Плотское желание (ЛП) - Джеймс М. Р. Страница 66

Я знала, что буду тосковать по Лос-Анджелесу, и я тоскую, как будто он провалился в мои кости. Но я не знала, что можно испытывать такие же чувства к человеку.

Мой телефон снова зажужжал, и я потянулась за ним. Это Эбби, и я быстро сканирую сообщение.

ЭББИ: Я скоро закончу с последним клиентом. Пообедаем? Мы можем перекусить в новой бутербродной в центре города.

Я быстро набираю ответное подтверждение и проверяю время. У меня есть еще минут тридцать, прежде чем мне придется начать прогулку в ту сторону, сэндвичная находится в паре кварталов от моего места, и я расслабляюсь в кресле, открывая электронную почту. Я смотрю на сообщение от риелтора, и это именно то, о чем я подумала, по моему дому уже поступило предложение. Полная цена, никаких переговоров.

ЭММА: Отлично. Займитесь закрытием сделки. Я подпишу документы, когда вы их пришлете.

Я не хочу думать об этом больше, чем придется. От одного только прочтения письма у меня в груди становится тесно, а глаза горят, и я быстро закрываю приложение, кладу телефон и допиваю кофе.

Не должно быть так просто подписать окончательный договор, на дом, в котором, как мне казалось, я останусь навсегда. Всего несколько подписей, банковский перевод, и с этой частью моей жизни покончено.

Интересно, будет ли легче оставить это в прошлом, когда все закончится?

С Данте это не сработало. Я сменила номер телефона, чтобы он не мог связаться со мной, но это не помешало мне скучать по нему, хотеть его, мечтать о нем, даже чаще, чем следовало бы. Каждый раз, когда я записываюсь на прием к врачу, принимаю витамины для беременных или читаю очередную статью о том, как я должна готовиться к оставшейся части беременности, которая длится всего два месяца, он снова проскальзывает в моей голове. И каждый раз я задаюсь вопросом, правильный ли выбор я сделала.

Покачав головой, я встаю, бросаю кружку и тарелку на стойку и направляюсь к двери. Я натягиваю плащ, натягиваю капюшон, от моросящего дождя, и выхожу на тротуар. В этот момент мне кажется, что я вижу кого-то на периферии, кто смотрит на меня.

Я резко поворачиваюсь, но там никого нет. По позвоночнику пробегает холодок.

Ничего страшного, говорю я себе и начинаю идти в том направлении, где я встречусь с Эбби. Просто обман зрения из-за надвинутого капюшона и дождя. Обычно я не такая нервная, но остаточное беспокойство после приема у врача и уныние, поселившееся во мне после того письма, сильно повлияли на мое настроение. Впрочем, обед с Эбби этому поспособствует. Невозможно долго оставаться расстроенным, находясь рядом с ней.

На полпути к первому кварталу мне кажется, что я слышу шаги позади себя. Я снова оборачиваюсь, сердце бьется о ребра, но снова никого нет. Ты слишком нервничаешь, повторяю я себе, но не могу избавиться от ощущения, что за мной следят. Оно ползет по моей коже, заставляя сердце биться быстрее, и я задыхаюсь, ускоряя шаг. Мне не нравится это ощущение.

В конце первого квартала я останавливаюсь на пешеходном переходе и снова оглядываюсь назад. Никого нет, хотя я могу поклясться, что слышала шаги - как будто кто-то шел за мной, а потом быстро скрылся. Вдоль этой улицы много переулков, и я снова ощущаю это ощущение ползания, представляя, как кто-то следит за мной, а потом удирает.

Зачем кому-то это делать? Может быть, в Лос-Анджелесе, если тот, кто ранил Данте в тот раз, хотел добраться до меня, но никто, кроме Эбби, даже не знает, что я приехала в Сиэтл. И уж точно у меня нет никого, кто мог бы выследить меня здесь.

Я резко выдохнула и начала переходить улицу, и чуть не столкнулась с велосипедистом, который ехал мне навстречу.

— Черт! — Восклицаю я, отпрыгивая назад, на другую сторону обочины, едва избежав столкновения. Он отшатывается от меня, кричит что-то, что я не совсем расслышала, и тут я чувствую, как внезапная хватка руки обхватывает меня за плечо.

Я даже не успеваю среагировать, как эта рука рывком отбрасывает меня назад, в переулок.

— Не кричи, — бормочет мне на ухо глубокий голос, а мясистая рука закрывает мне рот. — Вряд ли кому-то будет до этого дело. В этом вся прелесть городов, не так ли? Всем наплевать на всех, кроме себя. И уж точно нет дела до тебя.

— Какого черта ты делаешь! Отпусти меня... — Слова прозвучали приглушенно из-за руки, зажавшей мои губы, и я почувствовала запах мокрой шерсти и пота, от которого меня затошнило. Мне повезло, что первую часть беременности я прожила без постоянной рвоты, но запахи все равно донимают меня, а от этого запаха мне хочется блевать.

Мой ребенок.

Мысль о нем вызывает во мне дрожь решимости, и я вырываюсь из его рук, пытаясь вырваться.

— Отпустите меня! — Снова кричу я, вырываясь из его рук, и слышу его разочарованный рык.

— Помогите мне! — Огрызается он, и вдруг передо мной оказываются двое других мужчин, загораживая меня, пока один из них лезет в карман своего плаща. — Нам нужно вытащить ее отсюда, а она дерется как дикая кошка.

Чертовски верно.

Я снова бьюсь, кусая его пальцы, и мужчина издает рычащее проклятие.

— Поторопись, мать твою! — Он вбивает колено мне в спину, заставляя меня задыхаться от боли, и на мгновение я перестаю бороться, когда по позвоночнику пробегает горячее, колющее ощущение.

Это все, что требуется. Один из мужчин, стоящих передо мной, хватает меня за челюсть, откидывая мою голову в сторону так, что я знаю, что почувствую это позже… если проживу достаточно долго. От этой мысли меня охватывает новый виток страха, но меня держат слишком крепко, чтобы я могла сопротивляться.

Этот страх превращается в ослепительную панику, когда я вижу, что мужчина передо мной достал из кармана - тонкий шприц, игла которого направлена прямо в мою шею.

— Нет! — Кричу я, пытаясь бороться, но у меня нет места для движения. — Прекратите! Я беременна...

Не знаю, почему я думаю, что их это волнует, но это последняя карта, которую я должна разыграть. Вся надежда на то, что это могло сработать, исчезает, когда игла опускается, и я чувствую острый укол в боковую часть шеи, боль расцветает по коже, когда она вонзается.

На глаза наворачиваются слезы.

— Пожалуйста... — шепчу я, но уже слишком поздно. Игла выскальзывает, и через несколько секунд я чувствую, как тяжесть начинает распространяться по моим конечностям.

Последняя мысль - я понятия не имею, почему это происходит, и я откидываюсь назад, прижимаясь к мужчине, который держит меня, а темнота сгущается по краям моего зрения.

А потом все становится черным.

***

Я просыпаюсь в постели, такой мягкой, что кажется, будто я лежу на облаке. На один манящий миг мне кажется, что я снова в постели Данте или, по крайней мере, мечтаю об этом. Я погружаюсь в матрас еще глубже, переворачиваюсь, тянусь к нему...

В голове вспыхивает почти электрическая боль, и я стону, прижимая руку ко лбу, пытаясь сесть.

Все, что произошло, возвращается в памяти: прогулка на встречу с Эбби, ощущение, что за мной следят, мужчины, которые схватили меня и потащили в переулок. Бесполезная борьба за свободу, а потом эта игла...

Страх пронзил меня насквозь.

Меня накачали наркотиками, я в этом не сомневаюсь, и именно поэтому у меня так сильно болит голова, а во рту словно вата. Меня охватывает жажда, и я оглядываюсь в поисках стакана воды, но ничего подобного в моем распоряжении нет.

Сама комната чрезвычайно роскошна. Кровать, на которой я лежу, королевского размера с балдахином, застеленная вышитым бархатистым пуховым одеялом и кучей подушек гостиничного качества. На полу из твердых пород дерева расстелен толстый ворсистый ковер, комод и тумбочка в тон кровати, все из темного дерева, похожего на красное дерево. Одна стена оклеена обоями темно-зеленого цвета с золотыми завитками, другие стены более светлые, дополняющие друг друга, бледно-зеленого оттенка. В комнате есть стеклянные французские двери, выходящие на балкон, и я встаю, чувствуя внезапное головокружение.