Исповедь Мотылька - Айя Субботина Страница 7

— Достойная цель, — говорю со всей искренностью. — Готов помочь, ты же знаешь.

— Спасибо, Олег, — с облегчением выдыхает она.

Уже который год нас связывают… довольно близкие отношения, и это — далеко не первый раз, когда она просит помочь деньгами. И каждый раз издает примерно один и тот же звук, как будто по-настоящему боится услышать отказ.

— Я передам тебе реквизиты? — Спрашивает, ждет моего кивка и продолжает, мгновенно переключившись на деловой тон. — Полную отчетность гарантирую, ты же знаешь, все финансовые документы лягут тебе на стол.

Просто киваю, потому что нет смысла в который раз говорить, что мне по большому счету не важно, как она распорядится деньгами. Для нее это какие-то заоблачные суммы, а для меня — просто пара денежных переводов и некоторые приятные бонусы в виде уступок для бизнеса, участвующего в благотворительности. Ни раз даже не заглядывал в те толстые папки, которые Ирина приносит в качестве доказательства.

Нам меняют блюда — и теперь мы просто ужинам и говорим, наслаждаясь хорошим вином и качественно прожаренным мясом. Такие встречи для меня, как отдушина, когда можно расслабиться и почувствовать себя не машиной для заработка денег, а живым человеком. Вроде грех жаловаться, но изредка даже самым отъявленным одиночкам нужен кто-то для самого банального разговора.

А после ужина, чтобы не нарушать традицию, едем к Ирине домой. Я не спрашиваю ее согласия, она не интересуется моими планами на ночь. Мы редко вот так встречаемся, но всегда заканчиваем общение сексом для тела и немного для души.

Ее тело все еще очень привлекательно, нигде ничего не обвисло и не торчит жировыми складками плюнувшей на себя женщины. Ирина знает, чего хочет, а потому сегодня берет инициативу в свои руки и укладывает меня на спину. Позже, мокрые и уставшие, обмениваемся пожеланиями спокойной ночи. Тискаться и часами разговаривать после секса — удел молодых. Мы оба получили, что хотели. Вечер удался.

Почти удался.

Потому что в этот раз, вместо того, чтобы сразу уснуть, проверяю телефон, чтобы убедиться — номер Ви никуда не делся.

И меня даже немного грызет совесть за то, что я, лежа в постели с одной женщиной, думаю о другой. Хотя одна мне просто друг и партнер, а другая вообще годится в дочери.

Перед глазами проносится маленькая квартирка Пуговицы. И в голове не укладывается, что когда видел Ви в последний раз, у нее была кровать с палантином и своя собственная корона из серебра. Пашка в дочке души не чаял. Обожал до безумия, хоть они с Мариной рано стали родителями, и оба были жутко избалованными. Я был бы первым, кто на чистоту сказал другу, что с ребенком стоит повременить, и в ответ заслуженно получил в глаз, с предупреждением держать свое ценное мнение при себе, если им не интересуются.

Переворачиваюсь, натыкаюсь на спящую Ирину на соседней подушке.

Она — хорошая женщина. Кто-то, наверное, сказал бы — беспроблемная. Никогда не грузит меня своими делами и бытом, никогда ни о чем не просит. А в редкие дни, когда могу позволить себе выспаться, и мы остаемся у меня, утром сама уезжает, иногда даже не разбудив меня поцелуем и простым «пока». Полностью самодостаточна и ни от кого не зависит. Как и я. И у нас обоих за спиной много боли и разочарований, чтобы теперь мы могли ценить то немногое, что можем друг другу дать: приятное общение и приятный секс.

Раньше, до смерти Ани, мы практически не общались, хоть Ирина была практически на всех семейный торжествах. Обычно просто иногда пересекались в диалоге или обменивались пустяковой информацией. Сблизились мы гораздо позже, когда оба и практически одновременно оказались полными одиночками.

После потери жены я долгое время сторонился женщин. Не знаю, почему. Не мог смотреть на других, не хотел. Видел людей, но не видел женщин.

Полностью, как говорят, с головой ушел в работу.

Приумножил капитал.

А вот если посмотреть со стороны, даже как-то глупо и сопливо получается: я, еще не окончательно старый пень, мечтающий о полноценной семье и наследнике, ударился в полнейшее затворничество, не подпускаю к себе никого на расстояние пушечного выстрела. А желающих вроде как предостаточно: каждый день какие-то «случайные знакомые» всплывают, преимущественно возраста Пуговицы, хоть иногда попадаются хищницы и покрупнее. И все наперебой рассказывают, где и как мы пересекались, и что я проявил интерес к идее, и обещал личную встречу, но не перезвонил. Среди них точно были те, кому стоило бы дать шанс.

Но сначала я был слишком в себе, потом откладывал на годик, и еще на годик.

А потом защита вошла в привычку, а работа оказалась не такой уж плохой женой. По крайней мере у нее никогда не болела голова, чтобы меня отыметь.

Но я все равно оставался мужчиной со своими потребностями, надо сказать, такими же активными, как и в двадцать. И Ирина, почти полная моя ровесница, не хотела размениваться на молодых любовников, и всегда посмеивалась над теми, кто не стесняется выставлять рядом мальчика совершенно определенного ремесла. Но и у нее смерть мужа напрочь отбила желание заводить долгоиграющие отношения.

После гибели жены я напрочь обрубил все связи с ее семьей. Не хотел, чтобы кто-нибудь, даже случайным словом или воспоминанием топтался по могиле моей боли.

А года три назад мы с Ириной случайно столкнулись на каком-то мероприятии и как-то не сговариваясь ухватились за эту встречу. Быстро сбежали после официальной части, и за бокалом вина я узнал, что она овдовела, и снова стала «женой» — вездесущего Труда. Наши одиночества притягивались слишком очевидно сильно, чтобы в ту же ночь мы не оказались в одной постели. А утром она первая сказала, что для нее это был просто секс и сброс напряжения.

Мы провели вместе утро, попрощались и обменялись телефонами.

Через неделю я позвонил и предложил вместе сходить на выставку.

Вот так мы с Ириной нашли друг друга. Спонтанно, ничего не планируя, ничего друг от друга не требуя.

Но сегодня я так и не смог толком расслабиться.

Потому что в голове торчала Ви в той маленькой убогой квартирке, где в кране толком нет горячей воды, а из окна вид на богом забытое строительство. Ви возвращается домой одна, пешком по этажам, где темно как в жопе. И зарабатывает тем, что улыбается и