Эвелина Пиженко - Единственный Страница 7

— Был бы сын… — скорбно сдвинув брови, женщина смотрела вперёд каким-то отрешённым взглядом, — Сын бы не остался в его фирме… Вот Витя — тот бы сразу ушёл… А зять… он и есть — зять… нечего взять…

— Мама, ну, куда ему идти? Где он ещё найдёт такую должность? Игорь там на очень хорошем счету, зарплата высокая…

— Вот-вот… — мать торопливо кивнула, — Зарплата, положение… Деньги — выше личных отношений, выше благородства и справедливости…

— К чему этот пафос, мама?! Эти деньги он приносит нам с Антошкой. Мы только жить начали, ты сама видишь!

— Пафос… — Ирина Германовна горько усмехнулась, — Вот что значит — отрезанный ломоть… Мужа защищаешь… А у матери — пафос! Ты хоть сама слышишь, что говоришь? «Жить начали». Вам по тридцать одному скоро исполнится, а вы только жить начали?! А кто в этом виноват, не Игорёк твой?!

— Ну, вот, приехали… — Элина резко поднялась с дивана, — Мам, ну, зачем ты всё собираешь?! Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но зачем всё вспоминать?!

— Затем, чтобы ты не повторила моих ошибок!.. — вскочив вслед за дочерью, Ирина быстро прошла к окну, — Жизнь пролетит, и не заметишь… Останешься, как я…

— Разве у тебя были ошибки? — Элина удивлённо посмотрела на мать, — Вы с папой — идеальная пара… Были…

— Я тоже так думала… А, видишь, как вышло… Он слишком податливый… Вот и не смог удержаться от соблазна. Конечно… — женщина язвительно усмехнулась, — Молодая, ничем не обременённая… Не то, что я…

— Ты тоже молодая, — смягчив голос, Элина снова подошла и обняла мать, — и тоже не обременённая.

— Нет, Элечка… — уже совсем тихо ответила Ирина Германовна, — Уже не молодая. И обременённая… Знаешь, сколько мне вменили обязанностей? Хоть до ночи из больницы не уходи. Хотя… с другой стороны, и — хорошо. Забываюсь…

— Мам… — Элина немного помолчала, как будто собираясь с духом, — А, если папа вернётся… Ты его простишь?

— Он не вернётся…

— Ну, откуда ты знаешь? — Элина попыталась заглянуть матери в глаза, — Другие ведь возвращаются!

— Я не хотела говорить… — Ирина отстранилась от дочери и, пройдя назад к дивану, устало опустилась на мягкое сиденье, — Он подал на развод… Позавчера пришла повестка….

— Он что… — услышав новость, Элина вновь почувствовала, как в груди закипает волна возмущения, — Он что, совсем сдурел?! Ну, я сейчас… сейчас я ему позвоню…

— Не надо!.. — глядя, как дочь мечется по комнате в поисках телефона, Ирина Германовна, попыталась её остановить, — Элечка!.. Не надо…

— Как — не надо?! — та возмущённо остановилась напротив, — Я всё ему скажу!.. Совсем с ума сошёл!.. Ну, ушёл… ладно… всё бывает… Но — на развод-то зачем подавать?!

— Вот и я… — мать вытерла ладонью слезу со щеки, — Я так же… Вроде уже осознала, что Серёжа ушёл… даже начала смиряться… А когда повестку увидела — снова всё оборвалось… Стало так больно… В тысячу раз больнее, чем тогда, когда он мне всё рассказал…

Глядя, как мучается мать, Элина мучилась сама… Она искала и не находила слов утешения, всё больше и больше склоняясь к мысли, что их, этих самых слов, просто нет. Мысли об отце сейчас заставляли её метаться из крайности в крайность… Ей было тяжело даже представить, что она вычеркнет навсегда его из своей жизни, она готова была простить его и принять всё так, как есть, лишь бы не потерять его навсегда… и, в то же самое время, боль, обида, неприятие его поступка вызывали у неё чуть ли не физическую боль, спустя какое-то время трансформирующуюся в полное опустошение и желание забыть о человеке, которого она называла своим отцом.

Кое-как взяв себя в руки, Элина посмотрела на часы — скоро должны были прийти муж и сын. Ей совсем не хотелось продолжать в их присутствии тяжёлый разговор.

— Что же он наделал… — не обратив на это внимания, Ирина Германовна уронила лицо в ладони, — Что же он наделал…

— Успокойся, мама… — чувствуя, что истерика затягивается не ко времени перед самым приходом Игоря, Элина попыталась уговорить мать, — Нужно жить дальше.

— Я не знаю, как жить… Он всё пустил под откос, всё разрушил… Он убил меня… понимаешь?.. Убил…

— Мам… ну, хватит… Жизнь на этом не закончилась, — выйдя в кухню, молодая женщина достала из холодильника красную в белый горошек кастрюлю.

— На следующей неделе юбилей у Корецких… — Ирина Германовна проследовала за дочерью, — Мы приглашены оба… Вчера звонил сам Василий, он просил прийти меня, несмотря ни на что… Но я уверена, что Серёжа тоже придёт.

— Может, тебе не ходить? — Элина с тревогой посмотрела на мать, скорбно присевшую у стола.

— Не ходить?.. — женщина вдруг гордо распрямилась, — Показать ему свою слабость?.. Показать ей свою слабость?! Чтобы потом меня все жалели?!

— Не знаю… — Элина с сомнением покачала головой, — Тебе будет тяжело…

— Тяжело… — кивнула в ответ Ирина, — Но не пойти ещё тяжелее. Он будет думать, что я испугалась этой встречи.

— Пусть думает. Ты уверена, что выдержишь?.. Он же придёт не один.

— Я должна… Я обязана выдержать… но… — слёзы вновь покатились по щекам, — Я не знаю… я не знаю, к а к…

Услышав, как в двери поворачивается ключ, Элина радостно выпорхнула в прихожую. В этот раз она с особым удовольствием приняла появление у них в гостях Кирилла — тот пришёл вместе с Игорем. Элине всё труднее было слушать жалобы матери, на которые она не находила должных утешений — повторять одно и то же было сложно и утомительно, тем более, Ирине Германовне легче не становилось. В будние дни было ещё терпимо — мать возвращалась с работы позже всех, и немного стеснялась зятя, но вот в выходные, не зная, куда себя деть, женщина впадала в привычное уже уныние. Она несколько раз пыталась вернуться к себе домой, но снова возвращалась к Элине — в пустой квартире одиночество наваливалось на неё с новой силой.

Зная характер мужа, Элина уже с некоторой опаской посматривала на него, ожидая очередных ссор — сказать открыто, что присутствие тёщи ему начинает надоедать, Игорь бы не смог, но накапливающийся негатив мог в любую секунду вылиться в очередные придирки к жене или сыну. Поэтому визиты Кирилла, благодаря которым супруг отвлекался от тёщиных проблем, Элина воспринимала с благодарностью.

— Послушай, Эля… — глядя, как дочь в очередной раз наливает в чашки кофе, чтобы отнести его мужчинам, Ирина Германовна строго поджала губы, — Почему ты позволяешь так собой понукать?!

— В смысле?.. — Элина непонимающе уставилась на мать.

— Да ты как служанка весь вечер с этими чашками носишься!..