Николя Барро - Однажды вечером в Париже Страница 68

– Все – дерьмо паршивое, – просипел он злобно. – Дерьмо паршивое!

Мы взглянули друг на друга и засмеялись.

Чуть позже мы под руку перешли по мосту Александра Третьего на тот берег Сены, где находится кафе «Эспланада»; было полдевятого.

Там, где мы целовались, на каменной ограде остался забытый букет роз – как бы в подтверждение того, что даже умудренный жизнью старикан иногда ошибается.

– А ведь на самом деле мы должны были встретиться только через полчаса, в девять, – сообразил я. – Почему же ты так рано пришла на мост?

– Мне просто захотелось сюда прийти. – Мелани смущенно пожала плечами. – Понимаю, это может показаться немного странным, но без четверти восемь я вдруг почувствовала, что должна пойти на мост Александра. Непременно должна. И я подумала, что могу там, на мосту, подождать до того часа, когда мы должны встретиться в кафе. А тут и ты, тоже на мосту! – Она посмотрела на меня с улыбкой, качая головой. – Выходит, нам обоим пришла одна идея! Да?

– Да, – сказал я и улыбнулся. – Никаких сомнений.

Тем временем мы уже дошли до конца моста, мне вспомнилось, о чем недавно говорил Робер.

Робер, конечно, прав: жизнь не кино, в котором он и она встречаются, потом теряют друг друга, а потом, спустя несколько недель, совершенно случайно встречаются снова у фонтана Треви – просто потому, что у обоих в один и тот же час появилось желание пойти туда, бросить монетку в фонтан и загадать желание.

Жизнь не кино. Однако непостижимым образом иногда бывает в жизни «все как в кино».

Эпилог

Прошел год, и в «Синема парадиз» состоялась премьера фильма «Нежные воспоминания о Париже». Из всех картин, снятых Алланом Вудом, этот фильм имел самый большой успех.

За несколько месяцев до премьеры произошло множество событий. Во-первых, ко мне вернулся мой мобильник. Профессор принес его на другой вечер в «Синема парадиз», но меня там не застал, к счастью: я был у Мелани, позабыв обо всем на свете.

После съемок Аллан Вуд со своей дочерью Мелой улетел в Нью-Йорк, он решил показать ей свои любимые места и свозить на рыбалку в Хэмптонс. Рыбалка – его новая страсть.

Солен купила громадную квартирищу в районе Эйфелевой башни, чтобы иметь в Париже «маленькое гнездышко», как она пояснила, подмигнув. Мелани и Солен встречались каждый раз, когда Солен прилетала в Париж, а это случалось часто. Иногда сестры вдвоем приходили в «Синема парадиз» посмотреть какой-нибудь старый фильм. Но теперь Мелани уже никогда не брала билеты в семнадцатый ряд.

Мадам Клеман завела себе крохотную собачку. У Франсуа с недавних пор появилась подруга. Она часто сидит рядом с ним в будке киномеханика и терпеливо дожидается окончания сеансов.

В моем кабинете, на большой доске для записок, приколото приглашение на свадьбу. Теперь они станут супругами Пети, те двое, в недавнем прошлом одинокие и несчастные, которые нашли друг друга, потому что им не досталось билетов в кино.

Мелисса с блеском сдала экзамены и уехала в Кембридж, ей предстоял post graduate year[44].

Робер остался один, чем был порядком огорошен, однако утешился он очень быстро: через месяц после отъезда Мелиссы мой друг познакомил меня с яркой красавицей-брюнеткой по имени Лоранс.

Но прекрасней всего было то, что мою квартиру вот уже четыре недели как оккупировала женщина. Мелани переехала ко мне, и во всех углах до сих пор громоздятся нераспакованные коробки и ящики. А мне они не мешают. Утром, просыпаясь, первое, что я вижу, – ее милое лицо, и я чувствую себя совершенно счастливым.

Итак, все загадки были разгаданы, на все вопросы нашлись ответы. Кроме одного, который по сей день меня занимает: кто был тот старик в домашних шлепанцах? Мы с Мелани часто приходили на улицу Бургонь, в дом со старым каштаном во дворе, – Линда, подруга Мелани, приглашала нас в гости. Кулинарные таланты Линды были скромными, зато коктейли она смешивала умопомрачительные. Но старика в шлепанцах я так никогда больше и не увидел. Что ж, некоторые явления навсегда остаются тайной.

Вечером в день премьеры в «Синема парадиз» собралась толпа. Я увидел немало знакомых лиц. Разумеется, прилетела Солен Авриль, ведь, помимо того что мой кинотеатр был, так сказать, ее домашним кино, ей выпало быть единственной и неповторимой звездой предстоящего шоу. Дело в том, что Ховард Галлоуэй свалился с острой вирусной инфекцией, лежал в отеле и дулся на все человечество. Приехал Аллан Вуд, и с ним еще несколько человек из команды, я заметил даже Карла, хотя внешне он разительно переменился: сбрил свою большую бороду и теперь гулял по свету с усами, как у Хемингуэя в бытность его в Париже. В зрительном зале журналисты дожидались появления звезд, ждал и Робер – я должен был наконец представить его Солен Авриль. Собрались все мои друзья и знакомые, а теперь у меня их гораздо больше, чем было всего-то год назад.

Линда взяла выходной и впервые посетила «Синема парадиз». Пришел профессор, и супруги Пети, и даже Мелани из дома на улице Бургонь, ее я тоже увидел в фойе.

Все они пришли посмотреть «Нежные воспоминания о Париже», а я радовался этому фильму совершенно по-особенному, ведь, глядя на знакомые улыбающиеся лица, я, конечно же, вспоминал собственную историю.

Робер вдруг вынырнул из толпы.

– Давай же, познакомь меня, наконец, – потребовал он. – Я нарочно пришел один.

Я вздохнул.

– Ну ты и фрукт, Робер. Ты сам-то понимаешь это? – Я потянул его за рукав в свой кабинет, где в ожидании начала пили кофе Солен Авриль, Аллан Вуд и Карл Зуссман. – Потом, после окончания, пойдем в пивной бар «Липп», там зарезервирован стол, – сказал я Роберу.

Солен была суеверна. Поднять бокал по случаю премьеры можно только после показа, а до того – плохая примета.

– Солен, вот человек, который сгорает от желания познакомиться с тобой. – Я подтолкнул вперед своего друга. – Несокрушимый оптимист Робер, я когда-то рассказывал о нем.

Солен обратила взгляд на моего друга – белокурого, загорелого, с ярко блестевшими голубыми глазами, и в тот же миг стало ясно, что Робер ей понравился.

– А, Робер! – воскликнула она. – Очень, очень приятно! И почему, собственно, Ален столько времени прятал вас от меня? Вы ведь химик, верно?

– Астрофизик, – сказал Робер и усмехнулся, а сам буквально пожирал глазами блестящую красавицу.

– Астрофизик – это великолепно! – заявила Солен, и всякий, кто ее не знал, прозакладывал бы голову, что она всю жизнь восхищалась астрофизикой и ничем другим. – Вы должны будете рассказать мне об астрофизике подробнее, астрофизика – моя любовь!