История шрамов - Кая Север Страница 7

Так я и превратилась из загадочной новенькой в непроходимо тупую деревенщину. Не то чтобы меня это сильно парило — но статус все же был так себе. А когда все вокруг то и дело заводят разговоры про то, в какие колледжи собираются подавать документы, учителя задают сочинения про будущее, а ты даже в названии допускаешь ошибку, становится и впрямь неприятно. Точнее, когда ты сам понимаешь, что будущее у тебя, в общем-то, не шибко радужное. Дурам, которые могут напялить короткую юбку и пойти зарабатывать официанткой, еще как-то можно выжить. А вот что делать дурам, которые даже и того не могут?

Конечно, я пыталась догнать. Занималась по несколько часов в день. Но дело продвигалось ужасно медленно. Мне приходилось вспоминать, как умножать дроби и решать уравнения — а такой багаж знаний никак не годился для выпускного класса. Можно было сколько угодно реветь, ломать карандаши и бросаться учебниками в стену — но прогрызаться сквозь школьную программу нескольких предыдущих классов, безнадежно упущенную, было очень, очень, очень сложно.

И словно мало мне было того, что все время уходило на эту гребанную учебу — математику, географию, историю, английский, хренова туча сраных предметов! — так еще здесь требовали внеклассной деятельности. Видимо, в силу того, что в этом долбанном городишке подросткам заняться было совершенно нечем. И как мне повезло попасть в класс, где добрая половина так называемых "умниц" еще и были главными зазывалами во всю эту мутотню? Когда прошли те времена, когда школьники курили, кололись и бухали на вечеринках и в школьных туалетах? “Куда я вообще попала” — хотелось мне завыть в очередной раз, когда после уроков нас дергали в спортзал на очередное выступление местной спортивной команды. И "какого блять вообще хера?" — мысленно выла я, когда видела очередную листовку от этой гребанной Стейси Майер, выдвигающейся в школьные президенты.

Собственно, словно мало мне было косых взглядов в мою сторону, так еще я ведь и впрямь несколько раз сказала ей это вслух. Любые попытки привлечения меня к их "девчачьей" деятельности оканчивались провалом, и видимо, это сыграло свою роль. К слову, я ведь сперва поверила, что та выходка со злополучной жвачкой была единоразовой. Искренне считала, что справляюсь — учусь же вот, хожу в школу, не опаздываю и прилично выгляжу. Тетка Кэрол, правда, пыталась отговорить меня от извечной толстовки, но для таких перемен в себе мне было еще рановато.

Но я ошибалась. Рано или поздно меня должно было перекрыть. И, как назло, это случилось в самый неподходящий момент, на глазах у всех. Именно тогда, когда ебанашка Стейси решила затеять очередную громкую речь среди своих подруг, заглядывающих ей в рот, за соседним столиком в столовой. Меня можно было хоть немного оправдать, если бы она говорила обо мне; но нет — она просто рассказывала, как будет клево, когда она станет президентом. Когда она проявит инциативу по улучшению школьной дисциплины и местного стиля. Продвинет школу на новый уровень.

То есть, введет школьную форму.

В тот момент, когда я это услышала, меня и перекрыло. Как тогда, на парковке. Как тысячу раз до этого, с отчимом. Не помня себя, я схватила первое, что попалось мне под руку — жаль, что это не было что-то горячее, а лишь стакан с яблочным соком — и, недолго думая, бодро шагнула прямо к их столику, чтобы вылить содержимое прямо на ее голову.

Я не помнила, что и зачем я делаю. Помню лишь, что мне стало дико хорошо. Чуть ли не впервые за месяц, что я провела здесь, в Техасе.

Конечно, чувство вины, как и с тем парнем, Альком, меня накрыло быстро, пусть и гораздо в меньшей степени. Но в тот момент мне было очень и очень хорошо. 

Какая разница, что после этой выходки меня отправили к директору, влепили выговор и оставили после уроков? Зато теперь Стейси знает, кто за нее точно, ни при каких обстоятельствах не проголосует.

***

Настроение к моменту, когда я оказалась после уроков в кабинете, полном таких же неудачников, как и я, уже было паршивым. Словно кайф от наркоты уже отпустил, и теперь тебе невероятно хреново. Гребанная реальность все так же оставалась до охренения дерьмовой. И маленькая сладкая выходка в отношении умницы-красавицы Стейси теперь станет в первую очередь для меня сущим кошмаром.

Я подумала было, что среди таких же отбитых фриков, как и я, может и получится завести себе друзей. Стоит только почаще выводить окружающий мир из себя — и вот ты попадаешь в компанию, которая тебе подходит. Но не тут-то было — даже среди тех, кого оставляли после уроков, не было никого мало-мальски, с кем можно было бы притереться.

Еще и очередное сочинение заставили писать... "Как я могу изменить этот мир". Пиздец. 

Когда на пороге класса внезапно появился тот мрачный хмырь, я усилием воли заставила себя не сжаться в комок, как мне всегда хотелось, стоило мне увидеть эти злые, желтые глаза. Слишком выступающие косточки челюсти под ушами, неприятно подчеркивающие острую хищность его лица. Впрочем, почти сразу мне стал понятно, что Альк пришел сюда обсудить что-то важное с завучем, а не отбывать наказание. Мне только и оставалось, что усмехнуться иронии. Почему после уроков оставляют каких-то задохликов, жующих табак за мусорными баками, да неудачливых граффитистов, а не таких, как он? Или он настолько крут, что даже наказания проходят мимо него?

Правда, моя ехидная улыбочка тут же сползла с лица, стоило Альку посмотреть на меня. Не знаю, что было в этом взгляде, но я решила, что скорее всего — он до сих пор злится. Так что мало-мальски вспыхнувшая во мне надежда хоть какой-никакой общности с кем-то в этой дрянной школе тут же угасла.

"Как я могу изменить этот мир".

Пустой лист, за который я еще не бралась. Подумать только, в этой полной напускной морали школе даже наказания за проступки совершенно идиотские. В прежней школе нас бы оставили мыть спортзал или разбирать книги в библиотеке. Тяжелая работа, все такое. Но сочинение?!

Недолго думая, я решила сделать то, в чем я была сильнее всего. На шикарный рисунок полового органа у меня ушло секунд тридцать, не больше. Зато какой реалистичный!

После чего я подняла руку, своим явным нетерпением отвлекая завуча от разговора