Наталья Миронова - Возраст Суламифи Страница 66

– Ты не понимаешь… – озабоченно заговорил Влад, удерживая ее за руку. – Это должен быть мой сын, наша кровь… Мы, Саранцевы…

– Знаю, слышала. Мне до вас, Саранцевых, дела нет. Никогда никому смерти не желала, но… скорей бы твой дедуля кони двинул.

Лина решительно высвободила руку и шагнула к теплым освещенным дверям станции метро.

– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! – залпом ледяного ветра ударил голос Влада ей в спину.

Лина сама не помнила, как вернулась домой. Она была в таком состоянии, что решила подняться в пустующую квартиру Асташовой и немного отдышаться. Но здесь ей стало еще хуже. Они с Галюсей заходили каждый день, прибирались, чтобы не было пыли, поливали цветы… И все равно чувствовалось, что квартира нежилая. Галюся даже спать тут не хотела, устраивалась на надувном матраце в комнате мальчиков.

– Зато я их слышу, – говорила она. – Чуть что – я тут. И спать мягко, хорошо.

Ремонт они на семейном совете решили отложить. Денег подкопить.

И вот теперь Лина сидела в этой пустой квартире, пытаясь собраться с мыслями, а на душе у нее росла тревога, переходящая в панику. Она попыталась взять себя в руки. Порылась в сумке и нашла старую, уже оплаченную квитанцию. Перевернула и принялась на обратной стороне набрасывать план.

Позвонить отцу.

Обратиться к Понизовскому. Нет, к Понизовскому, пожалуй, первым долгом, а потом уж к отцу.

Все, больше у нее никого нет. Помощи просить не у кого. Надо идти домой, ее же ждут. Волнуются. Лина бросила взгляд на часы. Опять она ездила в агентство в середине дня, опять день, можно считать, пропал. Что ж поделаешь… Не она заказывает эту музыку.

Ее неприятно поразила одна странность. Карина вызвала ее в агентство к часу дня, хотя никаких денег ей на этот раз не причиталось. Когда Лина спросила, почему именно к часу, Карина ответила, что документ для перевода доставят только к часу. А когда Лина спросила, нельзя ли заехать за ним завтра к десяти утра, чтобы не ломать день, Карина сказала, что документ срочный и завтра к десяти утра он должен быть уже готов.

Влад подгадал к тому самому моменту, как она вышла из агентства с документом, оказавшимся медицинским заключением. Может, и вправду срочно? А может, и нет… Может, Влад и Карина знакомы? Может, они заодно? Лина никогда не видела их вместе, но они примерно одного возраста и оба кончали один с ней институт. Когда она впервые увидела Влада, он сказал, что его попросили забросить в агентство какие-то бумаги. Типа он тут случайно. Его попросили, он и забросил. А если все это не случайно?..

Лина приказала себе остановиться. Так и до паранойи недалеко. Ей тут же вспомнилась шутка: если тебя действительно преследуют, это не паранойя. Случайно произошло ее знакомство с Владом или нет (скорее всего все-таки случайно), это к делу отношения не имеет. Сейчас он преследует ее вполне реально. Надо вернуться домой. Надо звонить Понизовскому.

Дома оказалось, что Галюся не стала обедать, Лину ждала. А Лина сказала, что не хочет есть, и закрылась у себя в комнате. Позвонила Понизовскому. Домашний телефон не отвечал. Ничего удивительного: он на работе. Лина позвонила по сотовому. «Телефон абонента выключен». Тоже естественно: он же адвокат, он может быть в суде.

У него был современный аппарат с двумя сим-картами. На всякий случай Лина набрала и второй номер – с тем же результатом. Что же делать? Звонить отцу? Если он сейчас в Нью-Йорке, там глубокая ночь. А если в Лос-Анджелесе? Наверно, у него разгар рабочего дня…

Но Лина больше не могла ждать. Набрала длиннейшую цепочку кодов и позвонила.

Он оказался в Нью-Йорке, она его разбудила.

– Папа, прости, но мне срочно нужна твоя помощь. Я хочу уехать к тебе. С детьми.

И Лина, стараясь не сбиваться, рассказала, в чем дело. В трубке наступило долгое молчание.

– Линочка… Я бы рад всей душой, но тебя не пустят.

– Как? Почему? Я твоя дочь!

– Если бы ты ехала одна, оставив детей в заложниках, могли бы пустить. Но ты хочешь вместе с ними. В посольстве тебе наверняка откажут: побоятся, что ты тут останешься нелегально, будешь претендовать на работу, а у них и так много безработных. И даже не это самое главное. Митю ты вывезти не сможешь: нужно согласие отца и матери.

– Я получу согласие. С Нелькой это только вопрос денег, а этому старому Казанове все равно.

– А твой сын? Для него тоже потребуется согласие отца.

– Я записала в метрике, что отец неизвестен.

– Боюсь, тебе откажут, – повторил Полонский. – И я ничего сделать не смогу.

– Хорошо, а если Витя поедет один? Ну, не один, конечно, но ты мог бы прилететь и взять его к себе погостить?

– Давай оставим этот вариант на крайний случай, – предложил Полонский. – Первым долгом поговори с Павлом, послушай, что он скажет.

– У него телефон не отвечает.

– Ничего страшного, он наверняка сидит в процессе. Держи меня в курсе. Надо будет – я обязательно прилечу и заберу Витеньку. Честно говоря, у меня в голове не укладывается, что такое можно сделать…

– У меня тоже. Ладно, пап, спасибо. Я еще позвоню. Целуй своих.

Дав отбой, Лина опять позвонила Понизовскому. С тем же результатом. Она порылась в записной книжке. Где-то у нее был телефон его конторы… Время уже предвечернее, но наверняка там кто-нибудь еще есть. Найдя номер, Лина набрала его. В таких местах обязательно требуют представиться, и она представилась:

– Здравствуйте, это говорит Полонская Полина Владимировна. Могу я поговорить с Павлом Михайловичем Понизовским?

– Он в процессе. Когда освободится, не знаем. Не желаете ли обратиться к другому адвокату? Могу записать к Саркисяну или к Логинову… Вы по какому вопросу?

– Спасибо, не нужно.

И Лина повесила трубку.

Надо будет попозже перезвонить Понизовскому домой. Скоро уже за детьми в детский сад. Что за срочный документ дала ей Карина? Голова не соображает. Надо поговорить с Галюсей, предупредить ее. Или не надо? Галюся перепугается… Нет, поговорить надо обязательно. И в детском саду предупредить, чтоб никому не отдавали ребенка, никакому «папе»… Господи, неужели это возможно? Такой произвол? Такой гангстеризм?

Лина задавала себе эти вопросы и находила только один ответ: Влад способен на все. Как же она могла быть так слепа? Впрочем, этот вопрос, как она сама сказала, представлял чисто академический интерес. Была слепа, потому что влюбилась. Потому что ее время подошло. Созрела. Дожила до возраста Суламифи, будь он неладен. Надо поесть. Не хочется, но надо. Чтобы были силы.

Лина поела «через не могу». За обедом, осторожно подбирая слова, рассказала о встрече с Владом.

– Пора в детский сад.