Ребенок от отца моего мужа (СИ) - Багирова Александра Страница 7

Щеки горят. Меня колотит от гнева. Я на грани истерики, и только злость не дает мне разрыдаться.

— У тебя есть шанс изменить мое мнение. Покажи, что ты можешь стать матерью. И возможно… я пересмотрю свое решение.

— Ты что сделаешь?! — глаза застилает кровавая пелена. Впиваюсь ногтями ему в шею, — Кем ты себя возомнил? Вершитель судеб?

В легких кончается кислород. Сердце сдавливают стальные обручи. Как я могу любить этого человека?

— Ты холодный, бездушный монстр, — кричу ему в губы, раздирая кожу на шее до крови.

— Продолжай, Илона не сдерживайся, — он ухмыляется, забавляется. — Выскажи все.

Звонкая пощечина разрезает воздух. Замахиваюсь еще раз, но он перехватывает мою руку, пальцы в его крови. Целует ладонь. Поднимает на меня взгляд. От карих глаз по-прежнему веет холодом, но там внутри, где-то очень глубоко, полыхает пламя. И я лечу на это пламя как мотылек. Понимаю, что сгорю… нет сил остановиться.

— Ненавижу… — ударяю другой рукой его в грудь.

— Еще раз повтори, — прижимается ко мне плотнее, снова нависает, придавливает к холодильнику. — У тебя это потрясающе выходит…

— Ненавижу… Гад… Предат… — а дальше мир замирает, наши губы сливаются в поцелуе.

Все те чувства, что искрились вокруг нас, обиды, ненависть, страсть, любовь, смешались в такой коктейль, который не подконтролен ни мне, ни ему.

Еще раз. Один только раз. Я дотронусь до любимого тела. Утону в его ласках. Растворюсь в нем на одну ночь. Я буду себя корить, безусловно, пожалею, но сейчас любовь побеждает все, сжигает горечь обид, разрушает ледяной панцирь. Торжество чувств правит нами, огонь гнева больше не обжигает, он соединяет, показывая, что может быть только между людьми, у которых сердца бьются в унисон.

Глава 11

После той ночи наступило шаткое перемирие. Я не нашла в себе сил отказаться от него. Мучаюсь угрызениями совести, понимаю — это неправильно. Нет будущего у таких отношений. Любовница никогда не станет женой. Это моя иллюзия счастья. И я как сумасшедшая упиваюсь ей. Наслаждаюсь моментами рядом с ним.

Подсознательно отдаю себе отчет — это агония. Я вдыхаю последние глотки воздуха, пропитанные Владом. Краду у судьбы мгновения счастья. Стараюсь запечатлеть в памяти мельчайшие детали. Ведь вскоре у меня ничего не останется кроме воспоминаний и нашего сына. И рядом с этой горькой уверенностью в скором крахе моей любви, во мне расцвела слепая надежда. А вдруг все может быть иначе?

Я мечтаю, что в один из дней Влад придет ко мне и скажет, что остается навсегда. Признается в любви. И мы вместе будем с нетерпением ждать рождения сына. Я так хочу для своего малыша полной семьи. Чтобы он с первых минут жизни всегда улыбался, ощущая безграничную любовь папы и мамы.

Даже несмотря на наше перемирие, все уже не так как раньше, иначе. Мы мало говорим, от Влада веет холодом и отчужденностью, и при этом он все равно остается внимательным. Часто смотрит странным изучающим взглядом, словно хочет залезть мне в голову. Он щедр, часто присылает машину с водителем, и меня возят на шопинг в торговый центр. Ограничений по тратам нет. Только мне не нужны подарки, если нет главного. А так я еще больше ощущаю себя продажной. Может, он этого и добивается, подчеркивает, таким образом, мой унизительный статус?

Хотя мое теперешнее положение — это мечта многих одногруппниц. Но каждому свое. Я хочу любви. И она возможна только с Владом. Но с ним у нас все остается по-прежнему только ночами. Появляется какой-то надрыв. Дикая потребность друг в друге. Как два изголодавшихся зверя мы даем волю своим эмоциям.

А наутро возвращаются холод и отчужденность. В воздухе висит неопределенность. Нормальный диалог между нами так и не наладился. Невидимая, но очень крепкая стена мешает сблизиться. Не могу я больше существовать в подвешенном состоянии. У нас будет малыш. Хочу, чтобы он откровенно со мной поговорил. Мы должны все выяснить.

С этими мыслями я проснулась утром. Прошел месяц. И ничего не поменялось. Влад очень часто со мной. Почти все ночи. Даже не представляю, что он говорит жене. И мне ее жаль, и себя тоже. Я запуталась. Мне нужно твердо стоять на земле, знать что ожидать от завтрашнего дня. Нам пора поговорить. Дальше откладывать разговор бессмысленно. Сердце сжалось от страха. А может пусть идет, как идет? Влад ведь рядом. Про то, чтобы забрать ребенка он больше ни разу не говорил. Только возил в клинику еще раз. Постоянно интересуется, как я себя чувствую.

Нет. Не могу я жить во лжи. Она ведь его тоже любит. И что мы так и будем разрывать его на части между собой? И сколько я так протяну? Когда сойду с ума от мыслей, как он ласкает жену? Ведь если он не со мной и не на работе, то с ней. Мое призрачное счастье своего рода обезболивающее. Но раны становятся все глубже. Ситуация тянет нас всех в зыбучую трясину.

С трудом отсидев на парах. Я зашла в кафешку перекусить, а потом до вечера ходила по городу. Сегодня я решила поговорить с ним откровенно, открыть ему свое сердце полностью, положить в руки, сделать шаг. А дальше… Боюсь думать… Боюсь загадывать… Но при любом исходе этот разговор необходим.

Воинская часть, где работает Влад, окружена парком. В период, когда ничто не омрачало нашего счастья, и я летала в розовых облаках — это было частым местом наших встреч. Истосковавшись по любимому, я ждала его за огромным деревом, пряталась. Он всегда шел домой через парк к своей машине. Я выбегала ему навстречу и бросалась на шею. И сколько было радость в карих глазах. Тогда они светились от счастья, и можно сколько угодно называть меня наивной, но я верю, тогда он излучал искренность.

Сейчас я решила поступить так же. Спряталась за деревом. Решила, что отсылка к прошлому, поможет вызвать его на откровенность.

Ждать пришлось полтора часа. Я как верный, преданный пес смотрю в одну точку в ожидании своего хозяина, переполненная слепой надеждой.

Он появился на горизонте под руку со сногсшибательной блондинкой. Яркая женщина, с идеальной фигурой и золотистыми волосами. В этот момент я себе напомнила черную ворону. Куда моим смоляным волосам до вот этих невероятных локонов.

Я спряталась за деревом, но продолжаю поглядывать — это выше моих сил. Не хочу смотреть, больно до безумия, и все равно продолжаю истязать себя.

— Владик, я сегодня была у врача. Есть небольшие проблемы, — слышу звонкий голос с нотками грусти.

— Что-то серьезное? — обеспокоенный голос любимого.

— Врач назначил дополнительное обследование, — вздыхает. — А так переживаю, милый, чтобы с нашим малышом ничего не случилось, — кладет руку себе на плоский живот.

— Светик, есть серьезная угроза? Конкретнее!

Больше я на них не смотрю. Сползаю по дереву вниз. Кусаю себя за руку, чтобы крик боли не вырвался из горла.

Глава 12

Судьба поставила точку за меня. Уничтожила слепую надежду, безжалостно растоптала ее. Она беременна… А может у них есть еще дети… Я ведь ничего толком о нем не знаю. Он как-то лишь упоминал, что его жена погибла. Я наивно считала его вдовцом. Вся моя жизнь — это минное поле, ошибка за ошибкой. И я продолжаю набивать синяки, продолжаю кромсать свою душу, и не могу перестать любить.

Перед глазами кадры их идиллии. Как он переживает за нее. А я… развлечение… девочка на ночь… Поигрался, выкинул, забыл, занавес. И ведь она ни в чем не виновата, она такая же влюбленная дура, как я. Мы полюбили лицемера. На мое место придет другая… он ведь не остановится…

Только я больше не могу участвовать в этой трагикомедии. Не верю себе. Он вернется, снова прикоснется, словит в капкан своего взгляда, и моя стена обороны разлетится вдребезги. Понимаю — люблю, вопреки всему. И в этом моя слабость.

Я выла под деревом до глубокой ночи. Проходили люди, смеялись, шутили, никто не обратил на меня внимания. Незаметная, никому не нужная. Только сыночек нуждается во мне. Для него надо жить. Ради него я должна спастись. Влад привязал меня к себе такими цепями, что даже сейчас я не имею ни малейшего понятия, как их разорвать.