Сопротивляйся, Елена, мне нравится - Наталья Соболевская Страница 66

- Я о том, что если что-то случилось, даже неприятное, всегда выгодней рассказать всё самому. Тогда можно предъявить свою версию событий. Ведь если казус всплывет сам, ты лишаешься половины доверия, а значит, оправдаться гораздо сложней.

Мой мужчина как-то с уважением на меня посмотрел и, выдохнув, признался:

- Есть одна новость, но если честно, я не хотел тебя в неё посвящать, - Вадим игриво прикусил нижнюю губу, обхватил меня за талию и резко с жадностью поцеловал.

- М-м-м, - замычала я и оттолкнула его. - Ты хитрожопый, решил заткнуть мне рот?

- Лялька, давай оставим суету внешнего мира за пределами этого вечера и ночи. Поговорим, но утром, - мужчина снизил голос до приятной для слуха ленивой хрипотцы и соблазнительно улыбнулся. Знаю я его эти примочки. Пиши пропало! Вадим пустил в ход обаяние, значит, меня ждёт ох какой неприятный сюрприз.

- А почему не сейчас, а? - въедливо поинтересовалась я.

- Потому что я хитрый и умный. За завтраком по-быстрому всё расскажу и сразу смотаюсь в офис. Конечно, когда буду выбегать из квартиры, ты покидаешься в меня вещами, но днём отойдешь, а к вечеру остынешь, - отшутился Вадим, но что-то мне не весело.

- То-о е-есть, - протянула я. - Новость мало того, что неприятная, так ещё и мне до такой степени не понравится, что дойдет до рукоприкладства.

- Не исключено, - серьёзным видом ответил Орлов.

Откинула от себя руку Вадима, что по-хозяйски расположилась у меня на груди. Сколько можно пялиться в потолок? Всё равно не сплю. Встала и, чтобы не разбудить Орлова, вышла из спальни.

Глянула на часы в телефоне. Жесть. Пять утра.

Приняла душ, высушила и уложила волосы, в коем веке накрасилась без спешки, да, боже мой, даже бутерброды нарезала, а на часах только шесть часов. Вот оно, незнание, мучает, не отпускает, пугает неизвестностью, и, в то же время, изнываешь от нехватки информации.

Не выдержала, вернулась в спальню и тряханула Орлова за плечи. В любом случае скоро будильник прозвенит.

- Вадик, - ласково прошептала я. - вставай.

- Лялька, - зевнул мужчина, - хорош беспредельничать, рано ещё.

Орлов перевернулся на живот, засунул руки под подушку и дрыхнет дальше.

Посидела на кровати, нервно помахала ногой и толкнула Вадима в бок.

- Ну и приставучая ты женщина, - заворчал Орлов, перевернулся обратно на спину и, потирая глаза, сел. - Что случилось. Комок на улицу просится?

- Нет, у меня нетерпёж, мы договорились поговорить.

- А-а-а, - недовольно протянул мужчина и выдал. - Несмотря на твою просьбу, завод начнут сносить уже сегодня. Причины объяснять надо или...

- Нет, - отрезала я. - Это твоя собственность. Поставил в известность и на том спасибо!

- Лен, - протянул ко мне руку Орлов, но я шустро вскочила на ноги, и он не достал.

- Вадим, правда, всё нормально. Это не моё дело. Я на кухню. Кофе пить. Присоединяйся.

- Угу. только в душ загляну.

Пулей вылетела из комнаты. Это хорошо, что Вадим для начала решил освежиться. Из меня негатив так и хлещет. Понимаю, мне никто ничего не обещал, но всё равно обидно.

Неделю просила у него, неделю, а он....

«Тихо-тихо, нервы побереги», - успокаивала я себя, но вместо этого раздражение нарастало как снежный ком.

С психу чуть не выкинула приготовленный завтрак, но рука не поднялась продукты отправить в ведро. Накрыла тарелку с бутербродами салфеткой и убрала их в холодильник, а вот сваренный кофе, за исключением одной налитой себе кружки, не колеблясь, вылила в раковину.

Не заслужил Орлов заботы.

Вадик появился на кухне через пятнадцать минут. Он, проходя мимо, чмокнул меня в макушку. Не прокомментировал то, что нажав на кнопку кофемашины, из крана вылилась одна капля напитка. Смиренно загрузил зерна, добавил воды и нырнул в холодильник.

- О о-о, бутерброды! - довольно воскликнул мужчина, а меня чуть не перевернуло. Нашёл-таки, гад. - Спасибочки, моя девочка. Ещё кашу научишься варить, и цены тебе не будет, - уселся он напротив меня.

- Никогда у плиты не стояла и не собираюсь. Если не устаивает...

- Всё устаивает, - подняв вверх руки, перебил Вадим. - Да и как только у нас страсти постельные немного поутихнут, сразу домработницу из принудительного отпуска обратно вызову. Сейчас совсем неудобно. Она у меня женщина старой закалки, а мы нагишом по квартире носимся. Скотство, трясти причиндалами перед дамой, возраста матери.

Заняла рот, чтобы не ехидничал, куском колбасы, жую, хмурюсь, молчу.

Вадим внимательно на меня посмотрел, подпер подбородок замком из ладоней и чуть подался вперёд.

- Лена, я тебя внимательно слушаю, не сдерживайся, всё равно выйдет.

Ну, раз любимый мужчина просит, кто я такая отказывать.

- Собственно, претензий я к тебе не имею. Кроме одной. Если человек дорог, то в лепешку разобьёшься, но его не расстроишь. Или я ошибаюсь? А тут ты просто начхал на моё мнение и в которой раз поступил так, как тебе удобно и выгодно, - очень старалась произносить слова плавно, без эмоций. И мне это удавалось, пока в голове не нарисовалась картина: тяжеловесный экскаватор подбирается к несчастному зданию завода, нацеливается на него мощной стрелой и точным ударом бьёт в центр. Сердце защемило от тоски, и голос дрогнул. - Вывод один - я ничегошеньки для тебя не значу.

- Не говори ерунды! - взорвался Орлов и, встав со стула, горой возвысился надо мной. - Моё благополучие, это и твоё благополучие. Лично у меня в планах совместная жизнь. Бизнес есть бизнес. Обязательства все выполнил, работники трудоустроены, компенсации выплачены, нести финансовые потери ради непонятно чего, это просто глупо.

- Да не обеднел бы ты, если подождал! - с надрывом выкрикнула я и слезы брызнули из глаз. - Хоть раз ради меня поступился бы чем-то. Ты вынудил меня продать завод. Переступила через себя. Не упрекаю, не гноблю. Взамен надеялась лишь на единственное одолжение, малюсенькое такое, - сузив пальцы, показала расстояние в сантиметр, - а ты меня опять мордой об асфальт.

Орлов так стукнул в бок кулаком по стене, что дернулась, а после второго, не менее сильного удара, съежилась и притихла. Подбородок как бешеный дрожал, руки тряслись, высказалась, а облегчение не пришло. Озвученные мысли только усугубили горький привкус разочарования.