Вэл Корбетт - Лучший из врагов. На первой полосе Страница 66

— У этой истории о семейке Локхартов, похоже, длинные тени. Мой человек из Сноу-Хилл сообщил мне, что похищен ребенок Филипа Локхарта. И как ты думаешь, кто это сделал? Наш Гудини[29] с севера. Тот, которого мы разыскивали.

— Этот парень, Макиннон?

— Он самый.

— Ах ты черт!

— Где он последний раз пользовался своей кредитной карточкой?

— На вокзале Нью-стрит, в Бирмингеме. Покупал билет до Лондона.

Тони коротко рассказал главному репортеру о том, что сообщил ему осведомитель из полиции.

— Но ни одна сволочь не знает, что наш новоиспеченный министр трахнул Ванессу, когда ему было шестнадцать, а ей всего четырнадцать лет.

— Ты хочешь приплести сюда секс несовершеннолетних? — Кевин улыбнулся. — Подходяще.

— Ага, — кивнул Тони. — Это нарушение закона, хотя половина английских школьников этим по-прежнему занимается. Но разве их мамочки и папочки не будут шокированы?

— Думаю, что премьер-министр и его партия тоже не придут в восторг, — добавил Кевин.

Они позволили себе посмеяться.

— Мистер Кейнфилд будет доволен, если мы вытащим эту историю на свет Божий, — сказал Тони. — Отлично. Значит, сделаем вот что. Пока действует запрет, нам необходимо найти источник информации. Эта Энн Гроувер отказалась говорить с нашим парнем, да я и сомневаюсь, что она может быть нам полезной. Напиши статью на том материале, что мы имеем. Мы сосредоточим свое внимание на человеке, который играет не последнюю роль в деле Макиннона. А именно на Ванессе Локхарт. Отправляйся в Брайтон с фотографом, а я опять пошлю Дункана в Эдинбург к тетке этого парня. — Тони заерзал на стуле. — Пока не стоит говорить об этом материале нашему преподобному редактору, Кев.

Его коллега все понял. Тони был не в ладах с редактором с первого дня ее назначения, зато никогда не упускал возможности расположить к себе владельца «Кроникл» Фергуса Кейнфилда.

— А теперь иди, — отдал Тони приказ своему главному репортеру. — И держи меня в курсе.

Тони посмотрел на часы. Жаль, но информация не попадет в сегодняшний выпуск. Маловероятно. Все зависит от того, сколько продержится запрет на публикацию. Но как только он будет снят, власть предержащим уже не удастся сохранить в тайне эту историю.

Не удастся, если за это дело возьмется он.

Глава двадцать четвертая

Филип никогда еще не был в таком отчаянии. Его маленькая дочь до сих пор не нашлась, а перед ним стояла труднейшая задача, которая заставила бы оробеть даже самого искушенного политика, Как он признается жене, что человек, похитивший их ребенка, его внебрачный сын, о котором она даже ничего не знала? Ему остается только одно, решил Филип, — рассказать всю правду самому и надеяться, что Чарли его поймет.

Они с Чарли оказались едины в своем горе и как могли старались утешить друг друга.

— Дорогая, они не могли раствориться в воздухе, — уверял он, обнимая жену. — Кто-нибудь да обязательно видел их. В полиции работают опытные люди, и они уже ведут поиск свидетелей. Скоро Миранда будет с нами. — Филип старался говорить как можно убедительнее.

Всю дорогу домой Филип подбирал слова, какими он признается Чарли, что он отец Ангуса. Он должен сказать ей об этом — и полиции тоже — и без промедления.

В квартире негде было уединиться. В гостиной полицейские с магнитофонами окружили телефон. Крис Беннетт и недавно прибывший старейшина партии совещались в кабинете. Во всех комнатах эксперты снимали отпечатки пальцев. Единственным свободным помещением была ванная комната; здесь, присев на краешек ванны, Филип и решился сделать признание своей расстроенной жене.

Он взял ее руки в свои и сжал их.

— Я должен кое-что сказать тебе, и у меня нет слов, чтобы смягчить удар. Ангус Макиннон говорил правду. Он — мой сын. Мой и Ванессы.

— О Филип. — Чарли окончательно сникла. Ее голос звучал не громче шепота. — Почему ты не рассказал мне об этом раньше? Как ты мог держать такое в тайне от меня?

Голос у нее сорвался, и Филип обнял жену за плечи.

— Я никогда даже не видел его. К тому моменту, когда я узнал о его существовании, он был уже усыновлен. Ванесса настаивала, чтобы я никому не рассказывал о нем, даже после нашего развода, и особенно тебе. Она заставила меня поклясться.

— Но почему? Какое для нее имело значение, знаю я об этом или нет?

— Из-за девочек. Она смертельно боялась, чтобы они не узнали.

— Я бы ничего им не сказала.

— Я знаю, но она не хотела рисковать. В то время она была очень взвинчена, и я решил, что этим обещанием хоть немного успокою ее. Могу понять, что ты сейчас чувствуешь, но представляешь, что почувствовал я, когда узнал об этом ребенке?

— Когда это было?

— Она рассказала мне вскоре после нашей помолвки. Как-то вечером она повела меня в летний домик; она сказала, что хочет сделать одно признание и надеется, что оно не повлияет на наше решение пожениться. Я, конечно, был заинтригован, но думал, что это касается какого-нибудь любовного увлечения, которое у нее было раньше. Я не воспринял ее слова слишком серьезно.

Филип вспомнил темную летнюю ночь, тихий сад и Ванессу, сидевшую рядом с ним в медленно покачивающемся гамаке, когда она рассказывала, как она родила мальчика, а потом отдала его на усыновление.

Рассказывая об этом Чарли, он не мог скрыть свою подавленность:

— Она посмотрела на меня и сказала: «Ты — отец этого мальчика, Филип. Он твой и мой. Наш сын».

— Боже мой, — вырвалось у Чарли. — А ты ничего не знал?

— Абсолютно ничего.

— Что ты почувствовал?

Он невесело усмехнулся.

— Я словно застыл. Ты же знаешь, что со мной бывает такое в самые драматические моменты. Вот и тогда я оставался совершенно бесстрастным, как будто все это происходило не со мной. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы осознать, что она мне сказала. Было очень странно, что где-то есть маленький мальчик, вероятно, похожий на меня. У меня не укладывалось в голове, как Ванесса могла так долго скрывать это от меня. Я очень разозлился из-за того, что оказался в стороне от решения судьбы собственного сына. Она обязана была рассказать мне о нем. Я и сейчас так считаю. Ванесса, конечно, плакала, раскаивалась, просила у меня прощения.

— И что ты сделал?

— А что я мог сделать? Мальчика усыновила хорошая семья, и мы не могли его забрать. Дело было сделано. Позднее Ванесса пробовала обращаться в агентство по усыновлению, но к тому времени мальчику исполнилось уже шесть лет, и все было напрасно.

На мгновение Чарли даже забыла о собственных проблемах и участливо сжала руку мужа.