Влюбись в меня себе назло (СИ) - Медведева Татьяна Леонидовна Стелванда Страница 7

Только братцу моему с ней ничего не светит. И не потому, что Настя старше его на три года. Просто у неё уже есть жених. Совсем взрослый парень, который ходит в моря, а значит зарабатывает хорошие деньги. У него есть машина, квартира. Да и, похоже, Коробова его любит, а на Никиту она совсем не обращает внимания.

А о Донцове я вдруг вспомнила, как он смеялся над одной девчонкой, которая бегает за ним.

- Мы походили-то с ней три дня, не больше. Я понял, что мы не можем быть парой, сказал ей об этом и попрощался. Она же, тупая, влюбилась в меня и стала везде преследовать. Стала сталкером, тьфу! Куда ни пойду, за мной прётся. Еле отвязался, пришлось полицией пригрозить, - сказал с презрением и насмешкой.

Тогда я ему сочувствовала, а девушку осуждала за отсутствие гордости. Теперь сочувствую ей, а по нём слёзы лью внутри себя. Но всё равно не стану за ним бегать. Научусь презирать и ненавидеть. Буду при нём гневно ноздри раздувать и сжимать кулаки, однако ни единого шага не сделаю ему навстречу, тем более вслед за ним!

Глава IV

Как я уже отмечала, в моих родственных связях несведущему человеку сложно разобраться. Спустя пять лет после того, как мама и папа Дима поженились, они решили родить собственного ребёнка.

К тому времени родители отчима надумали переехать в посёлок под Хабаровском, где оба родились и выучились в школе - потянуло их на родину. Дедушка всю свою трудовую жизнь ходил в моря, долго был старшим механиком на рыболовецком судне. В Тихинске он с женой построили в конце девяностых годов большой дом с мезонином из кирпича. Поскольку они помогли купить квартиры двум своим старшим дочерям в краевых городах, то решили дом после своего отъезда передать сыну Дмитрию.

После их переезда, мы продали "двушку", полученную мамой от своего дедушки в наследство - он её воспитал - и перебрались из квартиры в собственный дом с садом и небольшим огородом. На вырученные деньги папа Дима внёс кое-какие изменения в обустройство дома, построил гараж и купил машину.

Наш так называемый коттедж не такой уж большой и совсем не показушный, если сравнивать его с другими частными домами, построенными в городе в последнее десятилетие. Выглядит обычным скромнягой мансардного типа - без эркеров, балконов, башенок, колонн и крытых террас. Есть, правда, застеклённая веранда, которой мы пользуемся в основном летом.

Итак, у нас появилось много жилплощади, мы с Никитой стали спать в отдельных комнатах. Оставались незанятыми ещё две - одну мы сделали гостиной и столовой, другая хорошо бы подошла для новой детской. Но увы, увы, шли годы, а у родителей ничего не получалось. Они даже делали ЭКО. Случился прокол: ребёночек так и не завёлся.

После переселения мы с Никитой играли обычно во дворе многоэтажек, построенных неподалеку от нашего коттеджного посёлка. Не только мы, но и почти все ребята из частных домов ходили туда. Двор был большой, с хорошо оборудованными площадками - детской и спортивной. Я заметила, как частенько гуляли во дворе с мамой трёхлетние девочки-близняшки. Они мне невероятно нравились. Я тогда училась в пятом классе.

Малышки были презабавные. Похожи как две капли воды. У обеих широко распахнутые от любопытства шоколадно-коричневые глаза и упрямые ротики - видно сразу, что девчонки с характерами. Очень подвижные, бесстрашно вскарабкивались на довольно высокую горку из стали и скатывались с неё. Бойко прыгали по "дорожке" из не таких уж маленьких пеньков, во всю силу раскачивались на качелях. Я играла с ними, когда их выводили гулять.

Иногда мама сестрёнок просила побыть с ними во дворе часок-другой, пока она сходит в магазин. Один раз даже попросила забрать их из детского сада, который в двух шагах от двора. Я соглашалась, мне было по душе командовать близняшками, поскольку они охотно подчинялись и звали ласково "Енеськой". Позже и брат меня стал называть Енечкой, а за ним все родные и друзья.

Была у близняшек потешная привычка: всё, что возьмут в руки или к чему прикоснутся, считают своим. "Няши", - заявляли важно, без зазрения совести. Увидят - лопатка валяется в песке, пищат: "Няша!" Велосипед без хозяина - снова "няш и всё!" Даже мальчик, двухлетний Матвейка, гуляющий с дедушкой во дворе, тоже их. Когда дед забирал его домой с площадки, подняли рёв: "Няш Мавейка!" И набросились с кулачками на ничего не понимающего старика и стали отнимать мальчика. После этого я стала звать девочек няшками.

Однажды поздней осенью, возвращалась я одна из школы: Даша живёт в центре города, а у Никиты уроки закончились раньше. На дорогах после первого снега, последовавших за ним оттепелью и крепким морозцем была гололедица. Хотя обувь у меня была нескользкой, я старалась не спешить, к тому же спину мою отягощал здоровенный рюкзак с учебниками.

На перекрёстке улиц при подходе к многоэтажкам пришлось остановиться. Прямо на дороге толпился народ, стояло несколько машин, в том числе полицейская с синими полосами и буквами "ДПС" на носу. Замедлив шаг, подошла ближе. И сразу же заметила няшек, они испуганно жались друг к другу, будто воробышки перед опасностью.

Рядом с ними стояла женщина в зимней форме патрульно-постовых. Увидев меня, малышки стремительно бросились ко мне, закричав: "Енеська! Енеська!" За ними подошла быстрым шагом тётенька в форме.

- Ты знаешь девочек? - спросила поспешно.

- Да, это Юля и Аня! Живут от нас недалеко, - не замедлила я с ответом. - А где их мать?

- Её сбила машина, - озабоченно пояснила женщина, оглядываясь на подъехавшую только что неотложку, - свидетели говорят, девчонки рванулись через дорогу и она кинулась за ними...

- Она жива? - Ком в горле перехватил моё дыхание.

- Похоже, нет, - жалостливо протянула женщина, - скорая помощь определит.

Тут кто-то окликнул её по имени. Она пошла было на зов, но приостановилась и внимательно посмотрела на меня.

- Тебя как зовут и где живёшь?

- Женя Лапушкина. Вон из того коттеджа я, - глухо выдавила из себя, показав рукой на видневшиеся сбоку от многоэтажек частные дома.

- Ты можешь, Женя, забрать к себе домой девочек пока? А то они тут замерзнут.

- Конечно, - кивнула я и взяла малышек за руки.

Тут женщину-полицейского снова окликнули, и она поспешила к машине скорой помощи, куда санитары заносили носилки с матерью няшек.

Дома никого не оказалось: Никита, похоже, ушел после школы к своей бабушке по матери - он раз в неделю к ней всегда ходит. Я накормила сестрёнок и уложила спать.

В часов пять позвонила та женщина-полицейский, что попросила увести близняшек, сообщила, мать их умерла, сказала, у девочек в нашем городе нет родных, через час или два за ними к нам приедут из полиции и заберут.

- Как нет родных?! - возмутилась я. - А я? - подумав, что со мной могут не считаться, соврала с уверенностью в голосе: - Моя мама - близкая подруга матери Юли и Ани. Они могут у нас остаться.

- Хорошо, - облегчённо согласилась женщина, - пусть они сегодня побудут у вас, а завтра мы с твоей мамой свяжемся.

К семи часам вечера родители и Никита были уже дома. К этому времени няшки выспались, я им помогла одеться.

Мама хлопотала на кухне у плиты, готовя ужин. Отец пытался помогать ей. Братец вертелся около них, о чём-то рассказывая. Мы с девочками спустились вниз, я повела их на кухню, крепко держа за руки. Увидев нас, родители и Никита застыли, изумлённо разинув рты.

- Откуда эти малышки? - с удивлением спросила мама. - Чьи они?

- Они наши! - твёрдо заявила я, легонько подтолкнув близняшек вперёд. - Они будут у нас жить! Вы ведь хотели завести ребёнка!

- Мы няси, няси! - громко подтвердили девчушки, кивая головками.

Что потом началось! Настоящая катавасия. Вопросы и восклицания посыпались на меня. Суматоха не прекращалась и на следующий день, когда выяснилось, что я соврала о дружбе мамы с матерью няшек. Когда приехали из отдела опеки забирать девочек, они завыли в голос и принялись судорожно цепляться за меня, а я держала их за руки крепко-накрепко и ругалась напропалую на всех, кто пытался вырвать у меня малышек. Одна из них принялась кусаться, чем ужасно напугала служащих опеки.