Злой Рок (СИ) - Вальц Карина Страница 65

И еще много, много строчек в похожем духе. Есть такая статья – доведение до самоубийства. Вот что пытался сделать со мной Марк Аверин. Он знал мои слабые места. Вот только он не учел, что я стала другим человеком. Слава Самарская умерла много лет назад, она была глупой травмированной девчонкой, которую многие подвели. И она сбежала. Слава купилась бы на письмо. Алиса – нет. Калинин был прав – письмо отвратительно, но я должна была его прочитать. Чтобы сжечь самостоятельно. Еще немного, и я больше никогда не вспомню о Марке Аверине. Еще немного, совсем чуть-чуть.

Пока мысли «а что, если…» не отпускали. А что, если бы план Марка удался, и вместо невнятного Хромова я бы видела за собой настоящего Марка? Сошла бы я с ума? Я ведь и так справлялась с ситуацией слабо, балансировала на грани. Сомневалась во всем. А так не было бы и сомнений, одни кошмары наяву.

Но все это время я была не одна.

Он бы меня спас. Может, и сейчас он меня спас.

Я тяжело поднялась, от эмоций слегка пошатывало. Сунув письмо в задний карман, я спустилась вниз, на кухню. Пошарила по полкам, нашла растворитель. Но потом мое внимание привлекла дверь в кладовую. Я оставила растворитель у входа и включила свет. Так и есть – внизу на полках стояли банки с краской. Отлично, даже больше подходит для моих целей. Подхватив банки, а заодно и старую швабру, я поднялась наверх. Разлила краску на пол, окунула импровизированную «кисть» и с чувством прошлась по лицу смотрящей на меня Славы Самариной. Один раз, другой. Разлила еще одну банку. Не могла остановиться, пока лицо не исчезло под бело-черными неаккуратными разводами.

Вот так намного лучше.

В моем состоянии лучше не садиться за руль. Голова от запаха краски сильно кружилась, а вот от чего руки тряслись непонятно. Я добрела до охранника и попросила его вызвать такси, мой телефон так и остался где-то там в доме с зеленой крышей. Дядька одарил меня недоуменным взглядом, но не стал вредничать и вскоре за мной приехала машина. Я объяснила таксисту, что мне надо попасть на кладбище, пришел его черед недоумевать:

– Так скоро темнеть начнет, девушка. Одной не страшно будет, на кладбище-то?

– Я плачу вам за дорогу, а не за советы, – отрезала я. Таксист обиженно засопел, зато всю дорогу помалкивал.

Когда мы оказались на месте, уже наступили сумерки. Хорошо, как раз смогу отыскать путь, совсем в темноте можно и заблудиться. Нужную могилу я нашла быстро, запомнила дорогу еще с прошлого раза. Знала, что еще сюда вернусь. И, если раньше слов у меня не было, то сейчас их появилось слишком много. Я села рядом с земляным холмом и заплакала. По мальчишке, что был таким светлым и добрым, по девушке, которая забывала обо всем рядом с ним. По времени, проведенному вместе, когда казалось, вся жизнь впереди и она будет счастливой, и иначе никак. По вере в другого человека, настолько сильной, что предательство не пережить.

– Когда мы свернули не туда, Марк?

Или светлый мальчик существовал в моих фантазиях, и только? Или он был реальным, пока в его жизни не появилась я не испортила все, до чего смогла дотянуться? Не знаю и не хочу знать, какой из вариантов правильный. Пусть все так и останется. В любом случае, в страшном финале виноваты мы оба. Я едва не умерла и потратила не один год на исцеление душевных ран, а Марк не захотел исцеляться, он тонул и ему это нравилось. Исход закономерен.

На улице стемнело окончательно.

Не знаю, сколько времени прошло, но слезы кончились, я выплакала горе и обиду, все упущенные шансы, что у нас были. Стоило сделать это сразу, но мне казалось, это шаг назад, к прошлому. Приезд в город – шаг к прошлому, встреча с людьми, которых я когда-то знала – шаг к прошлому, переживать о Марке – опасный шаг назад. Едва ли не катастрофа. Но, быть может, все шаги вели меня вперед? И все это время я двигалась в верном направлении.

Он подошел ко мне бесшумно – один из его талантов. Положил руку на плечо, но не посмел сесть рядом или обнять. Даже рука его подрагивала несмелостью, он боялся. И правильно делал.

– Зачем? – прошептала я. – Зачем, Гена? – я подняла голову и взглянула в родные глаза человека, спасшего мне жизнь. Не только на набережной, когда он нырнул за мной в ледяную воду и вытащил, но и после. Много-много раз после. И бессчётное количество раз до.

Я любила отца, но он провалил отцовскую миссию точно так же, как и я провалила дочернюю. Мы оказались людьми с разных планет: я не могла взять в толк, как можно любить чокнутую женщину больше родной дочери, а он погряз в этой странной, ненормальной любви. Которая – совпадение – стала отражением моей собственной. Я дочь своих родителей, что ни говори. Переняла от них все, что смогла.

И, пока отец горевал и забывал о родной дочери, рядом всегда был Гена, он заботился обо мне, любил, как не любил отец. Не думала, что однажды его забота выльется в катастрофу.

Он снял куртку и расстелил ее рядом со мной:

– Земля холодная, не сиди так.

– Ты серьезно? Поговорим сейчас о холодной земле?

Гена тяжело вздохнул и присел рядом:

– Прости.

– Гена… – я покачала головой, не в силах выдавить что-то еще.

– Я заметил, как он следил за тобой, девочка. Появлялся то там, то тут. Я понял, что намерения у него недобрые, и стал приглядывать за ним в ответ. Он задумал страшное, милая. Надо было решить все иначе, но я все думал о тебе, вспоминал, как тяжело ты пережила тот кошмар, как много плакала и не хотела жить, как ранила себя. Я бы не пережил всего этого второй раз.

– Ты мог… рассказать мне.

– Рассказать тебе? Нет. Конечно, не мог. Боже, милая, зачем? Напомнить, как ты наказала его в прошлый раз? За все, через что прошла? Мировой известностью, вот как. Ты слишком добрая девочка, и всегда винишь себя в чужих ошибках.

Назвать меня доброй мог только Гена. Ну еще Калинин, у того тоже мозги слегка набекрень. Не зря они раньше души друг в друге не чаяли. И как они только живут, видя в людях только хорошее?

– Не уверена, что моей доброты хватит, чтобы тебя простить.

– Хватит, – Гена осторожно погладил меня по волосам. – Знаю, что хватит, и буду этого ждать. Тебе нужно время, я понимаю.

Я сморгнула слезы.

– Точно, время. Лет двести, не меньше.

– Пусть так. – Он поднялся на ноги. И вспомнил: – Кстати, я кое-кого для тебя нашел. Разговор со мной тебе в тягость, я вижу. Но хотя бы с Игорем поговори, он введет тебя в курс дела.

Я подняла куртку и протянула ему:

– Проваливай, пожалуйста.

– Прости, но я не могу оставить тебя ночью на кладбище совсем одну. Придется тебе пройти со мной до машины, я отвезу, куда скажешь, и сразу уеду.

– Потащишь меня к чертовой машине силой, Гена?

– Не глупи, милая.

Я отвернулась, сил разговаривать с ним не осталось. А Гена знал меня слишком хорошо, поэтому развернулся и исчез в темноте. Уверена, мы еще нескоро увидимся, слово он всегда держать умел.

Тишина и темнота вокруг завораживала. Я дала нам с Марком еще немного времени: сидела рядом и вспоминала старые истории. Как Марк стал моим первым и единственным другом, с людьми я всегда сходилась туго. Как с ним я узнала о существовании другого мира, где мать волнуется, надел ли ее сын шапку, а отец, хоть и бросил семейство, звонит каждый день и интересуется нелепыми мелочами. В этом мире часто не хватало денег, но люди держались друг за друга, искренне любили. Все в делах и заботах, но рядом. Смешно, но раньше я и понятия не имела, что так бывает. Но поверила, что такое возможно. Пусть ненадолго, но поверила.

Холод пробирал до костей. Не без труда разогнув ноги, я встала и достала из кармана письмо. Щелкнула зажигалкой, что завалялась в Роминой куртке, и подожгла последние слова Марка.

– Прощай, – прошептала я и ушла.

Никогда сюда не вернусь. Не в этой жизни.

У ворот меня ждал Калинин, его светлая макушка виднелась издалека даже в темноте. Особенно в темноте. Как и огонек сигареты.