Ирина Степановская - Вслед за Ремарком Страница 7

А Нина все не могла прийти в себя – таким контрастным оказалось то, о чем она мечтала, готовясь прийти сюда, и то, что увидела на самом деле.

«Стоило спорить с Кириллом и портить себе нервы вот из-за этого!» – подумала она с горечью про свое первое занятие здесь.

И в голове ее опять закрутились картины недавнего прошлого.

Их машина в ту обратную поездку из Ярославля остановилась на берегу то ли речки, то ли большой канавы. Над клевером жужжали пчелы. Солнце немилосердно жарило кожу. Нина встала рядом с машиной. Хотелось походить босиком по траве, но какая-то странная апатия сковала ее члены. Муж все еще громко плескался и фыркал. По тропинке мимо нее прошлепали деревенские ребята в мокрых после купания трусах, в огромных кроссовках на босу ногу. Они возбужденно переговаривались друг с другом, размахивали руками. Один, шагая задом наперед, чтобы быть лицом ко всей компании разом, запнулся о корень и чуть не полетел Нине под ноги. На их уже хорошо загоревших, несмотря на начало лета, лицах играл веселый отсвет молодости. Двое тащили в огромной сетке что-то тяжелое. Нина услышала, что их громкий спор как раз касался того, какую часть этого тяжелого можно продать, а какую съесть самим. Сначала она не могла понять, о чем они говорят. Она присмотрелась внимательнее. В сетке между двух пар движущихся исцарапанных мальчишечьих ног медленно шевелилась какая-то мокрая темно-зеленая масса. Нина отпрянула, охваченная внезапным брезгливым ужасом, и вдруг поняла. В сетке была добыча. Это были раки, только что выловленные из воды и, очевидно, следовавшие к закопченной кастрюле на прибрежный костер. Нина вспомнила, что, когда они на машине сворачивали с дороги, у обочины сидела другая группа ребят и продавала уже сваренных раков, разложенных кучками на старой газете прямо на траве.

Нина посмотрела мальчишкам вслед и опустилась на сиденье.

– Ничего не изменишь, – сказала она. – Попались в сетку – и судьба решена. Такова жизнь. Не хочешь быть сваренным – не попадайся! – Она протерла очки и зафиксировала в сознании, что шум и плеск со стороны реки прекратились. Значит, муж скоро выйдет к машине. Она попыталась переключиться мыслями на что-нибудь другое, но в душе от встречи с мальчишками остался неприятный осадок. Как-то сама собой всплыла дурацкая мысль, что по гороскопу она тоже Рак. Представитель самого скромного из зодиакальных созвездий.

«Все-таки не очень-то справедливо, что звезды в моем созвездии очень уж маленькие! – как-то по-детски подумала она. – Всего-то четвертой величины!»

Муж наконец появился из кустов, посвежевший, раскрасневшийся. Он, видимо, тоже заметил юных торговцев раками.

– А я бы поел раков! – с вожделенным причмокиванием произнес он. – Жаль, пиво нельзя за рулем, но от одной бутылочки, я думаю, ничего не будет!

– Ты ведь очень торопишься! – не смогла удержаться от сарказма Нина.

– Невозможно ехать, такая жара! Зря ты не искупалась! – Он натягивал брюки на мокрые ноги.

– Я не взяла купальник. И потом, здесь берег такой глинистый! Очень скользкий! Неудобно спускаться к воде.

– Извините, песочка не подвезли! – сказал он и отправился к мальчишкам за раками. Вернувшись, он сел на траву и, нагнувшись над клочком газеты, с хрустом отломил оранжевую клешню. Нине почему-то стало так противно, так больно, будто это ей он вывернул руку. Хитиновая оболочка под его пальцами разламывалась на части, на газету капал прозрачный, слегка зеленоватый сок, Кирилл с шумом высасывал его из рачьих клешней и облизывался. Ей показалось, что ее сейчас вырвет. Она торопливо отошла от машины и пошла через луг по тропинке. Ветер, утешая, обдувал ее лицо ласковыми прикосновениями, и через какое-то время ей стало легче. Неожиданно резко, сзади, загудел сигнал их машины; это муж призывал ее вернуться на свое место. Она, вздохнув, отерла руками глаза, повернула назад. С довольным видом он уже сидел на своем месте и крутил ручку приемника. Его склоненная, такая знакомая голова показалась ей чужой, а макушка какой-то по-птичьему мелкой и, как это ни странно, острой. Молча она открыла дверцу и села рядом.

«Надо успокоиться, – подумала она. – А то действительно нервы слишком уж расходились! Ну не пришлось погулять по Ярославлю, так что же теперь, из-за этого удавиться?» Нина тут же вспомнила вечную присказку своей единственной подруги, той самой, от которой ушел муж. Подруга упоминала ее постоянно к месту и не к месту. В этой присказке выражалась одновременно и вся боль подруги, и вся ее жизненная мудрость: «А на одну зарплату не хочешь с двумя девчонками пожить?»

Нина улыбнулась: так ясно увидела она милое широкое женское лицо, знакомое с детства, в окружении двух таких же широких и добрых девчачьих физиономий. Подруга обожала своих дочерей и жила главным образом для них, имея и меняя после ухода мужа любовников; но имея не для того, чтобы потешить свои инстинкты, а в надежде создать новую семью для девочек, в которой присутствовал бы мужчина – добытчик, советчик и друг.

Пульсатилла было прозвище Нининой подруги еще со школьных времен. Как-то на уроке в учебнике ботаники нашли они с Ниной изображение цветка, лугового анемона. На толстеньком коричневом стебле плотно держались нежные лилово-голубые цветки, похожие на колокольчики. Под рисунком по-латински было написано – Pulsatilla pratensis.

– Так это же про меня! – тут же сказала Нинина подруга. – Стебель-то толстый, а цветок, если приглядеться внимательнее, ну просто как я – нежный и пушистый!

Мальчишки в классе все как один тогда заржали, а прозвище прикрепилось к подруге навсегда. Действительно, она была похожа на этот цветок – коренастая, с плотной фигурой, но имела нимб вокруг головы из легких светлых волос и небесно-голубого цвета глаза.

Кирилл выкинул газету с оранжевой скорлупой.

– Садись! – Он впервые за целый день внимательно взглянул на нее. – Вечно ты какая-то кислая! С глубокой думой на челе! – заметил он ей.

– Чему же мне так уж радоваться? – спросила она, садясь и закрывая дверцу и тоже глядя ему прямо в глаза. – Тому, что в последнее время ты делаешь только то, что ты сам хочешь, нисколько не считаясь с моими желаниями, и я вечно остаюсь за бортом? – Она старалась говорить тихим голосом, взывая, пожалуй, больше не к его сознанию, а к его душе, но он, упрямо набычившись, сердито ответил ей то, что она и так знала:

– Я и не звал тебя с собой!

И она окончательно поняла, что диалог не состоится. Она вытянула из сумочки темно-синий шелковый шарф и окутала им голову на восточный манер. Ей нравилось так носить шарфы. Внешность у Нины была полной противоположностью Пульсатилле: она была хрупкой, довольно высокого роста шатенкой, с темными серыми глазами и нежным, не очень четко очерченным ртом. Сама Нина считала свою внешность довольно ординарной, но Кирилл когда-то, в их лучшие времена, находил очень привлекательными и ее внешнюю хрупкость, и вытянутые пропорции тела, и шелковистые каштановые волосы, и тонкие выразительные руки. Теперь же его раздраженный голос настойчиво, будто град, колотил ей в барабанные перепонки.