Виски по-ирландски (СИ) - Левина Ксюша Страница 7

- Хавьер... - Билли подошла и спряталась у него на груди.

- Нет, нет. Мы будет танцевать!

Он взял её руку, балкон просторный, они будут танцевать под старую музыку. Какая красивая музыка, какая невероятная ночь, как сильно она сейчас любит. Они танцевали и были одним целым. Она и Хавьер, они идеальная пара. Она так хочет, чтобы он был вечен, как и этот незамысловатый танец. Они не мастера танцевать, но уж покружиться в вальсе могут.

- Я очень счастлив, Билли. Ты сделала мою жизнь лучше.

- Я надеялась, что смогу.

- Ты счастлива сейчас? - у него голос, как у Фел. Успокаивающий, только его тон пробирает до мурашек. Внутри сладко ёкает, и хочется обнять его так крепко, чтобы сердца бились как одно.

- Ты большой мальчик, а задаёшь такие глупые вопросы...

- 3 -

- Пап, - начал Тео, но дальше говорить не решился.

Кладбище не пугало его, ему даже впервые казалось, что он может поговорить с отцом по-настоящему наедине. Да, Хавьер не ответит, но в конце концов, иногда он должен слушать. Тео же его слушал.

Он не так представлял себе могилу всё это время. Пол года он мысленно рисовал себе эту сцену, и всякий раз видел иную картинку. Во первых, он ожидал скромного, строгого камня, а не вычурной громады с крошечной надписью у основания: "Острова Блаженных ждут тебя". Чёртова ирландка и раковая опухоль даже похоронила его по-своему! Среди ровных одинаковых могил, он тут как праздничный обелиск.

В день прощания с отцом, Пандора звонила Тео и рассказывала, что Билли не позволила родным грустить. Она устроила то, что назвала "похороны по-ирландски". Чуть ли не вечеринка, где все вспоминали покойного "добрым словом". Кощунство! Тео её не понимал, ни как "мать", ни как "жену" и всё в ковычках, потому что они не была ни тем, ни тем. Она - раковая опухоль, не больше.

У надгробия обгоревшая не то лампадка, не то чаша. А там пепел и остатки недогоревшей бумаги. Тео вытащил из пепла несколько почти нетронутых кусочков, затушенных дождём до того, как огонь их поглотит, и прочитал еле заметные, закопчёные слова.

"... отношение к женщинам....... маменькиным сынком".....дичайшая..."

- Сука! Даже тут не оставляешь его! Неужели приходишь на меня жаловаться! - прорычал Тео. - Маменькин сынок? Смешно!

Он вернул остатки писем на место, решив, что и растоптать и выбросить их, было бы ребячеством, а потом наклонился, будто Хавьер бы так лучше расслышал, и прошипел: "Это она тебя убила! А ты так ничего и не понял, отец!"

***

Эстель всегда оставляла в холодильнике печенье для Агнеты. А ещё молоко, девочка была уже достаточно взрослой, чтобы не подогревать его в микроволновке, но недостаточно взрослой, чтобы обходиться просто стаканом воды перед сном.

В первый раз Билли пришла к Агне с молоком и печеньем, когда девочке было почти девять. Они тогда совсем не общались, но Билли уже знала, что Агне очень любит книги, только читает очень медленно. Это был последний день, чтобы прочитать "Хоббита", конец учебного года, и последняя контрольная уже маячила на горизонте, а Агне не прочитала ещё и половины. Она мучилась, пыхтя над сложными именами хоббитов, психовала, но никак не могла бросить книгу и прочитать краткое содержание. Билли в тот вечер взяла тарелку шоколадного печенья, два стакана тёплого молока и пришла в спальню Агне.

- Хочешь, я сама тебе почитаю? Вслух, - спросила она.

- Я уже не маленькая, чтобы мне читали вслух, - Агне нахмурилась, она была совершенно серьёзна.

- Ну какая разница? Зато это будет очень быстро. Тебе осталось всего несколько глав, да?

- Тут много... несколько часов читать!

- Думаю, что я справлюсь! - улыбнулась Билли, вручила Агне печенье и молоко, а сама взяла книгу.

К тому моменту, как Билли прочитала: "Рассмеялся в ответ Бильбо и протянул кудеснику табакерку.", Агне уже еле держала глаза открытыми. Она дожевала своё печенье еще две главы назад, с того момента слушать было уже совсем тяжко, а уж как тяжко было Билли и говорить нечего, она, мягко говоря, устала и горло пересохло.

- Неужели всё? - спросила девочка, пролистывая странички с примечаниями в поиске новой главы.

- Всё, спи. Теперь ты прочитала Хоббита.

Так Билли завоевала когда-то Агне, а теперь уже который год, каждый вечер повторяла свой подвиг. Вот и теперь она спустилась на кухню за молоком и печеньем, чтобы читать с девочками "Гарри Поттера". Конечно, Фел была уже достаточно взрослой, но почему-то всё ещё очень зависимой от простых чувственных радостей. Во всём этом действе была какая-то особая магия "семейности", что не давала жительницам дома рассыпаться и потеряться. Билли открыла холодильник и зачем-то уставилась в него. Постояла какое-то время, закрыла. Вспомнила зачем пришла и открыла снова.

- Молоко и печенье? Почему ты ещё не жирная? - спросил Тео.

По спине Билли пробежал холодок, она не могла ничего с собой поделать, он жутко, невозможно пугал. И смотрел так, будто знает какую-то тайну, личную и мерзкую. Как будто точно уверен, что одержит победу, в войне, которую сам объявил. Эти его неожиданные появления - самое худшее, Билли просто не успевала к ним морально подготовиться.

- Почему бы тебе не лезть не в своё дело? - она нервничала. Утром приходили адвокаты, чтобы официально зачитать завещание Хавьера ещё раз. Тео оказался недоволен тем, что Билли досталось семь процентов доходов, а дом будет принадлежать ей ещё пять лет, пока не станет совершеннолетней Агне. Это читалось по его лицу и по почти осязаемому отвращению.

- Ты мне грубишь. Мне не нравится, - он забрал у Билли стакан молока и выпил половину.

- Что-то ещё не нравится?

- Твоё присутствие тут, - ещё глоток. Билли покосилась на всё ещё открытый холодильник, проверяя есть ли ещё один пакет. Эстель была до неприличия запаслива и держала пару литров ультрапастерелизованного просто так, на всякий случай. - Твой высокомерный вид. Твои мелочные цели. То, что ты пытаешься привязать к себе девочек, - он поддел пальцами тарелку с печеньем и она полетела на пол. Звон в ушах, шкорки по голым ногам. - То, что какая-то девятнадцатилетняя шалава пришла в дом моего отца, - он наступал, Билли поторопилась убрать стакан, который всё ещё держала в руках. - То, что она считает этот дом своим, - он был так близко, будто сейчас достанет нож и пырнёт её в живот.

Билли боялась, очень сильно, но ничего сделать не могла. Да и что он может? Ударить? Выгнать на улицу? Лишить всего? Она была уверена в себе, потому что ей всегда было куда пойти, потому что он бессилен во всём, что касается детей, потому что правда не на его стороне.

- То, что она наивно полагает, что я ничего не смогу с ней сделать. Ты откажешься от всего. Рано или поздно. И уйдёшь. И больше никогда не скажешь ни слова моим сёстрам, ни племяннику, - "Мне не страшно! Мне не страшно! Мне не страшно!" - Бу!

Она вздрогнула, ударилась о стол копчиком, а он засмеялся. Это было его персональное: "До свидания!"

Сделать больно и уйти.

Билли согнулась пополам, часто вдыхая и выдыхая. Она не видела раньше неприкрытой злости, не видела откровенного вызова, никогда не испытывала чувства страха и беспомощности перед человеком. В этом доме она всегда была в безопасности, это её дом. Даже если через пять лет его придётся оставить.

***

Всю ночь Фелиса провела у постели Билли, которая лежала с высокой температурой. Анна поставила укол, но температура не спадала почти до самого утра, вероятно оттого, что Билли периодически начинала плакать и тихонько скулить. Она каталась без сна по кровати, а Фел пыталась ей хоть как-то помочь. Читала, пела колыбельную, разговаривала, молчала, приносила ромашковый чай и тёплое молоко, но Билли только изучала тени на потолке и просила Фел хоть немного поспать и не беспокоиться.