруг.

Софи даже не мигала. Наконец Жислен рассмеялась.

— Voyons,[103] дорогая. Ты пришла на встречу. Значит, нам есть что обсудить.

— Я часто встречаюсь с людьми без повода, — пробормотала девушка.

— Точно. Слышала, тебя недавно видели с Дидье Брунвальдом. И что скажет об этом Кристофер?

Манекенщица пожала плечами.

— Он не в том положении, чтобы судить меня. В любом случае, Жислен, я прекрасно понимаю, что ты хочешь предложить.

— Правда? Расскажешь?

— Ты хочешь, чтобы я избавилась от «препятствия».

Светская львица откинулась на стуле.

— Я знаю тебя с детства.

— Но не очень хорошо.

— Я очень уважаю твою мать.

— Ее все уважают, — сдержанно парировала Софи.

— Да, — хихикнула Жислен. — Номинировать ее, что ли, на роль святой покровительницы кутюр! Вместо уже немодной Катерины!

Официантка поставила на стол тарелочку petits fours[104] и кувшин молока.

— Я всегда хотела быть такой же принципиальной и высоконравственной, как твоя мать… — Старшая женщина пожала плечами. — Но очень скоро поняла, что безнравственной быть намного веселее, — засмеялась она. — Ведь по логике вещей она должна сейчас сидеть на моем месте.

— Она ни о чем не знает, — отчеканила модель. — И ты ей не расскажешь.

— Сначала колье, потом ребенок. Какие еще секреты мне придется хранить? Софи, все тайное рано или поздно становится явным.

Обе, как по команде, хлебнули чаю.

— Кристофер — настоящий джентльмен, — вдруг проговорила Софи. — Он сделал мне предложение, как только обо всем узнал.

— У него беда с практичностью, — ответила Жислен, доливая чаю. — Как и у всех творческих людей. Поэтому говорить буду я. Откуда нам вообще знать, что это его ребенок?

— Я не такая, как ты, — холодно проговорила манекенщица. — Я не сплю со всеми подряд.

Жислен злобно взглянула на собеседницу и налила еще чаю. Как понять слова девчонки? Это оскорбление или комплимент?

Мадам де Рив достала конверт из стеганой сумочки от Шанель.

— Здесь деньги на безопасный «уик-энд» в Лондоне (очень рекомендую). — Она многозначительно поглядела на Софи. — И телефон надежного врача. Я несколько раз туда ездила. Не так все страшно, как кажется: даже сбросила пару килограммов и купила красивую обувь.

Жислен положила конверт на стол. Секунду посомневавшись, Софи взяла его.

Старшая женщина деловито кивнула, мол, все прошло по плану.

— Советую поехать как можно скорее. Например, в следующую пятницу. А когда все закончится, побалуй себя парой восхитительных кожаные сапог «Анелло и Дэвид».

— Вот во сколько ты оцениваешь человеческую жизнь? — спокойно спросила Софи.

— Voyons, детка, вопрос не в деньгах, а в планировании судьбы.

— А ты свою спланировала?

— Ничья жизнь не идеальна, — холодно улыбнулась Жислен. — Но я опытнее тебя. Этот уик-энд в Лондоне решит некоторые наши проблемы.

На них глядели с любопытством. Обнаружив среди посетителей Жислен де Рив, многие парижанки убедились, что выбрали модное местечко. Но никто из них и подумать не мог, наблюдая за обаятельными дамами, одетыми модно, но столь непохоже, что они обсуждают такой серьезный вопрос.

Позже вечером к Софи пришла в гости Инес.

— А что потом? — полюбопытствовала у будущей мамы подруга.

— Я взяла конверт и ушла.

— А как же гордость?

— Жислен считает, что может купить все и всех. Если она хочет дать мне денег… — Манекенщица пожала плечами, занятая поисками конверта в своей сумке. — Я даже не открывала его.

Она протянула конверт Инес. Та с любопытством распечатала его и достала хрустящие пятидесятифранковые купюры.

— Три тысячи! — изумилась она. — Что ты будешь с ними делать?

Софи пожала плечами.

— Может, поеду в Лондон, может, нет. Я еще не решила. Но чем больше думаю о ребенке, тем больше хочу его оставить.

Наступил следующий вечер. Софи, как всегда, ожидала встреча с мадемуазель Коко. Прежде чем подняться к начальнице, девушка дважды придирчиво покрутилась перед зеркалом. Убедилась, что выглядит безупречно: бледно-голубой костюм от Шанель красиво подчеркивал рыжие волосы. Главе дома не стоит показываться на глаза в джинсах и пиджаке «Шанель» — оскорбится, и тогда жди беды!

— Я подумываю поехать в Лондон… — нерешительно начала Софи.

— И надолго? — резко спросила пожилая дама.

— Не знаю.

— Ты ведь не уходишь из «Шанель»? — Мадемуазель слегка вздрогнула. — Мне нравится, как ты работаешь. Наряды, которые показываешь ты, продаются лучше, чем другие. Это редкий дар для модели. А еще работа в журнале! Будет очень неудобно, если…

— Простите, но я должна поехать.

— За этим? — Старушка указала на живот Софи.

— Может быть. Я еще не решила. Могу вернуться, когда захотите…

— Подойди, сядь рядом со мной, — Шанель похлопала по замшевой обивке дивана.

Девушка робко присела на краешек. Пожилая дама нагнулась и нежно обхватила руками ее лицо.

Софи застыла от удивления. Старушка поворачивала ее голову так и сяк.

— Ты обязана вернуться. Ты станешь моим «лицом», — уверенно прошептала Габриель.

Девушка завороженно следила за начальницей.

— Вашим «лицом»? — нахмурилась она.

— Да. — Пожилая дама прикасалась к щекам девушки, рассматривая, как свет ложится на скулы. — Это лицо продаст много духов.

Глава дома отпустила свою модель и выжидающе поглядела на нее.

— Не понимаю, — произнесла Софи.

— Каждый год мы выбираем девушку, которая будет красоваться в рекламе парфюма по всему миру. Когда ты появилась в журналах, я показала директорам обложку «Элле» и предложила тебя на роль следующего лица дома. Они согласились — а обычно и слушать меня не желают. Ты будешь лицом «Шанель». Все наши лица стали топ-моделями. Это огромный скачок в карьере.

Пока мадемуазель рассматривала Софи, девушка оценивала ситуацию. Она восторженно улыбнулась, зная, что должна сильно обрадоваться. Но ее больше не интересовала карьера. Софи хотела стать матерью.