Попробуй меня разлюбить - Мария Николаевна Высоцкая Страница 66

— Чего? Ты ее неделю назад из салона забрал. Я, вообще-то, свидетельницей была, мы вместе туда ездили. Он денег, что ли, хочет? Совсем охренели!

— Деньги ему не нужны, — задумчиво смотрит на второго мента, который тоже выполз из служебного «Мондео».

— Может, ты не так предлагал?

Дан слегка надрывно смеется и крепче притискивает меня к себе.

— Так, — перебирает пальцами мои волосы. — Думаю, дело тут в другом. Они заранее знали, кого тормозят. Возможно, хотят до моего отца добраться, не знаю…

На тему отца Даниса мы говорим нечасто. Он ее не любит, а я не хочу его расстраивать. Но сейчас, конечно, от нее не сбежать.

— Может, — кусаю губы, — может, я папе позвоню?

— Гражданин Кайсаров, вам придется проехать с нами, — доносится за спиной.

— Кать, я сейчас такси тебе вызову домой.

— Да конечно! — цокаю языком и резко поворачиваюсь к этим оборотням в погонах. — Я с ним поеду.

Походкой от бедра дефилирую в полицейскую машину и громко хлопаю дверью. Они даже сказать мне ничего не успевают.

— Девушка, выйдите и прекратите ломать комедию, — басит тот, что пожирнее, распахивая дверь.

Я никогда так не делаю. Никогда не кичусь папиным именем, но сегодня…

— Вы документы мои проверьте, пожалуйста. По базе пробейте, — протягиваю свой паспорт. — Они вас явно заинтересуют.

«Колобок» фыркает, но мою просьбу не игнорирует. Так, спустя полчаса мы оказываемся в прокуренном кабинете. Телефоны у нас, конечно, забирают, но, судя по их шепоту, мой папа уже на пути сюда.

— Зачем ты влезла?

Кайсаров огрызается, чем очень меня бесит. Сейчас самое время помедитировать, чтобы в ответ на него не наорать. Считаю до десяти.

— Потому что не могу тебя бросить, — переплетаю наши пальцы. — Если мой папа может помочь, то ему это не составит труда.

— Мне не нужна помощь, — убирает руку.

Как только наши ладони размыкаются, я чувствую легкий холодок по всему телу. Сглатываю и несколько долгих минут смотрю в одну точку.

Всхлипываю, а потом, потом прилагаю все усилия, чтобы пустить слезу. Знаю, знаю, что это манипуляция. Но иногда с этим гордым типом по-другому просто нельзя.

Снова шмыгаю носом, наконец чувствуя на щеках дорожки слез.

Данис резко поворачивает голову. Слышу его глубокий вдох.

— Кать, — тянется к плечу, но я уворачиваюсь.

— Не надо, Данис. Я все поняла, моя помощь тебе не нужна.

— Кать, дело же не в этом. Я просто не хочу тебя впутывать.

— Ты и не впутывал. Я сама это сделала, — задираю подбородок и неожиданно для себя чувствую прикосновение его губ к виску.

— Прости. Я не хотел тебя обижать.

— Но обидел, — продолжаю гнуть свое. — Мы должны друг другу доверять. Все-все, — перехожу на шепот и тянусь к его шее.

Обнимаю. Чувствую, как его руки смыкаются за моей спиной, и выдыхаю. Все хорошо. Все будет хорошо.

— Они не имеют права так с тобой поступать, что бы он ни сделал! Ты за него ответственности не несешь.

В коридоре слышатся шаги, и мы мгновенно друг от друга отлипаем. Судя по голосам, мой папа уже здесь.

Дверь открывается. Генерал Токман стоит на пороге, блуждая по нам суровым взглядом.

— Катерина, сходи умойся и выпей чай. Тебе сейчас принесут. А нам всем нужно поговорить.

Я послушно выхожу за дверь, где меня ждет папин водитель.

— Катюня, прекращай реветь, — улыбается и протягивает салфетку.

— Уже, — облизываю губы.

— Сейчас чаек организуют, посиди в другом кабинете.

Иду туда, куда говорят. Судя по табличке, это кабинет какого-то зама отдела.

Устраиваюсь на кожаном диванчике с чашкой чая и жду. Минуту, две, десять, двадцать. Через сорок нас отпускают.

Данис пожимает папе руку перед входом в здание полиции. Они оба слегка напряжены, но это естественно после произошедшего.

В машину мы возвращаемся вдвоем. Папа не убеждает меня ехать с ним, и это очень радует.

К Дану в квартиру поднимаемся в молчании.

Как только за моей спиной хлопает дверь, Кайсаров словно с цепи срывается, подхватывает меня под попу и отрывает от пола. Я чувствую его губы на каждом миллиметре своего тела.

Шея, плечи, ключицы, грудь.

Целую в ответ. Мы оба на взводе. Туфли, шуба, его рубашка, все валяется под ногами.

В квартире темно. Мы не продвинулись ни на метр. Я все еще пригвождена к стене у входной двери.

Между ног пожара. Дан резко задирает платье мне на талию. Бренчит ремнем. Отодвигает полоску моих танга в сторону и врывается в меня на всю длину.

Глава 35

Я слетаю с катушек вовсе не фигурально. Мозг хаотично ищет выходы из этой *баной ситуации, но их нет. Нет ни одного разумного выхода, кроме того, что предложил Катин отец.

Ни одного. Думать об этом мучительно.

Моя красивая. Рассматриваю ее лицо в очертаниях ночи, точно зная, что могу нарисовать ее по памяти даже в темноте. Каждый миллиметр. Каждый.

— Дан, ах.

Катин стон возвращает в реальность, где я трахаю ее как животное, потому что мое психическое состояние сейчас в труху и я больше ни на что не способен, кроме как любить ее физически.

Возможно, переходя черту дозволенного, потому что моя ладонь, фиксирующая ее шею, с каждой секундой смыкается сильнее, а Катины стоны превращаются в хрипы.

Говорят, что перед смертью просыпается инстинкт к размножению. Мы отчаянно пытаемся сохранить свой род. На своем я бы давно поставил жирный крест. Но от инстинктов не убежишь. Иногда они сильнее. Животные в нас живут по сей день.

Звуки смазываются. Картинка тоже плывет. Пытаюсь вырулить из своего ада, не отрываясь от желанного тела. Смаргиваю внутреннее оцепенение, набрасываясь на Катин рот. Не сдерживаю себя больше ни на йоту.

Хочу ее. Миллиметр за миллиметром. Всю ночь. Всю эту гребаную ночь.